В. Южин - Золотая книга старорусской магии, ворожбы, заклятий и гаданий

Господи, Благослови!
Стану я, раб Божий (имя рек), благословясь, Пойду, перекрестясь,
Из избы – дверьми, из дверей – воротами,
В чистое поле за воротами, из чистого поля в темный лес.
В темном лесу стоит кипарис-дерево.
Под тем кипарисом сидит сама Мать Пресвятая Богородица.
Держит она в своей десной руке три прута:
Прут железный, прут медный, прут серебряный,
Ударю а первым прутом по сырым лесам,
Ударю н другим прутом по мхам, по болотам.
Сырые лса сшатаются. мхи-болота сколеблются.
Разбежалися белые звери, горностаи на все четыре стороны,
Побегите вы кривоноги, черно-хвости!
Ударю я третим прутом белаго мужа, жубрила.
Ай, ты был муж, жубрило, сам ты бел и конь под тобой бел,
Заезжай и залучай со всех четырех сторон, со стока и запада,
И лета и севера идите со всех четырех сторон
Белые звери горностаи;
Как идет солнце и месяц и частыя мелкие звезды
И вся луна поднебесная идет неотпятно,
Тяк идите на мой завод, на мои сгодья к моим плашки,
Белые звери горностаи,
А минуйте, проходите мои силья пасти, они не про вас излажены.
Кушайте по плашкам мои ествы:
Те мои ествы слаще матерного молока.
Кзтому моему слову – ключ и замок отношу я к Окиан-морю.
Есть на Окиан-море остров велик,
К берегу лежит бел-горюч камен Алатырь.
Под камнем стоит живая щука,
Пожрет тот мой ключ и замок.
Кто кругом Окиан-море обойдет,
Кто около Окиан-моря песок вызоблет,
Кто из Окиан-моря воду выпьет.
Кто ту живую щуку добудет,
Ключ и замок мой достанет,
Тот мой промысел попортит.

Господи, благослови! Христово имя!
Отца и Сына и Святаго Духа!
Я, раб божий (имя рек), стану благословясь, пойду перекрестясь в чистое поле ставить своих ставушек и ловушек; встречу я, раб божий (имя рек), святого Георгия Храброго; едет святый Георгий Храбрый на своем сивом коне, плеткою постегивает, копьем погоняет. Святый Георгий Храбрый!
Красные лисицы и лисавки, бурнастые лисицы и лисавки, черные лисицы и лисавки, рыси и росомахи, идти в чистое поле, в востошную сторону, на море на окиян! На море на окияне, на острове на Буяне, стоит храм божий, святая церковь золоченая, озолоченая, священная, моленная, апостольская; в той же церкви стоит злат престол, на злате престоле сидят две матушки Божьи Богородицы: Тифиньская и Владимирьская;
Благосливите меня, раба блжьего, Тифиньская и Владимирьская, поклонитьця и помолитьця, идти в чистое поле, в востошную сторону, в Богову пазушку, в Христову зелену дубровушку, покидать и пометать своих поставушек, своих половушек, своих золотых капканьчов, позолоченных пружинок и тайных сил – на вольных зверей, на белых зайцов, заячих семей, на красных, серых и бурнастых лисич, рысей, росомаг и серых волков!
И бегите же вы в мои поставушки, в мои половушки старыми тропками, новыми еле дочками, и бейте же вы задними ножками и передними ножками,
Волки и волчицы, черноухие и долгохвостые, бей больно, выбивай из памяти, гони к моим ставушкам и ловушкам безотпятно, безотворотно во все четыре стороны, по всякой день, по всякой час, по всякую ночь!
Кое слово в забытье было, то будь напереди, в лучшем месте, и кое слово прибавлю, и то слово к тем же бы пристало!
И тех моих слов ни водою, ни росою не залить. ни дождем не смочить! Аминь.
Моим ловушкам ключ и замок, и вся крепость Святаго Духа ныне и присно и во веки веков! Аминь. Аминь. Аминь.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа аминь!
Куда ты, мой белый заяц, шел и бежал и следы топтал, туда бы шли и бежали и следы топтали твои деды и прадеды, и отцы и матери, и братья и сестры отныне и до веку будущего, и до скончания миру во веки веков!
Аминь.
Взойдет с ночи туча, молния сверкнет, гром ударит, дождь пойдет
и огненное ружье вода нальет, обмочит огниво и порох!
Не охотник идет, а поп; не стреляет, а благословляет!

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа аминь!
Как ты река-матица, смываешь и обмываешь свои крутые, красны бережка с вершины и до устья, а с устья сносишь в сине море, так ты, река-матка’ смывай и обмывай мои ставушки, мои ловушки, с них уроки, призоры, встречи, привстречи, перебеги, поспехи, злые и лихие отговоры, лихую думу, лихие оговоры, лихую кровь, радости и помышления, всякие озепы отныне и до века и во веки веков! Аминь.

Господи Боже благослови, Отче.
Во имя Отца и Сына, и Святаго Духа, аминь.
Как родился сей раб младенец,
Не знает себе ни имени, ни отчины, ия отца, ни матери,
Ни роду, ни племени, и ни страсти, ни боязни,
Не имеет в себе ни ума, ни разума,
Ни на ногах скораго и тихаго хождения,
Ставания, скакания, и ни пути, и ни дороги,
Ни днины (дня), ни ночи,
И тако же бы меня, раба Божия,
Ни огненнаго моего оружия, и свинцовой пули, ни пороху,
Ни моей промышленной собаки,
Белые звери, белки и всякие поголовныя птицы
Не знали бы и не имели о себе
Ни ума, ни разума, в ногах скакания, в крылах махания,
И ни страсти, ни боязни в день, под красным солнцем,
В ночь и под младым светлым месяцом,
И находи на их на ум велкикой, на древах.
И будьте вы, мои слова, пушкой
Белой зверю и белой голубой белке и всякой поголовной птице,
Будте крепки, лепче клею, крепче синяго булату
Святым Духом, Божиим изволением,
Господним благословением,
Всегда, и ныне, и присно, и во веки веков, аминь.
И не пути, и не дороги, и не дни, не ночи,
Всегда бы были тихи, кротки и смирены.
Тако б передо мною, рабом Божиим (таким-то)
Белые звери я всякия поголовныя птицы Кротки и смирены.

На море на Окиане, на острове на Буяне,
стоит железный сундук, а в железном сундуке лежат ножи булатные.
Подите вы, ножи булатные, к такому и сякому вору. рубите его тело,
колите его сердце, чтобы он. вор. воротил покражу такого-то,
чтобы он не утаил ни синя пороха, а выдал бы все сполна.
Будь ты, вор, проклят моим сильным заговором в землю преисподнюю,
за горы Араратские, в смолу кипучую, в золу горючую,
в тину болотную, в плотину мельничную, в дом бездонный, в кувшин банный;
будь прибит к притолке осиновым колом, иссушен суше травы,
заморожен пуще льда, окривей, охромей, ошалей,
одервяней, одурей, обезручей, оголодай, отощай,
валяйся в грязи, с людьми не смыкайся и не своею смертию умри.