Роберт Свобода - АГХОРА III. Закон кармы

-  Значит, он и впрямь подпаливал им задницы, в буквальном смысле, правда?…

-  Нуда. Для их же пользы. Они приходили настолько больными, что только такое жёсткое лечение и спасало их. И дисциплина. Чайтаньянанда был очень дисциплинированным человеком. Каждое утро он вставал и осматривал своих пациентов. Затем он усаживался в позу лотоса и погружался в самадхи. Он просиживал совершенно неподвижно целый день, пребывая в самадхи. Впрочем, это не самый полезный вид самадхи. Ты словно превращаешься в мертвеца. Твой ум так сосредоточен на одном предмете, что не может от него оторваться и отправиться куда-либо ещё.

-  Чайтаньянанда прожил славную жизнь, но когда пришло время умирать, смерть сказала ему: «Ты прочистил многих, а теперь я прочищу тебя также!» Долгие дни длилось это прочищение, прежде чем пришло освобождение. А почему? Таков закон кармы. Хотя он и вылечил множество людей, его метод лечения порождал карму, поскольку он отождествлял себя с ним.

-  И самадхи не спасло его от карм…

-  Никоим образом! Некоторые люди, выслушав эту историю, говорили, что это нечестно. Цель, которую преследовал Чайтаньянанда, говорили они, излечение больных, должна была оправдать средства, к которым он прибегал для её достижения. Но я ещё раз подчёркиваю, что нет такой цели, которая уберегла бы тебя от последствий карм, создаваемых ради достижения этой цели. Я сам лучшее подтверждение тому. Долгие годы я выполняю басти с горячей водой.

Басти, то есть клизма, в аюрведе и хатха-йоге выполняется по-разному. Вималананда пользовался йогическим методом, всасывая воду с помощью брюшных мускулов в ободочную кишку и прогоняя её по толстой кишке движениями живота.

-  Я хочу, чтобы внутри у меня было чисто. Это внутреннее омовение помогает поддерживать чистоту сознания. Есть и другая причина. Басти препятствует тому, чтобы пища превращалась в секрет простаты и сперму. Басти с горячей водой направляет питательные соки на образование оджаса. Мозг - это поистине чудо природы, это озеро, студенистое озеро, наполненное до краев оджасом. Мозг - это твоё личное озеро Манасаровар, каждая клеточка мозга - сама по себе озеро амриты. А внутри неё - гора Кайлаш, гора знаний.

-  Это так, - сказал я. Сочетая басти с другими духовными практиками, он получал максимум оджаса из минимума семени. Точно так же, как во внешнем мире Шива живёт на горе Кайлаш, что стоит в Тибете на самом берегу озера Манасаровар, во внутреннем мире наш личный Шива - сознание - живёт на горе знания у озера мозговых соков.

-  Я выполнил басти бесчисленное множество раз, - продолжал Вималананда, - держал внутренности в чистоте и следил за правильным питанием мозга. И каков результат? Горячая вода выжгла поверхность моего кишечника, так что нарушилось нормальное усвоение пищи. И вот теперь, когда мне особенно необходимо хорошее усвоение, чтобы поправиться, я обнаруживаю, что мои собственные очистительные процедуры спалили мне весь зад!

Я не удержался от смеха. Хороший каламбур всегда заслуживает поощрения, даже если безжалостно разит в цель. Впрочем, мне стоило бы помолчать, потому что следующая задница, от которой запахло паленым, была моей собственной. Случилось это из-за интервью, которое я дал индийскому телевидению. Интервью состоялось вскоре после бомбейской конференции Международной ассоциации по изучению традиционной восточной медицины. Я должен был говорить на маратхи - языке, который я хорошо понимал на слух, но говорить на нём мне было трудно. Я заранее написал текст ответов по-английски, перевёл их на литературный маратхи и выучил наизусть. Этот текст я и изложил перед камерой - живо и выразительно, со вполне приличным акцентом. Результат превзошёл мои ожидания. Люди до сих пор останавливают меня на улице и на маратхи спрашивают, не меня ли они видели по телевизору. Когда оказывается, что меня, они переходят на быстрый разговорный язык, справедливо полагая, что с момента интервью моё знание языка не могло серьёзно ухудшиться… Закон кармы - никуда не денешься.

