Сабин Бэринг-Гулд - Книга оборотней

Тут к нам подошел сельский староста и сказал на ломаном французском:

— Месье лучше не ходить никогда ночью через ту долину, ведь там… там… — его голос дрогнул, — там loups-garoux[15].

— Но он говорит, ему очень надо, — возразил старосте священник на местном наречии. — Неужели некому его проводить?

— Ах, кюре, да кто же из наших осмелится на такое? Ведь потом бедняге придется возвращаться домой в одиночку!

— Так пусть месье возьмет двоих провожатых, и тогда на обратном пути им будет не так страшно.

— Пику говорит, что нынче вечером своими глазами видел оборотня, — вмешался в разговор какой-то крестьянин, — вон на том гречишном поле. Солнце едва село, когда Пику услышал за спиной шорох, обернулся и обомлел: на краю поля стоял огромный волк, чуть ли не с теленка размером. Алый язык чудища был вывален из пасти, темные глаза горели недобрым огнем. Mon Dieu![16] Да кто после этого сунется ночью на болота?! Ведь смертные даже вдвоем ни за что не смогут противостоять этакому монстру!

— Вряд ли стоит искушать судьбу, — сказал один из старейшин деревни. — Согласитесь, кюре, ведь Господь едва ли станет помогать безумцу, который сам обрек себя на верную гибель? Кажется, именно об этом говорилось в проповеди, которую вы читали нам в первое воскресенье Великого поста? Да и в Святом Евангелии так написано.

— Верно, — закивали остальные собравшиеся.

— Язык у чудища огромный, а глаза так и горят! — не унимался тот, чей друг Пику встретил оборотня.

— Mon Dieu! Если бы я такое увидел, я бы точно дал деру! — испуганно проговорил кто-то из толпы.

— В этом, Кортрэ, я даже не сомневаюсь, — пошутил староста.

— Ей богу, этот монстр размером с теленка! — продолжал наводить ужас рассказчик.

— И ладно бы это был просто огромный волк… — тут староста помедлил, косясь на священника, — так ведь это сущий дьявол! Дьявол, вселившийся в человека и обративший его в волка, — человеко-волко-дьявол!

— Но что в таком случае делать этому несчастному? — обратился к пастве святой отец, указывая на меня.

До этого момента я просто слушал, кое-как понимая местный говор, но тут решил вмешаться в разговор:

— Не беспокойтесь, я как-нибудь сам доберусь, а ежели повстречаю вашего loup-garou, отрежу ему хвост и уши и пришлю вам, господин староста, в знак моего почтения.

Раздался вздох всеобщего облегчения — собравшиеся были явно рады, что я освободил их от ответственности за мою дальнейшую судьбу.

— Il est Anglais[17], что с него взять? — покачал головой староста, вероятно имея в виду, что к англичанам у дьявола особое расположение.

Я отправился по тропе через заболоченную долину, которая днем казалась мне безжизненной и пустынной, а в темноте производила довольно зловещее впечатление. На вечернем серо-синем небе не было ни облачка, всходила молодая луна, а на западе у горизонта еще догорала полоса заката. Во все стороны, насколько хватало глаз, простирались бесконечные торфяники: меж кочек блестела стоячая вода, и из этих лужиц доносилось громкое кваканье бесчисленных лягушек, нарушая тишину летней ночи. Болота заросли мхом и вереском, на низменных участках темнели густой камыш и осока, шелестевшие на ветру. Кое-где на небольших песчаных холмах виднелись одинокие сосны — их силуэты вырисовывались на фоне ясного неба. Кругом — ни души, ни огонька. Единственный признак цивилизации — мощенная серыми плитами дорога, тянущаяся через болота многие-многие мили.

Вполне возможно, что волки действительно обитали в той местности. Должен признать, что, вдоволь наслушавшись баек, я счел за благо вооружиться и отломил довольно крепкий сук от первого же дерева, которое встретилось на пути.

Вот так я впервые столкнулся с верой в оборотней, и убежденность тех сельских жителей в собственной правоте настолько меня удивила, что я решил обратиться к истории этих мифологических существ, так сказать, изучить их нрав и повадки в теоретическом аспекте.

