Евгений Львов - Как программировать удачу и успех. Сотвори свое будущее

– Теперь я понял, дед, что значит любить другого как самого себя. Это значит – любить Бога.

– Да, именно так. Но чтобы пользоваться силой Бога, ты должен знать природу материи, в которой свет заключен, как джинн в бутылке. Та сказка, которую я тебе когда-то рассказал о джинне, заключенном в кувшин – капли того знания, которое мы храним. Эти капли просочились из той самой книги, книги из библиотеки Сулеймана ибн Дауда, потому-то эта книга и исчезла. Но даже в этой сказке информации достаточно, чтобы использовать ее как саму книгу. Эта история сама как черная земля, в которой заключен свет, и его не просто увидеть.

С этими словами дед подал мне (это был я) ступку, которая все это время стояла у него за спиной, и добавил:

– На вот, возьми.

Потом насыпал туда несколько кусочков засохшей желтой глины.

– Растолки, – сказал он, подавая мне пестик.

– Для чего?

– Ты должен увидеть свет, заключенный в этом куске глины. Не выделишь его – я накажу тебя, – строго сказал он и вышел из шатра, который был раскинут в оазисе, где остановился наш караван.

Я со вздохом принялся толочь содержимое ступки, пока не понимая, что задумал дед. Тщетность этой затеи была очевидна, но и ослушаться я не мог, так как очень хорошо знал, чем это грозит…

Сивульф проснулся от расколовшегося страшным громом одиночества, в котором он пребывал с тех пор, как попал на остров. Моряк был не робкого десятка, но ужас на время сковал его. Что-то в мире произошло. Сивульф был уверен в этом. Из своих снов он знал, что в мире нет ничего случайного. Что все происходящее имеет причину. Даже перышко не может упасть так, чтобы это не сказалось на другой стороне Земли. Мои воспоминания научили его. Пират принялся вычислять, о чем говорил гром. Хотя Сивульф никогда не изучал способы вычисления событий, но сны, виденные им о моих жизнях на Востоке, были прекрасной учебной базой.

Из расчетов выходило, что на юго-западе от острова Сивульфа находилась королевская эскадра из четырех кораблей, во главе с «Тандером». Корабли получили повреждения и направляются на остров, хотя капитан Анжер знал об опасности. Но также он знал о золоте, которым был нагружен «Кракен». Также расчеты показали, что все корабли разобьются и благодаря этому он, Сивульф, обретет свободу, но после того, как прольются реки крови. Так показали расчеты, и корсар стал готовиться к встрече «гостей». До этого момента осталось 16 часов.

Сивульф не задумывался над тем, как у него получались вычисления. Он просто доверял своей интуиции, которая превратилась в прекрасный инструмент предвидения и прозрения, усиленная древними техниками прогнозов и предсказаний, изученных мной в Китае и Японии. Эти техники помогали найти наиболее правильный выход из сложившейся ситуации и выйти победителем из безвыходного положения. Он точно знал, где ему нужно было быть в момент высадки моряков, и что нужно было делать. Хотя, спроси его об этом, вряд ли он ответил бы что-нибудь вразумительное.

Скоро наступит решающий момент, и станет ясна дальнейшая судьба Сивульфа. Все зависело от качества его обучения. То, что Сивульф сам принял решение действовать согласно своим расчетам, вселяло уверенность, а главное, он сам вошел в то состояние сознания, которое, как магнит, притягивало соответствующие знания из пространства. Он начинал видеть суть происходящего. Теперь ему не нужно было спать, чтобы во сне увидеть чужой опыт – то, что было с другими. Сила вливалась в него, и он это чувствовал. Наступало время осознанного общения со мной, а так как некоторые области его сознания еще не изменились, это создавало трудности. Сейчас он был как оседланный, но сильный и строптивый конь, которого предстояло усмирить.

Времени было достаточно и, когда Сивульф присел отдохнуть, я принялся вспоминать жизнь ниндзя. Такие воспоминания я складывал на своего рода чердак, который был недоступен для Сивульфа, находящегося в обычном состоянии сознания, чтобы не мешать его основной работе.

…кровь залила лицо от удара раздробленной бамбуковой палкой. Учитель смотрел на меня, как будто не ожидал увидеть здесь.

– Что ты тут делаешь? Почему не прячешься?

– Да я же маскировался, но вы меня обнаружили.

– Я?! Да никого я не обнаруживал, кроме жирного овода, которого и хотел убить. А как ты подсунул свою голову под мою палку, я понятия не имею.

