Наталья Степанова - Заговоры сибирской целительницы. Выпуск 14

– А если не умрешь, продашь мне это платье, я тебе хорошо переплачу.

В ответ Нина покачала головой:

– Нет, подружка, ты разве не знаешь, что есть примета: смертное не надевают, иначе сами рано уберутся на тот свет.

На этом наш разговор закончился. Где-то через час раздался звонок в дверь, принесли телеграмму. В ней было сказано, что на следующий день, в два часа дня, приезжает Алексей, сын Нины. Тот, который не подавал о себе ни слуху ни духу целых 12 лет. Стоя с телеграммой, Нина растерянно повторяла, что ее сон начинает сбываться. Казалось, она меня не видела и не слышала. Кое-как я ее успокоила и часа через два, посмотрев новости, мы легли спать.

Она пожелала мне спокойной ночи, и это были ее последние слова.

Утром я обнаружила Нину, лежащую в своей постели с широко открытым ртом. Глаза ее смотрели прямо на меня. От страха меня пробрал понос. Пока я сидела в туалете, решила, что мне следует немедленно уехать, чтобы потом не доказывать в милиции, что я не виновата в ее скоропостижной смерти. Соседи не знали, что я у нее поселилась. Ее домик стоял в стороне, да и не ходили к ней соседи, во всяком случае, при мне этого не было ни разу.

Прежде чем уйти, я забрала ее смертный наряд вместе с туфлями и украшением. Даже комбинацию и новые трусики. В шкафу были деньги, их я тоже забрала. Видите, Наталья Ивановна, я все честно рассказываю и надеюсь на то, что не наврежу себе своей искренностью, не настрою Вас против себя.

Я еще до дома не доехала, а уже стала во сне видеть Нину. Она ходила вокруг меня голая и укоряла меня за мой поступок.

Мне бы опомниться, вспомнить, что сон ее был вещим: и число и дата. Нужно было бы мне украденное отправить бандеролью назад, на ее адрес. Может быть, тогда не случилось бы со мной того, что вы видите перед собой. Еще не прошло и полгода, как я украла одежду для похорон, а меня можно собирать вслед за Ниной.

Никто меня не узнает, врачи не лечат меня, так как им непонятна природа моей болезни. Ставят общее заболевание. Дали мне первую группу инвалидности, и все.

Я так раскаиваюсь, так жалею о том, что случилось, что я натворила. Если я выздоровлю, то всю свою жизнь посвящу помощи людям.

Помогите мне остаться в живых, чтобы у меня было время для искупления своего греха».

А вот еще одна история: «Попутал меня бес, украла я у своей кумы платок синий в красных розах, вытащила из ее узелка, приготовленного ею себе на смерть. Не знаю, зачем я это сделала. Кума пошла баню топить, я открыла шкаф, развязала узел, и мне понравился этот платок, будь он неладен. Сунула я его себе под кофту, а потом в посылке отправила своей дочери Алевтине на Север. Я ведь не могла его в деревне носить, кума бы платок признала, а так, думаю, дочери пригодится. Года не прошло, а у дочери с головой стало плохо, говорят, шизофрения обнаружилась. Я знаю, это за мой грех мне такая беда».

Что я могу сказать? Смертное не примеряют и тем более не крадут. Лучше быть подальше от греха, но если согрешили, поступите так.

Купите новую справу (смертное) и отнесите на могилу того, кого вы обидели воровством. Если место могилы неизвестно, то оставьте на могиле с таким же именем и отчеством, как у обиженного. Кланяются и просят покойника передать справу тому, кому следует.

Прежде чем приносить одежду на кладбище, обходят с ней вокруг церкви, а выйдя за ограду церкви, начитывают покаянный заговор. До начала отчитки надо подать три милостыни.

Вышла из церкви, помолясь,

Пойду до погоста, перекрестясь.

Пойду я к рабе (имя) поближе,

Поклонюсь ее праху пониже.

Как мать-церковь грехи отпускает,

Пусть и раба Божья (имя) меня прощает,

На суде Божьем мне мой грех не поминает.

Как из земли камень не растет,

Как этот камень цветком алым не зацветет,

Так и покойница, раба Божья (имя),

Меня к себе не заберет.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Из письма Лытус Тамары Дмитриевны: «Уважаемая Наталья Ивановна. Я приобрела пять ваших книг “Магия”. Прочитала их и поняла, сколько же мы всего не знаем. Пользуясь талоном на бесплатную консультацию, хочу попросить у Вас совета.

