Нандор Фодор - Меж двух миров

Действительно, стоит ли? Тем более, что за это можно и поплатиться. Генри Киддл, главный инспектор школьного образования Нью-Йорка, в доме у которого Шепард провёл в общей сложности год, вынужден был подать в отставку после того, как публично заявил, что верит в шепардовских «духов». Киддл имел неосторожность признать, что собственными ушами слышал игру Моцарта (экспромтом исполнившего неизвестную симфонию), философские лекции Аристотеля, а также не вполне понятные ему выступления на греческом, древнееврейском, халдейском и арабском языках. Все расценили это признание Киддла как чистейшей воды безумие.

Похоже, Шепард и сам стал постепенно осознавать, что зашёл слишком далеко. На концерты свои он стал приглашать теперь лишь самых близких друзей, и собрания эти теперь всё более напоминали тайные сходки. Наконец, Шепард полностью отошёл от спиритизма, изменил имя и превратился во Фрэнсиса Грирсона. Автор статьи в сборнике «Писатели ХХ века» считает, что сделано это было, чтобы «у публики не возникло впечатления, будто литературная деятельность для него — не более, чем хобби». Но даже в этом случае он под другим именем мог бы продолжать свои загадочные концерты…

Нет, с музыкой всё было кончено. Более того, никто даже не подозревал о том, что Фрэнсис Грирсон имеет какое-либо отношение к спиритизму, вплоть до 1921 года, когда он опубликовал памфлет по поводу «психофонных посланий». Тут только «Писатели ХХ века» запоздало спохватываются: «Грирсон очень интересовался разного рода «психическими явлениями», — читаем мы. — Обладал ли он сам медиумическими способностями, остаётся неясно». Что называется, не в бровь, а в глаз.

Но куда более абсурдно и несправедливо, чем даже эта реплика, выглядит тот факт, что человеку, обладавшему редчайшими музыкальными и литературными способностями, суждено было закончить жизнь в ужасающей нищете. Что ж, Джесси Шепард (он же Фрэнсис Грирсон) никогда не верил в логику: «Интуиция и чувства управляли им, в них он черпал творческую энергию», — утверждает тот же сборник.

Никто так и не смог разгадать тайну жизни этого необыкновенного человека. Заметки о нём Ги Эндора в книге «Король Парижа» скорее сгущают, нежели рассеивают туман. Оказывается, усомнившись в целесообразности продолжения музыкальных опытов, Шепард обратился за советом к самому Александру Дюма. «Это был юный красавец-гигант, — пишет Эндор, — с огромными кистями, покрывавшими каждая по полторы октавы. Не зная нотной грамоты, он способен был на чарующие импровизации и обладал голосом — также нетренированным, но столь завораживающим, что артистическая Европа на концертах его застывала в немом изумлении. Коронованные особы одна за другой становились его поклонниками. Графини толпами влюблялись в этого юного американца, сиявшего красотой ковбойского кольта…» Впрочем, о духах и медиумизме в заметках Эндора мы не находим ни слова.

«… Дюма смущённо признался, что плохо разбирается в музыке».

«Но я в ней тоже не разбираюсь, — воскликнул Шепард. — Впервые в жизни увидев фортепиано, я просто сел за него и заиграл! Почему, как? Не знаю. И боюсь узнать правду…»

Встреча эта произошла, судя по всему, в 1869 году. 1927 год застал постаревшего, опустившегося Джесси Шепарда в Лос-Анджелесе. Его великий роман «Долина теней», подписанный псевдонимом «Фрэнсис Грирсон», всеми позабытый, пылился на складах. Его импровизации, никем не записывавшиеся, оказались потерянными для потомков.

«… Служащая лос-анджелесской службы социального надзора долго стучала в закрытую дверь: хозяин квартиры только что испустил дух.

Она так и не смогла поверить в то, что этот 78-летний старик когда-то гастролировал с вокальными и фортепианными концертами по Европе, что ещё совсем недавно он считался знаменитым писателем и только что заложил свою последнюю драгоценность — часы, подаренные ему королём Великобритании.

Впрочем, ей и не нужно было ни во что верить. Задача её была проста: установить причину смерти. А это было несложно. Старик умер от голода».

Трудно поверить в то, что человек, 22 года занимавший пост премьер-министра Канады, мог позволить себе вести «двойную жизнь» самого сенсационного толка. Но так и случилось с Уильямом Лайоном Маккензи: о том, что этот выдающийся государственный деятель испытывал интерес к паранормальным явлениям широкая общественность узнала лишь после его смерти в 1950 году.

