Андрей Шамин - Танец на лезвии бритвы

Детективы любители. Да просто детство в заднице заиграло. Мне б ему, не детству, разумеется, сказать: Братец, не мои те рассказы — читатели пишут, а я только подправляю, но… Слово не воробей — вылетело — не поймаешь. Дома я сел за стол, набросал пункты. Будем считать это виртуальным интервью.

Битьё влияет на сознание или сознание на битьё?

"Каждый извлекает из слова столько смысла, сколько имеет его в себе". Брат Мапутра.

Жизнь — серое битьё… Иногда, для встряски, придёт событие…

"Все образы Божии созданы из идеального образа, несуществующего на земле в чистом виде". Брат Мапутра.

Рай и Ад дают материальное наслаждение и наказание.

Ночью прогулялся по пляжу — море такое красивое, спокойное. Встретилась рыдающая девушка. Хотел её окликнуть, пока раздумывал, она ушла в город.

Мой сосед справа допился — гладит ботинок, нежно называя его Рэмбо и, попрекая — Не рычи. Я ж тебя кормлю.

Что мне толку на том свете от писем этого.

Костас совсем сдрючился — мне тоже предлагал. Нахуй. Приглашал на новоселье. Хули толку — они там наберутся, а ты сиди как мудак, пока они на волнах.

— Ага. Уже теплее!

Я записал имя и адрес, по всей видимости, друга, и продолжил чтение.

На старой Ника свою башку ловила, а чуки ею в баскетбол играли — бросали в бачок. Пинчер, хитрован, заперся. Долго тяжело дышал. И вышел с никиной башкой, присосавшейся к хую. Коста голый танцевал. Ударил хуем по телеку, так что кадр завис. Обрадовался — стукнул по магу. Полбобины на хуй намотал, стоял как идиот, лыбился. Цуца дрочил. Ещё с такой рожей — точно блаженный. А у меня — хрена. А когда тебя до конца не пропирает, сидишь как дурак, глядишь, как остальные приходят.

Истина в покое и свободе. Не имею первого, лишён второго.

Мир, в котором всем насрать — людям на меня, мне на людей, русским на латышей — взаимно, власти на народ, мужьям на жён, детям на родителей, родителям на детей, человечеству на Землю, Богу на человечество.

МПС бушевал до четырёх утра — то ему слышалось, что я посуду бью, то бабу трахаю, то его обсуждаю — глючило чувака конкретно. Просто пиздец!

Талантливый циник мать родную продаст, что бы достичь желаемого.

Секи, не секи — больше не поумнеешь.

Писатель В. напоминает мне пёсика бегающего по мирозданию и периодически поднимающего ногу — отметиться и застолбить территорию, так и описывает весь мир.

Я следил за датами, но не следил за временем.

— Правильно ты, Юрис, думал, — сказал я в пустоту.

Залез под одеяло и со спокойной душой заснул.

Домовой шёл и негромко напевал:

Решился покончить с собой

Цыплёнок по имени Том

Он прыгнул в крутой кипяток

И вышел вкусный бульон.

— Круто! — прокомментировал я — Своё?

— Да нет — фольклор.

Вдалеке показалась группа. Один в ней явно был человек, остальные выглядели странновато. Шли на двух, размахивая двумя конечностями, но…

— Глянь, глянь-ка туда, — я легонько коснулся Шныгина уха.

— Ах, эти! Бесы, черти, по-вашему, — досадливо поморщился домовой.

— Настоящие?!

— Ну да. Ходят-бродят, с разума сводят. Красоты ихнии показывают, а этот лох моргалки вылупил, ухи в стороны — вешай лапшу не хочу! Вот они его то смутят — и будет он в тоске смертной забвения искать. Итти не вверх, а вниз. А там его так зашугают — мало не покажется!

— Так давай прогоним! — я засучил рукава.

— Турнуть их может только Верхний, — важно ответствовал Шныга — Или сам человек — на то вам и дали свободу…

— Ага — свобода! Выбирай из двух — или добро или зло!

— Нам, домовым, и этой малости не дано.

Пока мы так препирались, группа подошла совсем близко. К сожалению, я ещё не привык проходить сквозь стены тоннелей — пришлось нам с домовым остаться на месте. Взрывы смеха внезапно стихли и восемь глаз недобро уставились на нас.

— А ну геть отсюда! — рявкнул чёрт с кокетливо повязанным галстуком-бабочкой.

— В Пекле у себя будешь командовать! — разозлился я — Сотворю крест, и будет тебе!

— Атеистам святые символы не повинуются, а за прихват ответишь!

Глаза чёрта полыхнули огнём.

— Саня! Ёлы-палы! Вот встреча! Пацаны! Это мой друг, однокашник! Санёк, дай я тебя расцалую!

