Елена Блаватская - Дурбар в Лахоре

– Если вам угодно, то я готов держать выбранное вами яблоко, тотчас же, здесь и под вашим наблюдением, «майор Саиб», – предложил ему один из молодых сикхов. – Я вполне уверен в искусстве кашмирца…

– Не сомневаюсь, не сомневаюсь, мой добрый друг, – покровительственно процедил майор в ответ индусу, сыну богатого судьи, произнеся слово «друг» как бы сказав «болван», – вы, туземцы, все падки верить в сверхъестественное…

– Да в этом ничего нет сверхъестественного… кроме феноменальной ловкости этого человека…

– А… вы давно его знаете? – перебил майор презрительно, словно подозревал сикха в стачке с фокусником.

– Я вижу его со вчерашнего дня в первый раз в жизни! – с достоинством ответил оскорбленный туземец.

– Стойте!.. – вмешалась я. – Если вы, майор, думаете, что этот подвиг – просто ловкий фокус, и удар сабли проходит мимо, не задевая яйца, то оно и останется целым в ваших руках и риска вам нет никакого… Почему бы вам не сделать личного опыта?… Вот несколько дюжин яиц в корзине… Выбирайте и становитесь в позицию!.. Майор покраснел и видимо растерялся.

– Неужели вы боитесь? – продолжала я. – Полноте!.. Я женщина, а сию же минуту готова подвергнуть себя этому опыту!.. – поддразнивала я его.

И, взяв яйца между большим и указательным пальцами, я стала за индусом, продолжавшим все время нашего спора плясать, потрясая острою саблей.

Индусы разинули рот, а майор воспользовался этим случаем, чтобы совершить диверсию.

– Надеюсь, что вы не сделаете этой неосторожности!.. – воскликнул он, бросаясь ко мне с аффектированною поспешностью и отнимая яйцо.

– Ну, так держите его сами!..

– Позвольте, – спокойно заметил сын судьи. – Яйцо в ваших руках совершенно целое, господин майор, не так ли?

– Ну да, это целое!.. А почем я знаю, что у мальчишки в дотти[48] не лежит другое, приготовленное?… – отвечал майор, чувствуя себя не очень ловко.

– Так не угодно ли вам потрудиться подложить его мне под подбородок… – сказал сикх, бросаясь на землю ничком и заложив обе руки за спину. – Прошу вас, не спускайте с него глаз, доколе кашмирец не рассечет его…

Майор желчно рассмеялся, но сделал, как его просили. Он собственноручно положил яйцо под безбородый подбородок юного сикха.

– Ну, а теперь, – произнес он, грозно обращаясь к кашмирцу, дабы заявив свою верховную власть лучше скрыть свое замешательство под видом сугубой суровости, – если ты… либо промахнешься, либо порежешь саабу лицо, я тебя заставлю сгнить в тюрьме!..

В эту минуту, злясь на майора за его придирки, у меня родилась в голове мысль отомстить ему. Мне была известна его чрезвычайная скупость, а также и причина, почему он, несомненно храбрый человек, отказывался подвергнуть себя лично опыту.

– Стойте, господа!.. Одну минуту. Я желаю вам сделать одно предложение… вот вы, майор, безо всякой причины напустились на фокусника и, быть может, напрасно обругали и напугали его… ну, а что если он и не ранит сааба и не промахнется? Чем вы его вознаградите?… Обещаете ли вы ему, в случае успеха, двадцать пять рупий или же лично подчиниться тому же опыту…

– С какой стати желаете вы заставить меня дать этому шарлатану такую сумму?… – вскипятился скупой майор.

– Только в случае, если он окажется не шарлатаном… а не то так держите яйцо или яблоко сами и тем составьте ему громкую славу и репутацию. Это… те же деньги.

– И этого я не сделаю!.. Надо мною все товарищи стали бы смеяться…

– А не сделаете, так над вами еще хуже станут смеяться… – сказала я, отводя его в сторону: – потому что в таком случае… я сама подвергнусь этому риску, даю вам честное слово… И завтра же все в городе узнают, а между прочими и мистрис P., что там, где не побоялась опасности женщина, герой трансваальский и афганский, майор спасовал, если не струсил!..

Нервы у него разыгрались…

– Вы не сделаете этого!.. Все это пустая затея!..

– Нет, сделаю… а вы знаете, какого мнения мистрис Р. о нервных мужчинах и что она вчера говорила, что…

Майор побледнел. Мистрис Р. была молоденькая богатая вдова, и мой долговязый приятель был сильно влюблен в ее… приданое. Он поспешно перебил меня.

– Ну, перестаньте шутить… пожалуй, ради вашего каприза я дам этому дураку… ну, пять рупий.

– Двадцать пять… ни пенсом меньше. Не то я завтра же поведу моего Вильгельма Телля к мистрис Р. и подыму вас у нее на смех.

– Вы мстительны. Ну, так и быть… даю!..

