Вольф Мессинг - Магия моего мозга. Откровения «личного телепата Сталина»

Легко, как ни странно, оперировать судьбами государств и народов, поскольку эти сущности чрезвычайно инертны, и требуется совпадение целого ряда факторов, чтобы рухнула империя или вымерла нация.

Если вы, обладая психической силой, видите проезжающий автомобиль и пробуете узнать, что с ним станется через час, то все ваши попытки будут тщетны.

Слишком много тех самых факторов надо учесть: скорость, марку авто, мощность двигателя, состояние покрышек и дороги, погоду, манеру вождения, силу и направление ветра, и прочая, и прочая, и прочая. Хуже того, все эти влияния совершенно хаотически меняются, то усиливаясь, то ослабевая. Одни факторы перестают действовать вовсе, зато активизируются другие.

Никакого мозга не хватит на вычисления, хотя я понятия не имею, что происходит у меня в голове, когда я впадаю в транс и мне открывается грядущее.

С одной стороны, это даже радует меня, ибо приближает к обычному человеку, далекому от моих психодинамических «заморочек» — я четко вижу то, что случится с Польшей и поляками, а вот моя собственная судьба оказывается скрыта от меня пеленой Майи.

Какие-то основные, самые важные вещи мне известны — то, что я женюсь, например, но ведь подобное о себе может сказать практически каждый человек.

Все мы подвержены великому биологическому циклу — рождаемся, растем, взрослеем, влюбляемся, женимся, рождаем собственных детей, растим их, следим за тем, как они взрослеют, тетешкаем внуков, умираем.

Любое живое существо, будь то дерево или зверь лесной, проходит, так или иначе, этой круговертью, подчиняясь позывам природы.

И в этом обороте поколений мелькну и я, вспыхну искоркой и погасну. Таков мой удел, как и всякого иного.

Правда, мне все же ведомо чуть больше, чем простому смертному. Я знаю, например, что у меня не будет детей.

Мне тридцать лет, еще сорок пять впереди — бездна времени.

Я выступаю уже без огонька, часто даже без удовлетворения — стал профессионалом и могу, наверное, все представление провести, думая о других вещах.

Мои «психологические опыты» стали для меня работой, добычей средств к существованию. Я по-прежнему никого не обманываю, «играю» честно, «по правилам», но сути своего дара все так же не понимаю.

Не ведаю, не разумею, чем мой мозг отличается от мозга среднестатистического человека, что в нем не так, откуда я черпаю энергию.

Меня все эти тайны порою тяготят, но я давно уж свыкся с ними.

И все же… И все же на душе у меня становится тепло от одной мысли о том, чем я владею, каким божьим даром, какою психической силой. Просто очень хочется понять, что же это за сила, что за тайна природы скрыта в ней.

Иногда я специально выкраиваю время для того, чтобы позволить ученым ставить надо мной опыты да измышлять гипотезы. Правда, чаще всего я сталкиваюсь с такими же «разоблачителями», которых хватает на всяком выступлении. Они авторитетно объясняют соседям, что все подстроено, что в программе сплошные фокусы, ловкость рук и сплошное «мошенство».

Бывает, я так устану от объяснений и уверений в своей честности, что уже не злюсь даже, а кротко спрашиваю: «Зачем мне вас обманывать? Для чего? Смысл-то какой?»

А в ответ глубокомысленные улыбочки невежд…

Ученые, живота не жалеющие на поприще борьбы со лженаукой, напоминают мне людей в футляре. Они успешно закупорились в своих раковинах, в башнях из нержавеющей стали, и не пускают к себе новые мысли, идеи, факты.

Это не искатели истины, а хранители старого, устоявшегося знания. Пусть даже ошибочного, но зато принятого и одобренного большинством научного синклита.

Хочется верить, что лет через сто явятся новые гении, дарующие миру теории, объясняющие многое из того, что ныне отторгается.

Смешно и грустно. Удобная, конечно, позиция — раз уж нечто необъяснимо, значит, этого не существует. Вот только тогда следует признать, что современная наука познала Вселенную во всем ее многообразии, а это далеко не так.

Увы, такова человеческая природа: теоретики обрастают учениками и последователями, им выделяются средства и вручают премии. Само собой, они станут защищать свои привилегии от дерзких умов, покушающихся на окончательность познания.

Идет борьба, подчас весьма ожесточенная, хоть и незримая, и вот новое пробивает себе дорогу, и перед взыскующими истин открывается новая бесконечность…

Ох, что-то я разговорился! Засим прощаюсь.