В первый раз мы смотрели интервью вместе с Вималанандой и несколькими его «детьми». После вступительного обмена любезностями мне был задан вопрос, какие люди оказали наибольшее влияние на мои занятия аюрведой. Я назвал К. Нараяна Бабу из Хайдерабада, который помог мне поступить в колледж, доктора Васанта Лада, который помог мне удержаться в колледже, и Б. П. Нанала, старейшего аюрведиста Пуны. Не услышав своего имени, Вималананда резко спросил:

-  Ты что - забыл меня?

-  Нет. - Я густо покраснел. - Я не хочу, чтобы ещё больше людей приходили к тебе и навязывали свои проблемы, когда ты и так не очень хорошо себя чувствуешь.

-  Подумаешь! Признательность нужно выражать всем. Не стоит смотреть дальше.

Экран погас неожиданно и без всякого предупреждения. Сначала я думал, что он испортил только наш телевизор, но на следующий день «Тайме оф Индия» сообщила, что по непонятным, необъяснимым причинам в то самое время, когда Вималананда произносил свои слова, прекратилось энергоснабжение бомбейской телевещательной станции, и остаток вечера весь Бомбей провёл у погашенных экранов. Прочитав эту заметку, Вималананда с ликующим видом протянул газету мне и велел читать вслух.

-  Видишь теперь, - издевался он, - что бывает, когда забудешь поблагодарить учителя!

-  Я только хотел оградить тебя от излишнего беспокойства! - задыхаясь заговорил я. - Теперь я всегда буду упоминать тебя, если тебе этого так хочется, и пусть твоё сознание будет спокойно! Но с этим интервью я уже ничего не могу поделать. Оно отснято и записано на плёнку, и я не знаю, как мне объяснить режиссёру, что если он не вставит туда ещё одно выражение благодарности, то мой учитель и дальше будет пускать передачу не в эфир, а в мою эфирную задницу, чтобы никто, нигде, никогда никакого интервью не увидел!

Вималананда смеялся до слёз.

-  Ну ладно, ладно, сынок, - наконец проговорил он сквозь смех, - больше вмешиваться не буду. Но ты в следующий раз не забудь…

Через месяц мы просмотрели интервью целиком. С того дня я не забываю воздавать Вималананде по заслугам. Заслуг и подвигов у него хватало.

Я продолжал исполнять обязанности конюха на ипподроме, и это занятие, надо сказать, не вызывало у меня особого оптимизма. Однажды я шёл к океану и думал, как это, должно быть, печально - умереть под копытом лошади. Как раз в это время Парам Сингх проезжал мимо и остановился, чтобы предложить подвезти меня. Я думал, что у него есть какая-то задняя мысль, но он только хотел поболтать и справиться о здоровье Вималананды. В нескольких словах я описал ему физическое состояние Вималананды. Как я мог объяснить Параму Сингху или кому-нибудь ещё, что Вималананда заметно отстраняется от жизни и кажется всё более отчуждённым отчасти из-за влияния двух саде сати, отчасти из-за вероломства учеников, а отчасти из-за непредсказуемых прихотей младшего гуру?

Мамрабахен тоже старалась изо всех сил, чтобы превратить жизнь Вималананды в сущий ад, и это начинало давать свои результаты.

-  Мамрабахен подталкивает меня к тому, чтобы я прикончил её, - говорил он, - но я этого не сделаю. Она может меня убить, если ей вздумается, или стать причиной моей смерти, но я больше не хочу тащить за собой это проклятие.

Мамрабахен и мне порядком отравляла жизнь. Но когда однажды я заикнулся об этом, ответ Вималананды последовал незамедлительно:

-  А ты думал, тебя это проклятие не касается? Как бы не так! Откуда же ещё у неё такая ненависть к тебе? Она возненавидела тебя с первого взгляда.

-  Вот я и спрашиваю тебя, что же мне делать, но ты никогда не говоришь.