К сожалению, на практике мне до сих пор не посчастливилось ни заполучить образчик этого редкого создания, ни хотя бы увидеть его, притом что его следы обнаруживаются едва ли не всюду. Таким образом, мои научные интересы отчасти сродни интересам палеонтолога, который реконструирует скелет и внешний облик какого-нибудь лабиринтодонта, имея в распоряжении лишь отпечаток его когтистой лапы в известняке да обломок кости. Так и я, не сумев пленить ни единого оборотня для проведения непосредственных наблюдений, в то же время тешу себя надеждой написать довольно правдивый и исчерпывающий труд об этих удивительных существах.

На самом деле следы оборотней можно найти везде. Наверное, в наше время они просто стали редко встречаться в природе, как какие-нибудь динорнисы или дронты, зато в древности их лапы ступали по глубоким снегам Севера, а их вой нарушал покой почивших царей Востока. Античность и Средневековье буквально кишели оборотнями. Современному человеку, лишенному необходимости соседствовать с ними, а также с вампирами, упырями и прочей нечистью, как говорится, грех жаловаться. Хотя, вообще-то, кто его знает? Может быть, мы рано радуемся и в действительности оборотни вовсе не вымерли? Возможно, они до сих пор бродят где-нибудь в лесах Абиссинии или в степях Азии? Или томятся в обитых войлоком палатах психиатрических лечебниц?

В последующих главах я собираюсь обратиться к упоминаниям об оборотнях в произведениях древних и античных авторов, в скандинавских сагах, а также в средневековых хрониках. Кроме того, я постараюсь не обойти вниманием и современный фольклор, связанный с явлением ликантропии.

В результате читатель поймет, что под маской мифа скрыта страшная реальность, а в основе народного суеверия лежит объективная истина.

Эта истина такова: некоторым из нас от природы присуща жажда крови, которую в обычных условиях мы в состоянии сдерживать, однако в силу различных обстоятельств она может неожиданно брать верх над разумом, вызывать галлюцинации и провоцировать каннибализм. В этой книге будут описаны случаи, когда в подобных условиях людям казалось, что они превращаются в зверей: в новом обличье они впадали в дикую ярость, безжалостно убивали своих жертв, а потом пожирали их.

Впрочем, некоторые из описываемых мною злодеев вовсе не страдали от подобных галлюцинаций, не испытывали склонности к каннибализму и совершали убийства исключительно из прихоти, потакая собственной кровожадности.

В отдельных случаях, о которых также пойдет речь в этой книге, выявленные акты каннибализма не сопровождались галлюцинациями и осуществлялись в здравом уме и трезвой памяти.

Что такое ликантропия? Ликантропия — это превращение мужчины или женщины в волка, способного нападать на людей и поедать их. Данное превращение либо производится намеренно при помощи волшебства, либо происходит ненамеренно и трактуется как Божья кара за какой-нибудь серьезный проступок.

Таково традиционное определение ликантропии. Разумеется, на самом деле это явление соотносится с определенной формой сумасшествия, которая часто диагностируется у пациентов психиатрических лечебниц.

В древности существовало несколько разновидностей этого расстройства: кроме ликантропии, были распространены также куантропия и боантропия, при которых людям чудилось, что они превращаются, соответственно, в собак или коров. На севере Европы, как вы вскоре убедитесь, наиболее привлекательным для оборотничества животным оказался медведь, в Африке — гиена. Впрочем, о вкусах не спорят.

В дошедшей до нас главе о ликантропии из медицинской поэмы Марцелла Сидийского (греч. Περί λυκανθρώπου){2} говорится о том, что у людей, страдающих таким недугом, наблюдаются обострения в начале каждого года, особенно в феврале. Несчастные в своем поведении полностью уподобляются волкам или псам, а ночами предпочитают уединяться на кладбищах.

В восьмой эклоге «Буколик» Вергилий{3} пишет:

В «Истории» Геродота{4} содержатся сведения о народе невров, живущем в северных землях: «Невры, по-видимому, колдуны. Скифы и живущие среди них эллины, по крайней мере, утверждают, что каждый невр ежегодно на несколько дней обращается в волка, а затем снова принимает человеческий облик» (книга IV, 105).