Тони Парсонс - НИЧТО, ЯВЛЯЮЩЕЕСЯ ВСЕМ

Какой прок от таких описаний, как пробуждение, само-реализация, освобождение?

Я пользуюсь словами “пробуждение” и “освобождение”, потому что не могу придумать ничего лучшего. Но такой вещи как пробуждение или освобождение не существует, потому что ничего по сути не происходит. Есть только игра бытия, и ничто не нуждается в освобождении. Но для ищущего это всего лишь слова. Эти чисто умозрительные учения не разрешают мнимой дилеммы ищущего и, кроме того, полностью игнорируют самое значительное - энергетический элемент.

Пробуждение - это энергетический сдвиг. Оно имеет отношение к жизненой силе ... к тому, что происходит. Дар заключен в сущности ощущаемого. Можно бесконечно повторять умозрительные идеи, но они остаются сказками об этом. Для меня “пробуждение” ближе всего подходит к описанию того, что я вижу как кажущееся пробуждение от грезы, или убеждения и ощущения, что существует отдельный индивидуум. Однако, нет никого, кто бы пробуждался.

И что, люди “взрываются” в вашем окружении?

Совсем нет, это не имеет никакого отношения к нахождению рядом со мной, потому что “меня” нет. Но то, с чем ищущий встречается и общается, является ни-чем, и когда мнимое что-то встречается с ничем, может произойти энергетический сдвиг. Также, в этой свободе от всяких требований или ожиданий может исчезнуть ощущение борьбы и усилия. Каждый уже воспринимается в целостности. Это обнаружение заново того, что уже является бытием. Но по самой своей природе, никто не может это ни дать, ни взять.

Являюсь ли я грезящим или персонажем сновидения, или немножко и тем, и другим?

Снится только обособление. После этого, после кажущегося освобождения, остаются характерные черты. Остается психо-соматический организм, имеющий определенные черты ... это видимость происходящей жизни.

Как приснившийся персонаж?

Нет, снится только существование отдельной личности.

Но сон прекращен?

Да, в кажущемся освобождении больше нет сна обособления.

Странно то, что взрослые продлевают иллюзию обособления, но прекратить ее нет никакой возможности, потому что в момент наречения ребенка вы награждете его личностью.

Ничего плохого в этом нет. Это бытие играет в игру отождествления. И все в мире это поддерживает. Ярлыки, имена - всему этому вы обучаетесь для общения с миром. И вы вырастаете и стремитесь добиться успеха. И одним из способов достижения успешной жизни является стремление все знать. “Я должен все знать, чтобы все это держать под контролем.” Скажем, в восемнадцать лет вы влюбляетесь в совершенно божественную женщину. Вы влюбились, и внезапно перед вами опять неизвестное, потому что влюбленность очень на это похожа. И вы безумно любите это божественное существо ... по крайней мере целую неделю. (смех)

И что потом?

А потом вы узнаете ее поближе. И снова часы отсчитывают время, и вы снова возвращаетесь в известное, которое можете контролировать. Или вам так снится.

Мы пытаемся создать мир, который кажется нам знакомым. Мы считаем, что это дело наших рук. Но это делает бытие. Мы верим, что это делаем мы, мир становится известным и скучным ... и кажется нам безопасным. Здесь мы говорим о полнейшем пробуждении заново к абсолютному восторгу и обнаженному, вибрирующему простодушию невинного ребенка. Это несет невероятное облегчение и одновременно опасность. Пребывание в неизвестном.

Страх все еще остается?

Страх может возникать. Все возникает ... для никого ... Совершенная, безграничная, пылающая жизненная сила.

Это звучит так чудесно.

Да, но это чудесно для никого.

И эта пылкая жизнь продолжается?

Она не продолжается, потому что она никогда ни начиналась и ни кончалась. Она вечна.

Вы видите все через завесу. Вы воспринимаете все как обособленный мечтатель из временной сказки, который видит только что-то другое. Вы не видите стену такой, как она есть. Вы видите ее такой, какой она вам приснилась, а приснилась она вам как нечто отдельное, не как ничто, предстающее всем.

