Дорин Верче - Ангелы Соломона. Неповторимый опыт истинной Божественной любви

Отец услышал, как она постучалась рожками о камни у входа и откашлялась. Он занервничал, так как понял, что газель явно старается раздразнить дракона, пытаясь привлечь его внимание. Громкий грохот, раздавшийся внутри пещеры, доказал правильность этой догадки!

Движения дракона не отличались изяществом и были весьма неуклюжими. Отец мог с легкостью отслеживать каждый его шаг. К счастью, газель могла обогнать любое животное, не говоря уж о неповоротливом бескрылом драконе! Начавший распространяться запах горящих листьев подсказал, что дракон в гневе изрыгнул огонь. Отец приготовился к тому, чтобы вонзить свое копье в живот дракона, когда тот будет гнаться за газелью, перепрыгивая яму с камнями, в которой прятался мой папа.

Газель грациозно скользила между камней, прикрывая моего отца. Дракон следовал за ней. К счастью, разбросанные вокруг камни препятствовали тому, чтобы дракон мог, даже ненароком, придавить отца сверху. Он, конечно же, моментально сообразил, что сможет проткнуть уязвимое брюхо дракона, но замешкался, слишком долго собираясь с духом, и упустил возможность это сделать.

Дракон прошел над ним, и отец разглядел сквозь листья, что на самом краю выступа скалы стоит стройная молодая девушка в газовом платье. Нигде не было и намека на газель. Отец выбрался из укрытия, чтобы спасти ее (на самом деле он не понимал, как сможет это сделать, но его намерение было непоколебимо).

Девушка спокойно стояла на краю пропасти, и дракон устремился прямиком к ней. Она не закричала. И даже не вздрогнула.

О том, что произошло дальше, мы с матерью узнали лишь спустя несколько лет, долго умоляя отца раскрыть нам оставшуюся тайной другую часть истории…

Девушка спрыгнула со скалы в куст, что рос ниже уровня выступа. А дракон, не сумев вовремя остановиться, сам упал с обрыва скалы в пропасть и разбился насмерть.

Вернувшись назад в город, первое, что услышал отец, был хор мужских голосов: «Ты сумел убить дракона!» Папа огляделся вокруг, чтобы узнать, кто стал очевидцем произошедшего.

Один из мужчин преклонил перед ним колени: «Долгих лет новому королю!» – а другие присоединились к нему и подхватили на руки.

Процессия приблизилась к обрыву, на дне которого лежал бездыханный дракон. Отец произнес: «Прости меня, парень. Если бы только ты питал страсть к чему-то другому, а не исключительно к девственницам и газелям!» Затем он благословил душу животного и торжественно отсек ему голову, чтобы предотвратить проклятье, которое мог навлечь дракона на Саба. Он ловко извлек своим копьем волшебный кроваво-красный камень – он находится в сердце каждого дракона.

По пути домой папа упорно пытался разыскать молодую красавицу, которая чудом спаслась от смерти. И нашел. Она, улыбаясь, шла ему навстречу по той тропинке, которой газель привела отца в логово дракона. И не важно, сколько вопросов он задал прекрасной незнакомке: на каждый из них она отвечала лишь загадочной улыбкой. К тому моменту, когда они подошли к дому отца, он был совершенно околдован ею. Той же ночью, при свете полной Луны, папа предложил красавице стать его женой.

Все сабейское царство пришло в неописуемый восторг: не только дракон был уничтожен (доказательством чего служил камень, извлеченный из драконьего сердца и предоставленный отцом придворным советникам) и на трон взошел новый король, обладавший мудростью, честью, достоинством и добротой, – у него, к тому же, уже и невеста была! Празднование в честь бракосочетания короля продолжалось во всем царстве целую неделю, вслед за ним последовала коронация.

Через несколько лет после того, как они сочетались браком, отец спросил мою мать, каким же образом ей удалось спастись, спрыгнув со скалы, когда дракон уже почти настиг ее. После некоторого замешательства мама призналась ему в том, что принадлежит к роду джиннов, и что она превратилась в газель, чтобы помочь ему в тот непростой день.

К счастью, после этого признания он полюбил маму еще сильнее прежнего!

Я защелкнула замок длинной золотой цепочки, которую мне подарил папа, когда находился при смерти. «Она защитит тебя и поможет быть храброй», – сказал он тогда. Я повесила на цепочку тот самый конусообразный кроваво-красный камень и восхищалась многообразием его оттенков и нюансов. Трудно было поверить в то, что столь прекрасный предмет мог находиться внутри сердца дракона!

