Теодор Шварц - Большая книга тайных наук. Имена, сновидения, лунные циклы

Еще один путь создания новых имен был в прославлении протестантских добродетелей: Пейшенс («терпение»), Пруденс («благоразумие»), Обидиенс («послушание»), Верити («истина»).

Можно вспомнить роман Вальтера Скотта «Эдинбургская темница»: Дженни, которая приехала из Шотландии в Лондон походатайствовать за свою осужденную на смерть сестру, должна передать герцогу письмо от Рубена Батлера, своего жениха. От волнения бедняжка перепутала письмо и протянула герцогу другое.

«С этими словами она протянула герцогу небольшой пакет, полученный ею от Батлера. Он вскрыл его и с удивлением прочел на обертке: «Список личного состава роты, служившей под началом уважаемого джентльмена, капитана Салатила Псалмопевца:

– Что это за чертовщина? Наверное, список бербонского парламента «Восхвалим Господа Бога» или же евангельского воинства старого Нола? Этот последний парень, судя по его имени, разбирался в своем деле неплохо. Но что это все значит, девушка?»

Впрочем, эти пути создания новых имен использовались в основном английскими и американскими протестантами. Немецкие протестанты просто вернулись к древним германским именам, благо их было много, они были достаточно понятны и не воспринимались как чужеродные.

Внесли свою лепту и революции. Что касается Великой французской революции, то примера, лучше приведенного Львом Успенским в книге «Ты и твое имя», не подберешь: Жуэн Мильсэсанкатрвэнтрэз – то есть Июнь Тысячасемьсотдевяностотретий (тут имелся в виду 1793 г.).

Наш 1917 г. тоже не отставал. Старые святцы решено было выкинуть на помойку, однако какие же имена придут к ним на смену? Тут хорошей иллюстрацией может послужить сцена «красных крестин» из фильма «Собачье сердце». Какие диковинные имена предлагали несчастным детям: Баррикада, Бебелина, Пестелина! На этом фоне решение Швондера наречь новорожденных всего лишь Кларой и Розой (не очень привычными для русских, но все же именами, имеющими уже традицию) выглядит необычайно мудрым.

В порыве творческого вдохновения родители на все лады склоняли имена вождей и революционные лозунги, свежие газетные новости, реалии нового быта: Гарибальди, Фрунзе, Восьмарт (Восьмое марта),

Карм и Кармий (Красная армия), Собкор (собственный корреспондент), Антенна, Атеист, Гранит, Пятьвчет («Пятилетку в четыре года!»). В Ленинграде были зарегистрированы мальчик Седьмое Ноября и девочка Артиллерийская Академия – в два слова каждое имя.

Другие обратились к именам иностранным: Эдуард, Ричард, Нелли, Изабелла.

Третьи давали имена, уже употреблявшиеся, но наполняли их другим смыслом: Гертруда (герой труда), Ким (коммунистический интернационал молодежи), Рената (революция, наука, труд).

Перенимали и «восточные» имена: Лейла, Гюзель, Тимур.

ПРИМЕЧАНИЕ

Имя Тимур стало популярным после книги Аркадия Гайдара «Тимур и его команда».

Некоторые имена в старом календаре, бывшие по тем или иным причинам нежелательными или малоупотребительными, тоже получили новую жизнь: Августин, Дарий, Март, Наполеон, Океан, Флориан, Виктория, Новелла и др.

Наибольший взлет совершило имя Владимир: до 1917 г. оно если и не «плелось далеко в хвосте», то довольно далеко отставало от самых частых имен, зато после революции по вполне понятным причинам вошло в первую десятку, а иногда даже возглавляло ее.

ПРИМЕЧАНИЕ

Владимир Ильич Ленин, кстати, довольно сильно повлиял на новые имена. Мы ранее уже сталкивались с именами, образованными под его влиянием. Надо заметить, что даже его отчество ухитрилось превратиться в имя! Правда, русские все-таки понимали его неудачность в качестве имени. Зато иностранцы, весьма туманно понимающие понятие отчества, преспокойно начали употреблять имя Ильич.

Часть из этих имен задержались в русском словаре имен, освоились, прижились, стали восприниматься как обычные, хотя, может, и редкие, имена. Часть пополнили копилку ономастических курьезов: Оюшминальда («Отто Юльевич Шмидт на льду»), Эдил («эта девочка имени Ленина»), Персострат («первый советский стратостат»), Даздраперма («да здравствует Первое мая!»). Большая же часть просто канули в Лету и используются разве что специалистами, изучающими историю имен. Однако имятворчество родителей-оригиналов вовсе не прекратилось. Не так давно в газетах промелькнуло сообщение, что некие восторженные поклонники Димы Билана назвали своего ребенка Дибил. От всей души надеюсь, что это только первоапрельская шутка, иначе бедному ребенку не позавидуешь.

