Рам Цзы - Просветление – не то, что ты думаешь

В: И как он связал одно с другим? Уэйн: Так никакой связи не было.

В: Это парадокс? Уэйн: Абсолютно парадокс, и этот парадокс – неотъемлемая часть всех этих недвойственных учений. «Форма есть пустота, пустота есть форма». Что может быть более парадоксальным? Однако это очень важный указатель.

В: Как отличить реальное от иллюзорного?

Уэйн: Важный указатель адвайты – которая переводится как «не два» – в том, что все есть Сознание. А как можно говорить о множественности с пониманием того, что все есть Одно Сознание? Один из способов говорить о множественности – утверждать, что все иллюзия. Но эта концепция, какой бы классической она ни была, всего лишь часть объяснения.

Это не значит, что все разнообразные объекты иллюзорны. Иллюзорна лишь видимость разделения, ощущение, что каждый объект существует независимо. Живое Учение указывает на лежащее в основе этого понимание, согласно которому каждый объект сознается как аспект Одного Сознания, неотделимый от него. Мы, как воспринимающие, не видим этой единости, потому что природа органов чувств – объективировать вещи, наделять их качествами и превращать в обособленные объекты. Органы чувств делают это, чтобы познавать. Так что в этом смысле Вселенная иллюзорна.

В: Я прочитал предисловие к книге «Сознание говорит», где вы немного рассказываете о своих отношениях с гуру. После того как вы начали учиться у Бал-секара, было ли так, что вы все время вопрошали: «Кто я? Кто я? Кто я? Кто делает это?»

Уэйн: Нет, это не было каким-то формальным процессом, в который я погрузился. Я могу рассказать вам свою историю, но это будет просто моя история. Это ни в коей мере не инструкция. Когда я встретил Рамеша, я, по сути, влюбился в него. Меня влекло к нему, как бабочку на огонь. В этой любви были всевозможные слои, многие из которых не были самыми чистыми и высокими. Меня охватывали очень примитивные желания: желание внимания, желание узнавания, желание присоединиться к этой невероятной силе, чтобы владеть ею самому. Это были очень личные желания. Это не была расширяющая границы, любящая, щедрая, открытая энергия, полная «желания отдавать». Напротив, это была собственническая любовь.

Однако эта энергия со временем изменилась. Это был дар процесса: движение прочь от энергии присвоения к расширяющей границы энергии, полной желания отдавать и помогать. В этой щедрой энергии была свобода. Желание получить это, чтобы владеть этим, было просто духовным материализмом, усиливающим связанность.

Не имеет значения, пытаетесь вы заиметь тысячу долларов, большую машину, большой дом или большую духовную силу, чтобы обладать большим контролем, – это все формы материализма. Это то, с чем постоянно имеет дело ложное чувство авторства, прикрывая свое бессилие попытками захватить власть. По мере того как я проводил все больше и больше времени с Рамешем и его учением, притязания ложного чувства авторства на власть становились все слабее, пока однажды оно не исчезло совсем.

В: Я все еще испытываю слабое чувство, что есть нечто, что можно обрести. Уэйн: Да, элемент обретения связан с ложным чувством авторства. Если вы можете быть автором чего-ли-бо, вы можете обретать. Так что вполне естественно, что это качество обретения сопровождает чувство авторства.

В: Это часть человеческого организма, врожденная, да? Уэйн: Нет, это часть большинства человеческих переживаний, поскольку ложное чувство авторства присутствует у большинства людей. Но оно не существенно для функционирования организма.

В: Вы говорили о дыре внутри нас, которую мы пытаемся заполнить с помощью денег, славы или духовности. Я здесь ощущаю некую иерархию. Мне кажется, тот, кого заботит обретение денег, будет менее удачлив в заполнении этой дыры, чем тот, кто выбрал духовный путь. А для вас они действительно ничем не отличаются? Уэйн: Они ничем не отличаются. Я не считаю духовные попытки заполнить дыру более ценными, чем попытки заполнить ее деньгами, славой или чем-то еще.

В: А психологически они тоже не отличаются? Уэйн: Это один и тот же процесс, и он всегда обречен на неудачу. У дыры, которую вы пытаетесь заполнить, нет дна.