Я, ошеломлённый, пассивно принимал влажные хлюпающие губы горящими от негодования щеками.

— Санёк, встретились таки. А я вот выпил немного — с Толяном литр на двоих, ну тама у Грини посидели — алуса… ещё Булочка угостил портвешком… соседи тоже налили… А спать пошёл, а книгу под подушку сунул — можа получится. Сработало. Пацаны — это Саня, прошу, ик! любить и жаловать.

Черти недовольно заворчали.

— Это Крутила, Драчила, а то Бухила.

— Болтать болтай, а зачем погоняла раскрыл? — чёрт с бабочкой подался вперёд.

— Слушай, как тама тебя? Бухила? Ты меня уважжаешь-ик? Ну и всё. Мы шли видики смотреть, ик, ну и идём.

— Будут тебе, козёл и видики, и шмыдики! — процедили со стороны Крутилы.

— Кто козёл? Это ты, черномордый, помесь бульдога с носорогом, сказал? Счас за хвостяру подниму, так отделаю — бабушка не узнает!

— Не рычи, мудила! — донеслось от Драчилы — Забыл, как пахнут носки хозяина?

Бац! Кулак Василия впечатался в рыло чёрта. Оно сложилось гармошкой издав невнятную мелодию.

— По рогам бей! — закричал тот же голос.

Потасовка закипела нешуточная. Я схватился с Бухилой. Сильный, однако, попался чертяка — с тёмным не сравнить. Шныга путался под ногами и всё орал что-то про рога. Наконец я изловчился и влепил прямой правой Бухиле в челюсть. Он изумлённо замер и тут я приложил ему кулаком меж рог. Чёрт окутался дымом и когда он рассеялся маленький чертёнок, чёрный как уголь метнулся под ноги Васе.

— Врёшь — не уйдёшь! — завопил Шныга хватая Бухлика за хвост. Тот пискнул от боли и сцепился с домовым. Я перевёл дух. Вася развоевался не на шутку. Если даже у чертей и были какие-то магические штучки, они просто не успели пустить их в ход. Вася оттягивался по полной программе. Его кулаки слились в сплошной диск и этот диск с рокотом прижал Крутилу и Драчилу к стене. Им ничего не оставалось сделать, как поспешно ретироваться сквозь неё.

Бухила, хоть и уменьшился, всё же оставался опасным противником. Изловчившись, он сделал пасс. Шныга с жалобным криком отлетел в сторону. Бухила, довольно ухмыльнувшись, начал расти. Кончики рогов налились оранжевым сиянием, хвост хлестал по ногам.

— Жалкие черви! И вы хотели победить меня! — пророкотал чёрт.

С рогов сорвалось косматое пламя. Оно сгустилось в шар. Тот с шипением двинулся в нашу сторону. Шныга глянул на Василия.

— Решай.

— Что?

— Откуда мне знать! Адов огонь отрази! Мы вообще ни причём! Ты с ним связан!

Вася уныло шагнул вперёд.

— Ну, вот что — побесились и будет. Мои друзья вот — рука показала на меня и домового.

Бухила скрипнул зубами.

— Думаешь завязать?

Шар подлетел совсем близко — странно, но от него исходил страшный холод. Чёрт явно наслаждался своей силой — шар то подплывал поближе, то возвращался на прежнее место.

И вдруг тоннель задрожал. Из стены выступил человек. С пальцев сорвались длинные голубые молнии. Шар беззвучно лопнул, когда сияющие змейки опутали его. Чёрт попятился. Он не успел произнести ни звука — в грудь его вонзился алый луч. Бухила недоумённо взревел и, объятый жадно урчащим пламенем, в корчах провалился сквозь пол.

— Маг… — выдохнул домовой.

Маг степенно поклонился.

— Скоро утро. Прогулка ваша закончена. Я помогу вам.

И вновь с кончиков пальцев сорвались молнии, уже зелёные. Нас с домовым окутала салатовая дымка и миг спустя, когда она рассеялась я и Шныга стояли в знакомом тоннеле.

— Вот это да! — восхищённо выдохнул я.

— Маг, — спокойно сказал домовой.

Потом оба мы одновременно повернулись.

— Пока!

Дом старинной архитектуры стоял на тихой улочке. Городской шум не мог протиснуться в этот закуток. Как только я свернул за угол настала непривычная тишина.

— Хорошее место — подумал я — Но ближе к телу, как говорил патологоанатом. Что, если он переехал или разменялся? Тогда будет, как вчера — когда я не нашёл заначку, и пришлось идти сдавать бутылки.

Я зашёл в прохладный подъезд, пахнущий кошачьими автографами и поднялся на последний этаж. Лифт, разумеется, не работал — видимо ещё с Октября. Вместо звонка сиротливо торчала пара проводков. Я скрестил кончики. Поискрило и запел соловей.