Гу Ру - Исповедь мертвеца: Бессмертие, или Правда о Смерти

Мне миром Господа открылись, смертны дни,
Он мне глаза открыл, – мы в мире не одни.
Весь мир – большая, неразгаданная тайна,
И в нас блуждают этой тайны огоньки.

Коммерческое право всех людей, —
Быть в жизни этой не обманутым в достатке,
Но есть желания, всех страстей умней,
Лишая плоти прав – возносишь душу к знати.

Ум вожделеет точкой отправления,
И тело для него, лишь суть везения,
Та мысль тайну покорит собою враз,
Где плоть идёт к душе на поклонение.

Таинство жизни всего Мироздания
Нам преподносит открытое сердце,
Знание – огонь и им можно согреться,
Или всё сжечь, коль познать с опозданием.

Война людей – война слепого права,
Быть в заблуждении всех своих идей,
Мы перед Богом искренны и правы,
Когда жизнь мерим миром всех людей.

Открытый путь навязанной судьбы,
Все мерит человек – высоким или низким,
В ком Бог живёт от пят до головы,
Тот дух взрастил без умысла и риска.

Мне непонятен пыл вселенной,
Что голову мою кружит,
Сначала тайны выдаст тленных,
Затем могилою лежит.

Мне непонятен пыл влюблённый,
Что мне сквозь призму рай сулит,
Я в чувствах к небу раздвоенный,
От своих знаний и обид.

Мне непонятна жизнь земная,
Кто я в ней – житель иль мертвец?
Мне непонятно всё, что знаю,
Ко всем я знаниям истец.

Все мы однажды пропадём навек,
Вот там и будет наша суть важна,
Кто был душою чистой – человек
И мерил век свой человечностью ума,
Сумеет в дом войти, где совесть Божества
Воздаст ему первостепенный свет.

Душа порхает белым мотыльком,
Сомнений много – кто есть в мире кто?
Когда затылок ощутишь глазами,
Тогда души и примешь естество.

Мы видим свет, а не его сияние,
Запрет всегда таит в себе молчание,
Не зная истины, возьмёшь лишь только ложь,
Познав же – сострадание обретёшь.

Когда судьба изнашивает корни,
Плоть в ней донашивает предыдущий срок,
Все чувства на земле облиты кровью, —
Багровых душ измученный поток.

Лицо в замок и губы на засов,
Мы слишком много говорим и мало знаем.
Судьба – лишь промежуток между парой слов,
Где жизнь смысл обретает и теряет.

Великий праведник нашёл мои мечты,
Средь хлама, мусора убитой головы,
Стряхнув от пыли их и покачав главою:
«Дарю любовь я людям, мерною судьбою,
Ты ж поделил меж небом и землёй, —
Дух озарения и недуг слепоты».

Я верил в небо вымышленным днём,
Мои года мне душу изорвали,
Я слишком дерзок был и слеп с огнём,
Средь бела дня меня обворовали.

Но что утеряно, то властвует душой,
Как не груби, всё ж жизнь своё достанет,
Любой из нас, в сей жизни, лишь изгой,
И истина, лишь там, где нас не станет.

Обманутый достатком глупый нрав,
Ты право жизни ущемляешь слишком круто,
Когда блаженство жизни ценишь по минутам,
Душа намного раньше испепелится в прах.

Что боль даёт, когда она вприкуску?
Что правда, когда суть её горчит?
Вся наша жизнь – выживания искусство,
Искусство же души – нам Божество сулит.

Измеренной ли силой ты гордишься?
Да и вообще, в чём сила на земле?
Когда душа твоя собой преобразится,
Ты силы все наследуешь душе.

Мне служат боль и разум защитой от всего,
Я мерил жизнь разом – началом и концом,
Вначале было слово, и слово было –  Бог,
Конец же столь суровый, что стать концом не смог.

День зажигает время, а время – я и ты,
Мы – маленькое племя возвышенной мечты,
В нас болью рвётся разум, когда мы светлым днём,
Пропустим сонным глазом то, что любовь – вдвоём.

Печальны лета вымышленных дум,
И в созерцанье будущих намёков,
Откроются разумные истоки,
И море дивных слов повергнет ум.

Неброским сном, свои задев желания,
Испепелит наградою любовь,
Всё ж неизмеренны краса её и знания,
Погибелью, рождая жизнь умов.

И скоростью своих нравоучений,
Жизнь обретает смысл, наверняка,
Когда душа отвергнет все сомнения
И примет боль и радость свысока.

Любовь с душой – венчают дух надежды,
То ремесло богов, мы в нём – невежды.

Я в жизни властен, розу мерить пеплом,
Коль мне любовь цветами душу обожгла,
Всей жизни страсти я измерю сердцем,
От доброты изящной до хромого зла.

Ты до крови истёр души мышление,
Когда в сознанье неба суть искал,
Ты сердце скромное на камень поменял,
А у камней – булыжное терпение.

Отпив от чаши, сей, неимоверный труд,
Я углубляюсь в недра своих знаний,
Один вопрос мне сердце всё изранил:
«Что наши души стоят,
Коль, не созрев – они, собою,
Плотскую жизнь небесами жгут?»

Судьба даёт приправу для любви, —
Прекрасное и девственное тело.
Как быть, коль наперчили неумело?
О, Господи, коль сможешь – то прости.

Томимый берег – мой ли век забыт,
В напоминаниях отыгралась изощрённость,
Я перед сотней мне доказанных улик,
Всё ж отвергаю грузную учёность.
Весь смысл жизни разум, враз, обогатил,
Той сущностью, что быть должна полезной,
Но вряд ли плотью мне своею стать железным,
Чтоб всё стерпеть, что я наворотил.

Из двух отчаянных попыток жизнь укротить,
В одной ты душу надорвал,
В другой, надорванной душой,
Сумел небес дыхание ощутить.

Когда и я бы не зависел от всего,
Отрекшись от того, что мерит похоть,
Когда душа, как коконом в плоти,
Нет смысла и не ахать и не охать.

Мы все земного заслужили снисхождения,
Коль свет явил нам множество вопросов,
Разумно ли дарить свои владения,
Тому, кто к жизни не подтверждал запросов.

Потребность выше слов вознесть любовь,
Но сила слов размерена утратой,
Все чувства одинаково богаты,
То потерял, то приобрёл их вновь.

Небес счастливый рок – знамение власти,
Ты лицезреешь Божью благодать,
Когда ценой расстрелянного счастья,
Большую брешь в своей душе смог залатать.