У меня трое детей. 1 января 2000 года у моего среднего сына Димы умер лучший друг Виталий. Дима, естественно, помогал с похоронами. Мать покойного, покупая костюм, в котором собирались похоронить Виталия, попросила моего сына Диму померить на себя этот костюм, так как они были одного роста с покойным. Когда Дима пришел домой и рассказал об этом, то стало как-то не по себе. Я говорю:

– Дима, мне кажется, что этого нельзя было делать.

Но сын ответил:

– Мама, он же был моим лучшим другом.

Тогда я еще не читала Ваших книг.

Прошло не так много времени после похорон, и вот моего Диму увозят на “скорой” в тяжелом состоянии, якобы с аппендицитом. После сделанной операции сказали:

– У него оказалось прободение язвы желудка. Удалили часть желудка, еле спасли.

Только на шестые сутки он пришел в себя в реанимации. И сразу говорит мне:

– Мама, я видел Виталика, он очень меня звал к себе, но я не пошел с ним.

Через некоторое время его снова увозят на “скорой”, в этот раз обнаружили гайморит. Врач опярь сказал, что еле успели, еще немного – и было бы поздно. А 17 июня Дима ехал на мотоцикле и его сбил мотоцикл. В итоге: сотрясение мозга, многоосколочный перелом бедра и многое другое. Сделали еще две операции. Только через четыре месяца сняли гипс, и якобы Дима сломал ногу. Врач сказал, что Дима неаккуратно наступил на больную ногу. Снова больница, снова операция: четыре месяца в гипсе и четыре месяца на разработку ноги. К этому времени я купила Ваши книги и стала пытаться помочь своему сыну. Как Вы советуете, я пекла блины, варила кутью и носила на могилку с именем “Виталий”. Но все равно очень боюсь, что вдруг что-то делаю неправильно. Я тоже видела во сне покойного Виталия, вроде я его обнимаю и целую, а он стоял молча.

Посоветуйте, что еще можно сделать в моем случае.

С уважением к Вам Тамара Дмитриевна».

Найдите в лесу осиновую палку, измерьте ее, сказав перед этим:

Тебя буду, осина, обмерять,

Тебе и на кладбище лежать

Отнесите эту палку на могилу с именем того покойника, для кого примерялась одежда. Уходя с кладбища, нельзя разговаривать и оглядываться. Хочу еще раз напомнить, что нельзя примерять ту одежду, которая предназначена покойнику. Опыт показал, что человек, который делал примерку, умирает.

Из рассказа Раисы М.:

«У меня случилась беда, я потеряла казенные деньги. Сумма была очень большая, и я была вне себя от горя, свалившегося на меня. Необходимо было срочно вернуть деньги, а взять было негде. Родных у меня мало, и они пенсионеры, живут от пенсии до пенсии. Перебрав в уме всех, кого я знаю, я решила обратиться к старой знакомой, которую как раз накануне встретила случайно в гастрономе. Лида при встрече радостно рассказывала мне, что собирается купить дочери кооперативную квартиру. Дочь ее училась в другом городе, там она вышла замуж, а теперь решила вместе с мужем перебраться поближе к матери. Лида долгое время копила деньги, чтобы купить дочери хорошую квартиру, после того как та закончит институт.

Так как больше одолжить деньги было не у кого, я поехала к Лиде. Приехав к ней, я плакала и просила выручить меня, ведь дело-то подсудное, деньги казенные и немалые.

– Продам дачу и сразу с тобой рассчитаюсь. Если не поможешь, то хоть с моста прыгай, – плакала я.

Лида пожалела меня и дала деньги, даже не взяв с меня расписки. Ей, наверное, было неудобно об этом просить, a я про расписку промолчала. Благодаря Лидии деньги я внесла в кассу, а вечером, купив торт, я заехала к ней, чтобы сказать, что уже дала объявление о продаже своей дачи. Думала, попьем чаю. Я чувствовала себя обязанной своей знакомой и была ей очень благодарна. Я ведь понимала, что она сделала для меня то, что даже не всякий родственник сделает, дав такую сумму и не взяв даже расписки.

Когда я позвонила в дверь к Лиде, никто не открыл. Из соседней квартиры выглянула соседка и, заохав, стала рассказывать, что вчера, поздно вечером, с Лидой стало плохо, и она умерла до приезда “скорой помощи” от сердечного приступа. Соседка сказала, что уже дала телеграмму дочери. “Какое горе’’, – повторяла она, а я стояла как столб и, скажу честно, уже в этот момент думала, что дачу можно и не продавать, ведь никто не знает о том, что я заняла у Лиды деньги.

На похороны я не пошла, мне было страшно смотреть в лицо покойнице, которую я решила, правильно выражаясь, обмануть. Я утешала себя мыслью, что дочь Лиды не останется на улице, ведь после Лиды ей досталась большая квартира в центре Москвы.