В: Уэйн, а что, если мой поиск основывается на вере, что есть некий окончательный ответ, и я жду, что вы или кто-то другой даст его мне…

Уэйн: Четырнадцать. Окончательный ответ – это Четырнадцать.

В: .. но я понимаю поиск как… Уэйн: Как! Вы недовольны?! Вы сказали, что ждете, когда кто-нибудь даст вам окончательный ответ, и я дал его вам, а вы недовольны! [смех]

В: Так я и говорю. Уэйн: Это говорю я!

В: То есть я буду продолжать ходить на различные сатсанги, чтобы получить какой-то другой ответ?

Уэйн: Вы будете продолжать ходить на различные сатсанги, потому что вас к этому подталкивает Вселенная. Вы объясняете это так: «Я не удовлетворен никакими ответами. Мой ум требует того и этого», – это объяснение служит вашему эго, поскольку помещает вас в центр этого необъятного функционирования. Вас перемещают отсюда туда, а вы говорите об этом как о своем действии, своем интересе, своем любопытстве, своих вопросах, своих усилиях. Все возвращается к Марку. Живое Учение спрашивает: действительно ли все возвращается к Марку и заканчивается с Марком? Или Марк – просто один из аспектов некого гораздо большего целого?

В: Уэйн, можно сказать, что в вашем случае думающий ум отсутствует и что вы функционируете исключительно с работающим умом?

Уэйн: Да, ложное чувство авторства, или то, что Рамеш называл «думающим умом», отсутствует. Больше нет этой вторичной вовлеченности, этого процесса присваивания. Он просто не происходит.

В: Вы не проецируете вещи в будущее и не заботитесь о последствиях – о том, получатся ли они или не получатся? Уэйн: Только в практическом смысле. То, что Рамеш называл «работающим умом», создает практические проекции в будущее и составляет соответствующие планы. Некоторые люди по природе планировщики, другие более спонтанны и не склонны к планированию. Степень, в которой человек активно планирует, связана с природой его организма, а не с его духовными достижениями. После Просветления есть отсутствие вовлеченности в то, что делает организм. Нет никакого просветленного поведения. Поведение – это результат программы организма.

В: Давайте возьмем конкретный пример, чтобы я мог лучше это понять: если вы думаете о будущем и о том, достаточно ли денег для пенсии, и, допустим, у вас недостаточно денег, вы будете проецировать это в будущее? Когда вы думаете о том, что нужно для пенсии, вы беспокоитесь о том, что можете не скопить достаточно? Это пример думающего ума? Уэйн: Беспокойство о будущем и страх – это спроецированная озабоченность ложного чувства авторства: «Если я не распланирую свое будущее правильно, что со мной станет?» – не практическое соображение о том, что случится в физическом смысле, а что станет со «мной». Именно этот спроецированный страх исчезает после Просветления, потому что больше нет авторского «я», которое бы беспокоилось. Поэтому мудрец может подсчитать, сколько денег понадобится в будущем, чтобы продолжать жить в доме, который ему нравится, и может составить соответствующие планы накопления. Но у мудреца отсутствуют страх и тревога, обычно испытываемые людьми из-за неспособности контролировать результаты своих планов.

В: То есть в мудреце отсутствует вовлеченность? Уэйн: Верно, вовлеченности нет, есть просто действие – продукт запрограммированности организма. Пока организм жив, он будет дышать, действовать, думать и чувствовать. И даже может строить планы ухода на пенсию.

В: Когда мудрец отвечает на вопрос, есть этот организм тела-ума, с которым мудрец ассоциируется, и наше образование говорит нам, что в нем есть ум, который с помощью электрических импульсов создает мысль.

Уэйн: По-моему, еще не доказано, что электрические импульсы действительно создают мысли. Это механизм, посредством которого мысли создаются. Но какова природа мысли – по-прежнему загадка.

В: Мне кажется, что даже концепция мозга как потенциального источника мыслей – это сама по себе мысль. Поэтому он не может быть местом, где появляются мысли. Уэйн: Интересная мысль.

В: Мой ум хочет знать: что истинно? Я знаю, что никогда не смогу узнать Истину, но мой ум цепляется за это…