Наталья Бентанга - Принцип Солнца

– Я этого еще не сказала. Впрочем, у меня сегодня хорошее настроение. И это от тебя зависит, буду ли я его спасать. (Афродита.)

Оля встала перед богиней любви на колени, обняла ее за ноги и с мольбой посмотрела наверх. – Я все сделаю, что ты скажешь…

– Оля, ну, ты не влюбленный юноша, чтобы стоять передо мной на коленях, – улыбнулась Афродита и помогла девушке подняться. – Хорошо, вот придет он к тебе, и ты его простишь, разрешишь ему видеться с сыном, да?

– Да, – кивнула Оля.

– А принять его… примешь? (Афродита.)

– Как принять? (Оля.)

– Что значит “как”? Что ты дурочку из себя строишь? Всем сердцем. Как мужчину, как мужа, как любовника… Будешь с ним жить? Вместе, под одной крышей? Не испугаешься жить с демоном? Сможешь доверить ему своих детей, свой дом, свой бизнес, даже свою собаку, если она у тебя будет? (Афродита.)

Ольга смотрела на богиню во все глаза. – Неужели он меня простит?! Разве это возможно? Он за столько лет ни разу не пришел…

– Девочка моя, у тебя склероз начинается. Он приходил, когда ты за Васю замуж собралась… (Афродита.)

– Ага, приходил… До сих пор вспоминать страшно! (Оля.)

– А он, такой, Оля. Так что подумай хорошенько, надо ли его спасать? Я, между прочим, у обеих его жен спрашивала: нужен ли он им? Они мне сказали, что не нужен. Так что нет женщины, которая его ждет… (Афродита.)

– Что ты, Афродита, господь с тобой! У него мама есть! (Оля.)

– Ну, знаешь ли, мама! – возмутилась богиня. – Мать всегда ждет! Не о том сейчас речь. Лучше скажи мне, есть ли женщина, которой он нужен такой, какой есть… со всеми своими “прибабахами”? Та, которая любит его всем сердцем и будет ждать столько, сколько понадобиться, храня ему верность? – пристально посмотрела на Олю Афродита.

– Конечно, есть! – уверенно ответила Оля.

– Храня ему верность! – повторила богиня последнюю фразу. – Ты хорошо расслышала меня?

– Я поняла тебя, Афродита! – Оля не посмела возразить богине, хотя внутри нее грохотал гром и сверкали молнии.

– Только Любовь может спасти демона от небытия. Твоя любовь, Оля. Он будет жить – пока будет жива любовь. Умрет любовь – умрет и он. Имей это в виду. (Афродита.)

– Ты жестока к нему, Афродита! (Оля.)

– Он и сам жесток. Хорошо, допустим, ты простишь ему прошлое… А что будет дальше? Вот будет он гулять направо и налево, и ты будешь на это спокойно смотреть?! (Афродита.)

– А он будет гулять? (Оля.)

– Нет, – покачала головой Афродита. – С тобой рядом вряд ли будет, испугается опять тебя потерять – слишком дорогой ценой ты ему достанешься. Но он измучает тебя сексуальными приставаниями, он же одержим сексом!

– Я потерплю, – улыбнулась Оля.

– А если он будет пить? (Афродита.)

– Афродита, а пусть он будет буддистом? Буддисты вроде не пьют… (Оля.)

– Ну, хорошо, – рассмеялась богиня, – пусть будет буддистом. Но ревновать тебя он все равно будет, здесь даже буддизм не поможет. И не только к столбам, но и к тем, кто между столбами. Но и это еще полбеды. Скажи мне, дорогуша, как быть с его навязчивой идеей твоего наказания? Он имеет в виду физическое наказание, Оля. Неужели ты позволишь, чтобы он тебя бил?! Зачем тебе это надо? Еще не поздно вернуться к Василию. Если ты достойно отблагодаришь меня, я смогу убедить его в твоей полной невиновности. Вася станет известным политиком, и с ним тебя ждет очень комфортная жизнь…

– Сильно? – спросила Оля.

– Что сильно? – не поняла Афродита.

– Сильно он будет меня бить? (Оля.)

– Господи, о чем ты думаешь?! – возмутилась богиня.

– Если я не соглашусь на твои условия, он не выживет? (Оля.)

– Конечно, не выживет! (Афродита.)

– Тогда я согласна! – закричала героиня. – Ты можешь больше не перечислять, что ждет меня в будущем. Не пугай меня заранее, милосердная Афродита! Я согласна сразу на все. Оптом.

– Ну что ж, это той выбор. Как сказал Эрих Фромм, “человек – это вечно изменяющееся существо, это процесс, которому нет конца, и жизненно важные потребности человека могут иметь различные способы реализации. Потребность в общении может быть реализована в разгульной жизни, пьяных сборищах и потреблении наркотиков, а может проявляться и в страстной дружбе. Потребность в могуществе может получить удовлетворение в садизме и деструктивности, а может проявить себя в любви и продуктивном труде. Потребность в положительных эмоциях может вызвать к жизни творческое отношение человека к миру, искренний интерес к природе, искусству и другим людям, но может переродиться в вечную погоню за удовольствиями…” В общем, все зависит от тебя. (Афродита.)