Первым завесу над этим потайным уголком жизни Маккензи Кинга открыл канадский репортёр Блэйр Фрэзер: 15 декабря 1951 года в журнале «MacLeon’s Magazine» он назвал покойного премьера убеждённым и даже «практикующим спиритуалистом». Затем последовала иллюстрированная статья в «Life» под заголовком: «Неизвестное в жизни политика. Покойный канадский премьер оказывается поклонником спиритизма».

Заявления эти напоминают обвинения и сформулированы достаточно безграмотно. «Практикующий спиритуалист» — что бы это значило? Человек, принимающий основную идею этого учения (состоящую всего лишь в том, что после смерти душа продолжает жить, сохраняя индивидуальность), вовсе не превращается автоматически в сектанта или раскольника, не обязывает подписываться под какими-то доктринами и уж тем более что-то такое «практиковать».

Действительно, Маккензи Кинг всегда интересовался проблемой «жизни после смерти»: более того, он сам с некоторой осторожностью приступил к её изучению и ещё в 1920 году решил для себя этот вопрос положительно, сохранив при этом скептическое отношение к спиритическим чудесам и не став ни пламенным последователем движения, ни его пропагандистом. Так что все эти инсинуации несправедливы и свидетельствуют в лучшем случае о непонимании сути предмета, о котором идёт речь.

Возможно, кому-то мои высказывания покажутся излишне резкими, но дело в том, что на протяжении нескольких лет я состоял в личном контакте с Маккензи Кингом и лучше кого бы то ни было знаю, каких взглядов он придерживался. Наша переписка до сих пор неопубликована, поскольку была помечена грифом «конфиденциально», однако сейчас, по прошествии 12 лет со дня смерти премьера, вряд ли есть смысл хранить по этому поводу молчание.

Самое первое письмо от Маккензи Кинга я получил весной 1938 года, будучи руководителем исследовательских работ в лондонском Международном институте психических исследований. Канадский премьер просил меня переслать ему экземпляр книги барона Пальмстиерны «Горизонты бессмертия», по возможности, с авторским автографом. Это была необычная просьба: за ней явно скрывалось нечто большее, нежели обычное любопытство. Наш институт выпустил бюллетень, посвящённый лекциям барона, приуроченным к выходу этой книги, и одна из копий его каким-то образом попала к Кингу.

Письмо напомнило мне о слухах, которые ходили в спиритических кругах Лондона: поговаривали, будто бы во время посещения Англии Кинг побывал у известных медиумов своего времени — Хелен Хьюз, Эстер Дауден и Джеральдин Каммингс. Организатор этих встреч, мой хороший знакомый Мерси Филлмор (секретарь Лондонского союза спиритуалистов) «подал» гостя инкогнито, и медиумы в течение многих лет не подозревали, кем был загадочный визитёр.

Впоследствии, узнав об этом, все три женщины сохранили тайну, так что слухи об этих сеансах просочились в прессу лишь после смерти премьера, когда лондонская «Psychic News» опубликовала интервью с герцогиней Гамильтон, из которого следовал довольно-таки легкомысленный вывод о том, что Маккензи Кинг в своих политических решениях будто бы руководствовался подсказками с «того света».

Я познакомился с Маккензи Кингом в 1929 году, когда, будучи журналистом, оказался в том самом поезде, который привёз его из Гавра в Париж: то был год подписания Пакта Келлога, участники которого с завидным оптимизмом надеялись таким образом положить конец междоусобным конфликтам. В те дни я только ещё ступил на путь исследования паранормальных явлений и не подозревал о том, что Кинг не только разделяет мой интерес к сверхъестественному, но и, действуя совершенно самостоятельно, в понимании происходящего зашёл уже достаточно далеко.

Итак, барон Пальмстиерна счёл за честь выполнить просьбу премьера, и издатели тут же отправили книгу адресату. Вот что писал мне Маккензи Кинг 19 апреля 1938 года:

«Только что я получил от издателей экземпляр книги «Горизонты бессмертия» с автографом барона Пальмстиерны, который Вы соблаговолили у него получить. Я поблагодарил их письмом и буду рад, если Вы при личной встрече передадите барону мою признательность за книгу и автограф. Я с благодарностью воспринял Ваше приглашение стать членом Института психических исследований. Возможно, настанет время, когда я смогу им воспользоваться. По причинам, о которых Вы наверняка догадываетесь, мне лучше не афишировать своё увлечение парапсихологией, так что некоторое время придётся держать свои взгляды в тайне».