Мои воспоминания о маме были отрывочными. Больше всего мне запомнились ее частые и необъяснимые отлучки из дома. Я естественным образом усвоила тот факт, что моя мать происходит из волшебного клана джиннов – маленьких людей, живущих на природе, в лесах, и тесно взаимодействующих с различными элементами этого мира – такими как огонь, земля и даже ветер. Они могут принимать форму любого существа, которое отвечает их потребностям. Вот почему моя мама в тот день, когда впервые повстречала отца, решила обернуться газелью.

Я взглянула вниз – взгляд упал на мои ноги, и я вздрогнула, вспомнив о своем джинновом происхождении. Почему я не унаследовала что-то другое, например, способность изменять форму или совершать чудеса?

– Как, вы уже проснулись?! – воскликнула Сарахиль, едва переступив порог моей комнаты.

Обычно она будила меня, чтобы успеть искупать и причесать перед завтраком, но и без того я никогда не спала по утрам особо долго. После отчаянных попыток заснуть накануне вечером и полуночной борьбы с бессонницей я чувствовала себя относительно бодрой: сегодня я смогу узнать больше о путешествии Тамрина в Израиль!

Когда я появилась во внутреннем дворе, Тамрин уже ждал меня, наблюдая за грациозными фламинго, купавшимися в пруду. Где-то в отдалении ворковал скрытый зарослями жасмина удод. Я решила проигнорировать его и, подоткнув под себя несколько подушек, сняла туфли и вытянула, по привычке, вперед ноги. Тамрина я не стеснялась. Тем более что именно он однажды отметил: мои ноги вполне могли быть знаком красоты, раз люди из семейства джиннов рождались такими милыми созданиями. Возможно, в один прекрасный день и я научусь воспринимать их как красивые.

Тамрин, вероятно, поймал мой задумчивый взгляд, направленный на ноги, потому что он кашлянул, чтобы привлечь мое внимание.

– Ковчег Завета, – начал он свой рассказ с того самого места, где остановился накануне, – это деревянный ящик, выстланный золотом внутри, в котором хранятся две каменные таблички – те самые, что израильский бог передал Моисею, а также другие священные предметы. Например, скипетр, принадлежавший брату Моисея, дававший им обоим магическую защиту в то время, когда они, гонимые, оба бежали из Египта. До недавнего времени Ковчег постоянно переносился израильтянами с места на место, пока они путешествовали по разным странам. Но с тех пор, как Иерусалим стал центром жизни иудеев, специально для Ковчега воздвигли искусный тент. В течение многих лет Скиния, как его называли, оставался вместилищем и хранилищем Ковчега – до той поры, когда его окончательно перенесли в храм, к настоящему моменту уже практически отстроенный (исключение составляют незначительные архитектурные, облицовочные и декоративные моменты).

– Неужели тент надежно защищал столь ценные исторические сокровища? Наша страна относительно безопасна в вопросах воровства, но, тем не менее, даже мне приходилось здесь слышать о случаях расхищения храмов, из которых вывозили ценности!

– Ковчег Завета сам по себе уже является для себя защитой, – загадочно ответил Тамрин. – Он наделен силой, которая, как мощное солнце, сжигает тех, кто слишком близко подойдет к нему. Только первосвященники и наичистейшие из всех мужчин и женщин могут приблизиться к Ковчегу. Но даже в этом случае любые возможные их эгоистичные мысли, действия или слова способны привести к опасным последствиям.

– Опасным? Как так? – Я не могла себе представить, как может ящик со священными предметами – сам по себе – представлять собой какую-то опасность!

– Энергия Ковчега столь мощная, что человеку, находящемуся рядом с ним, необходимо пребывать в состоянии внутреннего мира. Любой, кто вынашивает коварные или нечистые мысли, не сможет достичь гармонии с энергией Ковчега. Такое несоответствие может стать для человека фатальным!

Эти слова по-прежнему меня никак не убедили. Поэтому Тамрин продолжил свои объяснения:

– Ковчег хранится в одной из храмовых комнат, которую называют Святой Святых. Перед посещением Ковчега первосвященники и первые жрицы обматывают вокруг своих щиколоток шелковые веревки. Это делается для того, чтобы, если им суждено погибнуть от энергетической дисгармонии с Ковчегом, их тела можно было бы вытащить оттуда без угрозы для жизни других людей.

– Так значит, только первосвященникам и первым жрицам разрешено видеть Ковчег? – переспросила я, втайне надеялась, что однажды и мне удастся хотя бы одним глазком взглянуть на Ковчег Завета.