Кристофер Бейч - Круги жизней. Реинкарнация и паутина жизней

В связи с этим мы не можем не задаться вопросом: порождает ли вера в реинкарнацию те случаи, о которых пишет Стивенсон, или же культурное приятие возрождения позволяет большему количеству случаев попасть в сферу внимания исследователей?

Воинствующий критик, вооруженный психологическими лозунгами о сбывающихся пророчествах, исполняющихся фантазиях и патерналистских отношениях, а также о мнимой доверчивости доиндустриальных культур, может свести на нет все случаи из тех стран, где принимают возрождение. И это будет совершенно неоправданным к опрометчивым выводом. Нужно исследовать подобные случаи, использовать индивидуальный подход и, учитывая особенности культуры, определять достоверность и ценность каждого.

При этом можно обнаружить, что даже восточные родители зачастую болезненно относятся к воспоминаниям своих детей о предыдущих жизнях. Индийцы верят, что детям вредно, а возможно, даже смертельно опасно не только вспоминать, но даже упоминать о них. К тому же родителям часто не нравятся эти воспоминания, например, если дети бедных родителей вспоминают жизнь, проведенную в роскоши, и начинают предъявлять несоизмеримые с действительными возможностями требования, что обижает настоящую семью. Бывает, члены семьи предыдущей личности волнуются, что родственники ребенка могут использовать их финансовое положение, и неохотно идут на сотрудничество с теми, кто проверяет воспоминания. Иногда отождествление детей с их воспоминаниями настолько сильно, что они, встречая жесткое сопротивление со стороны даже нежных родителей, начинают полностью отрицать свою настоящую семью. А если ребенок вспоминает о том, что он в предыдущей жизни был убийцей или какой-нибудь другой отвратительной личностью, родители редко выражают желание обсуждать такие утверждения.

Дело в том, что даже в принимающих реинкарнацию культурах у людей может быть множество причин занимать негативную позицию по отношению к объявленному возрождению. Например, в ряде исследованных случаев 27 % матерей и 23 % отцов принимают меры подавления воспоминаний своих детей, часто прибегая к насилию[40].

Если эти рассуждения помогут всерьез воспринять случаи в восточных странах, нам не придется далеко ходить за объяснениями, почему так мало достоверных свидетельств в западных. Исследователи могут изучать только те случаи, которые представлены их вниманию, тщательно “просеивая” их, чтобы найти несколько, которые будут документально подтверждены. В культурах, где ни религиозные, ни научные институты не поддерживают веру в реинкарнацию, родители маленьких детей, начинающих говорить о “другой жизни”, не принимают их заявления всерьез. Следовательно, такие воспоминания будут рассматриваться либо как эксцентрические выходки, либо, что еще хуже, как проявление патологии. Никакие объяснения не помогут склонить родителей к поиску иной причины поведения детей, особенно если относительно легко подавить такое поведение[41].

По мере того как вера в реинкарнацию будет приобретать на Западе популярность, а профессионалы осознаннее и с большей охотой начнут браться за подобные исследования, число достоверных “западных” случаев, возможно, будет расти. История покажет[42].

Дети, у которых в возрасте от пяти до восьми лет наблюдались воспоминания о прошлой жизни, покинув замкнутый мир семьи и выйдя в широкий внешний мир, почти всегда утрачивают их. Стивенсон проводил дополнительное изучение таких детей и выявил, что как группа они проявили себя не лучше и не хуже других в различных областях: в социальной сфере, учебе, карьере, личной жизни. В целом спонтанные воспоминания о предыдущей жизни никак не повлияли на их последующую жизнь, хотя изредка они осложняют ее. Тогда психотерапевты начинают говорить о патологических нарушениях в развитии детей, которые, возможно, коренятся в перенесении взрослого мироощущения в детство.

Клинический психолог доктор Хелен Уэмбач в своей книге “Переживая прошлые жизни” кратко излагает два таких случая. Пятилетняя Линда отвергала все контакты, все глубже и глубже уходя в детский аутизм, из которого редко выходят. Что интересно, она проявляла прекрасные математические способности и хорошие навыки чтения, хотя ее никто и никогда этому не учил Курс терапии выявил, что Линда ненавидит пассивность и беспомощность младенческого возраста. На сеансах она постоянно насильно кормила доктора Уэмбач из детской бутылочки, принимая на себя в этой игре роль взрослого, а роль младенца отдавая доктору. Только после того как Линда прошла полный курс терапии ее фрустрация и обида на свой младенческий возраст уменьшились, и она стала охотно вступать в контакты.