Я видел, что учитель смеется надо мной, но не мог понять, как он узнал про овода, на которого была похожа мысль, вившаяся над моей головой. Я молчал, вытирая лицо и глупо тараща глаза, совершенно ничего не понимая. Учитель засмеялся – вид мой был и впрямь смешной. Через некоторое время он сказал:

– Тебя на самом деле не было видно. А этого овода я послал, чтобы он нашел тебя. Ты хорошо замаскировался, но в твоей маскировке были слабые места. Они – как дыры на одежде, в которые видно тело. Вот эти дыры и привлекли к тебе овода, которого я создал сам, силой своей мысли. Он и нашел тебя. Мне осталось только ударить туда, где он сядет. Кстати, к твоему сведению, он сел на куст, которого раньше тут не было.

– Как же это возможно?

– Это примитивный способ найти человека, но для этого нужно знать его слабости. С ниндзя этот способ не сработает и ты догадываешься, почему.

– А как же тогда обнаружить ниндзя?

– Чтобы стать невидимым, ниндзя будет отражать мир своим сознанием. Тогда ты его можешь увидеть как дерево, животное, а можешь увидеть и как обычного человека, на которого никогда не подумаешь, что он ниндзя. И дело не в том, что он будет другим, а в том, что твое сознание его не воспримет.

– Но все-таки, его можно как-нибудь обнаружить?

– Конечно, можно, – учитель был серьезен. – Но зачем? Если он маскируется хорошо, то ты его никогда не увидишь, если он не захочет этого. Если же у тебя окажется больше силы, то, как бы он ни маскировался, ты все равно найдешь способ его обнаружить, или он сам нечаянно обнаружит себя. Это вопрос силы, мой мальчик, и тут уж ничего не поделаешь. Но есть единственное, чем ты можешь помочь себе – это быть безупречным, и тут уж как судьба решит.

– А как она решает? Ты же знаешь, скажи, как она решает?

– Ты нетерпелив, и это очень опасно. Если попадешь в такую ситуацию, то не выживешь. Но когда ты безупречен, то, даже если твой противник окажется сильней, – выживешь. Как это может быть, только одному богу известно. Ты можешь только довериться силе и тебе должно быть все равно, выживешь ты или нет. В своей маскировке ты не был безупречен, мысли увлекли тебя, что сделало возможным обнаружить тебя, и результат – вот он, у тебя на лице.

Еще я хочу тебе сказать следующее. Если человек опасается кого-нибудь или хочет кого-нибудь убить, то это не полноценный человек, ущербный. Когда ты станешь цельным, то у тебя просто не будет желания кому-нибудь навредить в принципе, и для других ты будешь так же неуязвим потому, что своим сознанием ты будешь отражать весь Мир. Это и есть настоящая защита, настоящая невидимость.

Если же ты встретишь того, кто считает тебя своим врагом, тогда с этим человеком расправишься не ты, а твоими руками расправится с ним Вселенная. Это значит, что жизнь этого человека уже окончена и, даже если ты и пальцем его не тронешь, любая твоя мысль, направленная в его сторону, убьет его.

Сивульф научился быстро входить в состояние равновесия. Вот и сейчас, привычно войдя в это состояние, он вдруг увидел все, что я вспоминал. Он спокойно наблюдал за происходящим в своем сознании и уже ничего не пугался, и ничему не удивлялся. Теперь он воспринимал все, что происходило со мной, как свои собственные переживания. Я тоже наблюдал за ним, и меня это устраивало.

Кораблей еще не было видно, поэтому мы продолжили внутреннюю работу – сейчас это было важнее всего.

Я толок глину уже несколько часов подряд. Что именно заставляло меня делать бессмысленную работу – страх быть наказанным или похожая на сумасшествие решимость выделить свет во что бы то ни стало – я сказать не мог. Мой пестик все бил и бил по дну ступки. Я уже не понимал, где нахожусь. Кто-то говорил со мной, но я был в полузабытьи, усталость сковывала мои руки, спина была уже как каменная, голова гудела, как колокол после удара. Вдруг передо мной появился желтый джинн, такого огромного роста, что закрыл собой все пространство. Ну вот, – подумал я, – галлюцинаций еще не хватало.

Когда в шатер зашел дед, луч заходящего солнца осветил облако желтой пыли, окружающее меня. Султан остановился в удивлении, глядя, как я, окруженный золотым свечением, исступленно продолжал толочь практически пустое дно ступки.