Ваш Вольф».

Метапсихологический институт Париж, Фобур-Сен-Оноре 5 мая 1931 года

Протокол научных исследований

Тема: психологические испытания В. Г. Мессинга

Содержание: описание экспериментов, поставленных доктором Эуженом Ости[18], директором Парижского метапсихологического института:

«В течение двух дней я и мой сын, инженер Марсель Ости, проводили опыты по телекинезу. Испытуемым, на добровольных началах, выступил господин Вольф Мессинг, гражданин Польши.

В наших опытах в качестве контроля для регистрации невидимой субстанции (психодинамического или психофизического поля), которая якобы излучается человеком в момент телекинеза, использовались инфракрасные лучи. В схему был включен гальванометр, присоединенный к прибору, трансформирующему инфракрасные лучи в электрический ток.

Суть эксперимента заключалась в том, что испытуемый, сидя спиной к столу, на котором лежал носовой платок, силой мысли сдвигал его на край стола и сбрасывал на пол. Во время сеанса, проводившегося в темноте, в ультрафиолетовых невидимых лучах производилось фотографирование.

Снимки подтверждали: испытуемый с места не сходил, руками не действовал, а платок, тем не менее, сдвигался.

На многочисленных электрограммах, регистрировавших сигнал от гальванометра, фиксировалось прохождение (вблизи от установленного на столе предмета) инфракрасного луча.

Когда пучок инфракрасных лучей, направленный на объект, пересекался с тянущейся к тому же объекту невидимой субстанцией, кривая на электрограмме делала резкий изгиб в виде двойного зубца.

Это может означать, что невидимая субстанция частично поглощает инфракрасные лучи. Таким образом, явилась возможность по объективным электрографическим данным следить за поведением невидимой субстанции, и эти данные совпадали со словесными показаниями господина Мессинга о ее перемещениях в пространстве, ее воздействии на объект.

На следующий день мы изменили эксперимент.

Господин Мессинг был усажен за стол, на котором стояли однорычажные весы, их чаша находилась на вертикальном подвижном штоке. Шкала весов была отградуирована на предел измерений от + 5 до — 5 граммов. Весы Марсель связал с самописцем, установленным в соседнем помещении. На бумажной ленте его происходила запись измеряемых весовых нагрузок в динамике процесса, то есть все строго документировалось.

Рядом на тумбе установили настенные маятниковые часы в деревянном футляре. Здесь же рядом находились вторые весы, аналогичные по конструкции первым, но с большим масштабом градуировки шкалы: на +20 граммов и —20 граммов. Эти весы с самописцем не были связаны, и наблюдение за их показаниями велось только по шкале прибора — сотрудник лаборатории записывал, насколько отклонялась стрелка.

Поверхность стола перед В. Мессингом была покрыта белой бумагой, разграфленной на клетки, в которых находились различные предметы — спичечный коробок, спички, колпачок от ручки, листок из блокнота.

Испытуемый сидел на стуле перед столом, сложив руки на коленях. Лицо его было неподвижно, он часто, но размеренно дышал, достигая необходимой концентрации.

В. Мессинг сумел поочередно передвинуть все предметы, которые лежали на столе — их перемещение фиксировалось по направлению и пройденному расстоянию.

Весьма показательными вышли опыты с чашей весов.

Они повторялись неоднократно, не менее десяти раз. Чаша по желанию В. Мессинга или по моей просьбе поднималась то вверх, то вниз, совершая полную амплитуду движения, то есть от +5 граммов до —5 граммов по шкале прибора.

Опыт этот испытуемый проводил, стоя у стола. Весы закрывались футляром. Чаша (обычной формы полусферы) имела диаметр в пределах 50 миллиметров. Весы находились вблизи от кромки стола — испытуемый не касался столешницы, а руки держал за спиной.

Весы эти были очень чувствительны, и, чтобы убедиться в отсутствии влияния потока воздуха на чашу, Марсель закрыл их стеклянным колпаком. И в этом случае, как и без колпака, опыт проходил успешно — изменение положения чаши не только наблюдалось визуально, но и регистрировалось самописцем на бумажной ленте.

По словам испытуемого, телекинетические упражнения для него не являются основными по роду деятельности, поэтому, сказал он, не стоит ждать «особой натренированности». С другой стороны, и в случае телекинеза, и в случае телепатии мы имеем дело с одной и той же энергией мозга, но в разных проявлениях ее воздействия.