– Господа! – громко заявила я – наш достойный майор, сознавая, что быть может, он напрасно обидел джадуваллу (фокусника), обещает ему 25 рупий, в случае успеха. Начинайте!

Мы находились в саду отеля, и тамаша (представление) привлекло много зрителей. Кашмирец попробовал лезвие на пальце и встал в позу, то есть, повернулся спиной к лежащему на земле добровольцу. У меня замерло сердце. Ну, что если он, в дурной час, промахнется! Пропал наш бедный сикх!..

С тяжелым вздохом майор еще раз присев на землю, овладел яйцом и в последний раз пожелал убедиться, что оно не подменено во время нашего разговора. Он довел свою предосторожность до того, что начертил на нем карандашом знак. Затем он тихо подладил его под подбородок сикха и, отойдя в сторону, дал знак кашемирцу начинать.

На этот раз, против обыкновения, последний даже не косил травы. Подпрыгнув раза три, он перегнулся назад дугой и одним махом мощной руки совершил обычную глиссаду лезвием на четверть вершка от горла сикха. Сверкнула сталь и несколько сухих стебельков полетело в сторону. Но яйцо не распалось…

– Промахнулся! Промахнулся! – с злобною радостью воскликнул майор. – Что я вам говорил?…

– Напрасно радуетесь!.. Лежите смирно! Раттан-Чанд!.. Не двигайтесь ни одну секунду!.. Смотрите все!..

И, не дозволяя никому дотронуться до яйца, я подвела майора ближе к нему… Ровно посередине овального белого шарика появилась желтая полоска, словно кто обмотал его этого цвета ниткой… Местами из-под этой полоски вытекали капли жидкого белка. Яйцо оказалось рассеченным пополам, словно бритвой!..

Торжество было полное. Даже скупой майор не очень хмурился, опорожняя свои карманы в поисках двадцати пяти рупий, хотя под предлогом, что с ним не было достаточно денег, он и успел обсчитать кашмирца на четыре рупии, обещая отдать их ему после…

Но случая к «после» не представлялось более никогда. Кашмирец исчез с того дня, и ни майор, ни мы уже не встречали его… Когда он уходил, долговязый британец пожелал рассмотреть поближе его чудодейственную саблю. Пробуя и гладя лезвие, он ворчал себе под нос:

– Подобной стали я никогда не встречал!.. Откуда этот нищий мог достать ее!.. Гей, ты продашь мне эту… штуку?…

Тамашавалла только отрицательно покачал головой, заметив, что это «сабля отца» и он не может продать ее…

Великий дурбар. – Раджи приготовляются. – Судилище Озириса-Аменти. – Озирис, Тифон и осужденные души. – «Русская интрига». – 500 искушений. – Чем может иногда разрешиться тайна «русской интриги» в Индии. – Данга. – Меня лечат астрологи. – Популярность маркиза Рипона. – Гомер и я. – Спасаюсь в Бенаресе. – Финал.

Дрожали сердца магараджей, приготовлявшихся к великому дурбару в утро 15 ноября 1880 года. Кивали сонными головами их астрологи, проведшие целую ночь в наблюдениях за звездами, тщетно вопрошая отуманенное дождевыми облаками небо и получив в ответ лишь несколько капель дождя на бритые макушки… Ныли желудки бедных кули, работавших денно и нощно над сооружением вице-королевского лагеря и приготовлением дурбарной палатки. Тысячи клерков-писарей, одна из высших доступных туземцам должностей на коронной службе, изгибали далеко за полночь свои тщедушные груди над экстренною работой за своими конторками. Быстро, как птицы, мелькали соисы, разнося пригласительные билеты…

Без билетов – point de salut! Не было пропуска в священный политический adytum, где жрецы приготовлялись в тот день представлять избранные жертвы главному идолу храма. Ровно шестнадцать лет со дня последнего Дурбара лорда Лоренса, в 1864 году, спал Лахор, забытый в торжествах последующими вице-королями. Счастливый город! Для него длинный ряд вице-королей, белых, черных, красных, пестрых, всех теней вигов и ториев, пролетел мимо, как ночной кошмар. Он заснул при лорде Лоренсе, самом любимом изо всех вице-королей Индии, который так любил ее, что и по возвращении своем в Англию всегда заступался за ее интересы, даже против прямых выгод Манчестера; и вот Лахор снова просыпается при лорде Рипоне, который обещает сделаться вторым Лоренсом, достойным преемником справедливейшего из правителей Индии…

Но магараджи еще не знают своего нового вице-короля. В их еще свежих воспоминаниях о лорде Литтоне маркиз смутно рисуется таким сладкоречивым, бьющим на театральный эффект «Лат-Саабом», как и их бывший вице-король, знаменитый Оуэн Мередит,[49] обещания которого туманны, как небо их родины, изменчивы, как Индийский океан, а нововведения и реформы убийственны, как дыхание Нага.[50]