Еще совсем недавно главу государства невозможно было назвать без отчества, то есть так, как мы сейчас можем прочитать в газете: Борис Ельцин, Владимир Путин, Дмитрий Медведев. Когда-то считалось, что если человека до седых волос называют просто по имени, без отчества, то это пустой человек, несерьезный и авторитета в глазах окружающих не заработал.

Сейчас отчества, кажется, сдают позиции в повседневном общении. Люди зрелого возраста не видят ничего обидного в том, что к ним обращаются по имени.

ПРИМЕЧАНИЕ

А когда-то какие страсти кипели, если решался вопрос, по отчеству писаться или без, с отчеством на – ов или – вич!

Старинные отчества больше напоминают фамилии: Иван Семенов сын – а сейчас сказали бы Иван Семенович, что раньше было запрещено. Отчества на -вич принадлежали в те времена только самым высшим сословиям, а всем прочим следовало именоваться поскромнее. Царское разрешение писаться в документах с «вичами» было равносильно возведению человека в дворянство. (Впрочем, в повседневной жизни люди часто не лишали себя удовольствия именоваться на -вич.)

Попытку навести элементарный порядок и отделить служилых дворян Ивановых от Ивановых-мещан предприняла Екатерина II. По ее указу было введено различное написание отчеств для чиновников и офицеров различных классов. Например, Петр Иванович Кузнецов, имея в екатерининские времена невысокое звание, до капитана включительно, в официальных бумагах записывался без отчества – Петр Кузнецов. Получив следующие чины, но не став генералом, он именовался уже Петр Иванов Кузнецов. Но лишь обретя генеральский чин, он становился Петром Ивановичем Кузнецовым.

ПРИМЕЧАНИЕ

Интересно, что в старину отчество могло писаться и по матери – Иван Марфин сын, Степан Настасьевич. Правда, для этого Марфа или Настасья должна была либо иметь мужа совсем негодного, никаким уважением у окружающих не пользующегося, либо быть не замужем или вдовой.

В старые времена рядом с отчеством иногда также употреблялось и дедичество – величание по деду. Вы не поверите, но этот обычай наблюдался в некоторых районах Псковской и Новгородской областей еще в первой половине XX в.: человек писался, например, Иваном Семеновичем Антоновым, его сын – Федором Ивановичем Семеновым, его внук – Алексеем Федоровичем Ивановым. Как видите, дедичество в этом случае имело вид фамилии и для всех неосведомленных было фамилией, но фактически ей не являлось и фамилии не создавало. Потом уже эту скользящую бесфамильность ликвидировали и назначили дедичество фамилией.

Совсем другое дело – родовое имя. Если вы посмотрите на карту расселения славянских племен, обнаружите там несколько названий в форме отчеств: кривичи, радимичи, вятичи, дреговичи. О реальном происхождении этих названий пусть спорят специалисты, заметим только, что старинная легенда выводит происхождение радимичей от некоего Радима, а вятичей – от его брата Вятко.

Довольно долго в России о родовитости человека говорила его принадлежность к Рюриковичам – опять-таки родовое название в форме отчества. Это не фамилия – фамилии у Рюриковичей были свои собственные, разные, это указание на знатность: можем проследить свой род до самого Рюрика! Схожим же было наименование «Гедиминовичи» – они вели свой род от литовского князя Гедимина. Гедиминовская порода считалась на Руси не такой знатной, как рюриковская, но по сравнению с безродными людьми, которые поднялись во времена Петра Первого, тоже хвасталась знатностью рода.

А теперь поговорим о женских отчествах. Очень часто в старину они были известны более, чем имена. Классическим примером служит Ярославна, жена князя Игоря, героя «Слова о полку Игореве». Кто может вспомнить, как ее звали?

ПРИМЕЧАНИЕ

Можно вспомнить грустную историю: умерла у старика его старуха. Пришли соседки, занялись похоронами. Надо же помянуть… Призадумались соседки: называли-то они ее Петровной по отцу или же Иванихой по мужу. Имени же никто вспомнить не мог. «А как звали покойную?» – спросили у мужа. Попробовал старик вспомнить да заплакал: молодая была – женой звал, дети пошли – стал говорить «мать», подросли детки, состарились родители – старухой стал звать. Так и поминали – рабу божию Петровну, имя же ты ее, Господи, знаешь сам…