Хорошо. Не только я являюсь грезящим искателем, но и все, что я вижу, тоже сон?

Так это кажется.

Правильно, и когда происходит пробуждение, есть что-то иное.

Некоторым образом это имеет отношение к ничему и ко всему. В данном случае, давайте назовем это ничто и нечто. Грезящий искатель ощущает себя как нечто, и поэтому видит стену как нечто иное. Когда нет грезы, стена видится как ничто и нечто. Грезящий искатель не в состоянии, и страшится, увидеть ничто во всем проявляющемся.

И если нет никого, тогда ...

Тогда все есть ничто и нечто.

Правильно. Тогда это одно и то же.

Да, но все воспринимается иначе, потому что видится таким, как оно на самом деле есть, как ничто, возникающее как все, что и есть бытие.

Но мы уже ... никогда не было, чтобы ничего не было?

Конечно. Есть только бытие. Но мы опять возвращаемся к притчам. Есть только ничто, кажущееся всем, и в этом всем возникает идея, что есть индивидуум, который видит только нечто отдельное.

Я действительно глубоко и осязаемо ощущаю то, о чем вы говорите.

Да. Речь идет об ощущении немедленной трепещущей жизненности в чувствах, которые являются даром неведомого.

* * *

Что вы чувствуете, когда стоите сейчас здесь? Можно ли это описать?

Теплоту. Ощущение теплоты, волнения, пола под ногами. Кто-то там задвигался. Шум проезжающего автомобиля.

Но они не суммируются во что-то?

Нет, они просто то, что якобы происходит. Бесформенное в форме ... бытие.

Окей, они не соединяются. Может быть мы их объединяем.

О, обособленная сущность объединяет их в рассказ, который можно понять. Ей также снится, что все происходящее случается с ней и имеет значения для достижения чего-то.

Окей. Я ощущаю - совершенно честно - невероятное чувство уязвимости, как буд-то бы спала скорлупа.

Да.

И по коже продирает мороз. Я чувствую ...

Опасность?

Да. Как будто бы сошел панцирь, как у рака или креветки. Когда снимается оболочка, исчезает защита. Чувствуешь себя неуютно. Если не возвратиться в историю, то чувствуешь физический дискомфорт.

Ваше возвращение к себе и ощущению безопасности является возвратом к рассказу о себе во времени.

Но вы справляетесь с этой беззащитностью и допускаете ее?

Нет, нет никого, кто бы с чем-либо справлялся, есть только нагота.

Значит, все это происходит?

Обнаженность и открытость всему, и чувство риска. Внезапно все неизвестно и очень живо ... без фильтров.

К этому можно привыкнуть?

Нет никого, кто бы привыкал к чему-либо. Нет искусственных фильтров, которые вы как индивидуум ранее создавали. Вот почему это не имеет никакой связи с тем, что называют отрешенностью. Это жизненность на полную катушку ... для никого.

Тони, это ощущение уязвимости из-за исчезновения всех фильтров. Интересно, что это было. Как эти фильтры создают чувство безопасности?

В первую очередь, это ложное ощущение, что кто-то существует. “Я - отдельная личность, а все остальное там отдельно от меня и так или иначе мне угрожает. Поэтому я ставлю фильтры. Я защищаю себя путем запрета на чувства. Другим способом защиты от того, что представляется угрозой, является попытка понять эти чувства.” По существу, мы пытаемся понять то, что кажется таким угрожающим, чтобы это знать и контролировать. Это - искусственный фильтр, который мы, по-видимому, сооружаем в гипнотическом сне обособления.

Я помню, как однажды в такой момент уязвимости я сказал себе: “Это есть это, а то есть то,” и мгновенно почувствовал себя в безопасности.

Мне часто рассказывают о такой открытости. “Вчера ночью это произошло.” И немедленно возвращается ум со своим рассказом или еще чем-нибудь, чтобы снова обратить их в личности. “Господи, боже мой, дай мне подумать о чем-нибудь ... например, что у меня на счету не осталось денег, не важно о чем, лишь бы снова стать индивидуумом.” По-видимому, у людей есть игры, которые приклеивают их к своей индивидуальности из страха перед беспредельностью.