– Как мне отблагодарить тебя, великая богиня любви, весны и возрождения? Хочешь, я подарю тебе колье, которое подарил мне Вася за Алькино рождение? Только его носить не возможно, оно тяжелое… Или квартиру на Вернадского? (Оля.)

– Ладно, – вздохнула Афродита, – пусть так и будет. В моей коллекции прибавится еще одно колье и еще одна квартира, а в твою жизнь вернется этот сексуальный зверомонстр. И он даже не будет тебя бить, потому что опять побоится потерять, – Афродита вдруг спохватилась. – Это ты сейчас строишь из себя послушную овечку, чтобы я спасла его! Это ты от Аполлона заразилась хитростью! А тронь он тебя хоть пальцем, опять сбежишь от него на семь лет, я же тебя знаю!

– Больше не сбегу, – пообещала Оля.

– Разлюбишь его – он умрет. Запомнила? (Афродита.)

– Запомнила. (Оля)

– И мой совет тебе, Оля, возьми инициативу в свои руки: попробуй переориентировать его садомазохистские наклонности в мирное русло эротических игр… (Афродита.)

– Я попробую, – улыбнулась Оля сквозь слезы.

– Но и это еще не все. Оля, он будет семейным тираном! Настоящим тираном. Ты должна будешь готовить еду, встречать его с работы, смотреть дурацкие фильмы, читать книжки на ночь, развлекать его сексуальными играми, удовлетворять все его мыслимые и немыслимые желания, восхищаться всеми его проектами, путешествовать с ним по миру, прощать ошибки, выдерживать толпы его друзей, рожать детей… Он потребует тебя целиком, он высосет из тебя все соки! Из ветреной самовлюбленной красавицы Хатор ты превратишься… мне даже страшно сказать об этом вслух: в обыкновенную женщину. (Афродита.)

– Афродита, Афродита, неужели все, что ты сказала – возможно?! Ты – самая щедрая богиня на земле и на небесах. Чем же я заслужила такую великую милость?! – Оля не знала, плакать ей или смеяться, поэтому она, смеясь и плача, целовала солнечные, почти прозрачные руки богини.

– Ты, сумасшедшая, Оля! Ты – сумасшедшая! – взмахивала руками Афродита. – Он же не знает, что такое семейная жизнь, да и ты толком не знаешь. Будете ругаться, он будет мешать тебе писать…

– Что писать? – удивленно спросила Оля.

– Ты будешь писать такие романы про любовь, что даже я буду плакать, читая их… Неужели он нужен тебе, Оля, девочка моя? Если ты попросишь меня, я сосватаю тебе шейха, настоящего арабского шейха. Нет? Даже если у него будут десятки нефтяных скважин? А сеть пятизвездочных отелей на побережье Персидского залива? Тоже нет? Ты хорошо подумала? Тогда южноафриканского владельца алмазных копий… Опять нет?! Ну, хорошо, американского сенатора? Адриано Челентано, в которого ты была влюблена в школе? Олега Янковского, Брэда Питта… Любого, кого захочешь! (Афродита.)

– Удивительная, всемогущая, прекрасная… Царица мира! Благодарю тебя! Но мне никто не нужен – только он. Он мне необходим… как крыльям птицы воздух для полета, для игр дельфина – море-океан, для розы – солнце, штурман – самолету! Мне скучно без него даже дышать… (Оля.)

– Сумасшедшая! Ты – сумасшедшая, – смеялась красавица Афродита. – Господи, как же я люблю сумасшедших влюбленных!

(Между мирами)

Последние несколько дней Димка провел в каком-то непонятном месте. Он окрестил его “космическим пунктом пересадки из ниоткуда в никуда”. Место было ни светлое, ни темное; не теплое, ни холодное; не опасное – но неизвестное. В нем и не было ничего, но и ничего не хотелось. Диме лень было вставать и что-то делать, он просто лежал и ни о чем не думал… Но одно навязчивое желание день ото дня все сильнее разгоралось в нем. “Жив я, в конце концов, или нет? Могу ли я хоть это узнать определенно?!”

Узнать он мог. Но для этого надо было встать и подойти к одной из двух дверей его обиталища. За первой дверью постоянно слышался какой-то подозрительный шум, а из-под второй струился мягкий волшебный свет. Дима осознавал, что если он заглянет не туда, куда нужно, то это будет конец… Поэтому он терпеливо ждал.

Когда терпение закончилось, он встал и осторожно заглянул в замочную скважину той двери, откуда слышался шум. Дырочка в замочной скважине была маленькой-премаленькой, но за дверью разворачивались невероятные события…

Будто во время природного катаклизма вселенского масштаба, то там, то здесь, вздымались горы, образовывались пропасти, кипели реки лавы, дымилась земля… С небес шел огненный дождь, все вокруг было объято пламенем, рушились здания, горели машины… Среди этого хаоса десятки, сотни, тысячи человеческих лиц молили о спасении… Дима присмотрелся. Нет, искривленные злобой, не помощи просили они у него, а жаждали они его погибели, протягивая к нему свои руки… Дима отпрянул от двери.