Вскоре после этого прорыва лечение пошло быстрыми темпами, и в конце концов Линда смогла пойти со своими ровесниками в обычный детский сад. Она утратила математические способности и навыки чтения и училась, как и все, писать свое имя, выводя каракули. Сразу после этого семья Линды переехала, и связь была потеряна. Уэмбач предполагает, что по неизвестным причинам Линда продолжала упорно держаться своей взрослой тождественности и отвергала свое возрождение в детском теле. Терапия определенным образом помогла Линде принять новые условия, и утратив взрослую фиксацию, а с ней и особые навыки, она стала такой же, как другие дети, не ведающие о своих предыдущих жизнях[43].

Второй случай произошел с неуправляемым ребенком по имени Питер. Его привели к доктору Уэмбач проконсультироваться по поводу слишком расторможенного поведения. Убедившись, что доктор не будет его ругать, Питер начал говорить о своей предыдущей жизни, в которой он был полицейским. Мальчик обижался на то, что ему запрещают многие его прежде любимые занятия, например, не разрешают курить или играть в баскетбол. Стало ясно, что обескураженные родители не желали слышать о его прошлой жизни полицейского. Однако в случае с Питером терапия не дала такого результата, как с Линдой, и через три месяца его поведение мало изменилось. Он уклонялся от лечения, и доктор Уэмбач потеряла с ним связь.

Случаи такого рода только начали появляться в литературе по психологии, и нам еще предстоит увидеть, внесут ли они значительный вклад в доказательство существования реинкарнации. Сегодня можно сказать одно: если мы на основе других свидетельств думаем о реинкарнации как о подлинном явлении, то нас вряд ли должно удивлять, что эмоциональные отклонения или нарушения у детей могут быть отражениями проблем, связанных с возвращением в новую жизнь. Или все происходит с точностью до наоборот: ребенок, встретившись с трудностями в этой жизни, как часть сложной стратегии защиты использует воспоминания, “выкопанные” из прошлой жизни, чтобы остановить развитие ситуации или придать ему другое направление. Эта область заслуживает самого пристального внимания[44].

Сегодня при помощи определенных психотерапевтических техник по расширению сознания вполне возможно вызывать у людей воспоминания о предыдущей жизни. Традиционная психология склонна с пренебрежением относиться к подобным техникам, так как в соответствии с метафизическими подходами принято считать, что в нашей психике не может быть подобных воспоминаний. Большинство современных теорий личности было сформулировано в рамках мировоззрения одной жизни, поэтому они предполагают, что психика не может содержать в себе воспоминаний, выходящих за рамки определенного тела. Следовательно, любая техника, выявляющая воспоминания о событиях, произошедших до существования данного тела, тут же вызывает подозрение. Чтобы принять эти воспоминания как правомочные, требуется решительный пересмотр психологических основ философских доктрин, но как раз это многие теоретики делать отказываются. Большинство психологов слишком заняты доказательством того, что они настоящие ученые, чтобы рискнуть отказаться от “научных” предпосылок метафизического натурализма.

Конечно, наиболее распространенный метод вызвать воспоминания прошлых жизней — гипноз, техника выборочного фокусирования внимания. На что его сфокусировать и чем это закончится, в большой степени определяется моделью сознания, принятой терапевтом и пациентом. В соответствии с этим терапевтическое применение гипноза эволюционирует вместе с изучением сознания. Сегодня он используется для такого глубокого проникновения в психику, о каком несколько десятилетий назад даже не мечталось[45].

Чаще всего гипноз как источник свидетельств реинкарнации критикуют за то, что это слишком опасно, что терапевт может повлиять на данные, полученные через внушение. Гипнотическое состояние — в высшей степени внушаемое состояние, и терапевту действительно легко сознательно или бессознательно посеять семена желаемого результата. Следовательно, пока идут споры, никакие свидетельства, полученные при помощи гипноза, не могут приниматься всерьез.