Антон Платов - В поисках Святого Грааля

И второй день изо всех сил скакали они по этой равнине, пришпоривая лошадей, но оставался замок все таким же далеким.

И лишь на третий день приблизились они к замку…

Мы видим, что путь Килуха лежит через широкую пустошь, а пустошь (как и река) — известный мифологический символ границы миров; мы видим туман, часто сопутствующий переходу между мирами (как, например, в ирландской саге о короле Кормаке); и, кроме того, еще и "деформацию" пространства, также характерную для описаний перехода. Кроме того, и сам Ысбаддаден, хозяин той страны, обладает в этом сказании характерной отличительной чертой Стража Иного Мира — это глаз, взгляд которого наделен огромной силой, а веки — такой тяжестью, что ему приходится восклицать: "Поднимите мне веки!", когда он хочет на что-нибудь посмотреть…

И здесь мы вспоминаем славянского Вия и ирландского Балора.

Ирландский Балор, внук Нета, происходит из племени фоморов, обитателей Иного Мира. Согласно преданию, некогда друиды его отца, одного из владык фоморов, варили во дворе замка некое колдовское зелье, и любопытный Балор, высунувшись из окна, подставил свои глаза под ядовитый пар, что шел от котла с зельем. После того один его глаз погиб, а второй приобрел смертоносную силу: девять врагов падали замертво, заглянув в тот глаз. Но веко того глаза стало таким тяжким, что только несколько воинов могли открыть глаз, орудуя продетым сквозь веко копьем. С тех пор в битвах всегда шел Балора впереди войска фоморов.

Для славянского Вия, как и для Балора, и для Ысбаддадена, тяжкие веки, прикрывающие глаза, являются непременным атрибутом. Взгляд же его, согласно, восточнославянским легендам, испепеляет все вокруг.

…Нет ребенка в Подолии, который бы не рассказал вам об этом страшном истребителе, взглядом своим убивавшем человека и превращавшим в пепел целые города. Счастье только, что этот убийственный взгляд закрывали прильнувшие веки и густые брови…

Все три эти образа — Вий, Балор, Ысбаддаден — на порядок более архаичны и описаны гораздо конкретнее смутных указаний поздних рыцарских романов.

Вот он, портрет Стража Иного Мира: древний старик, иногда огромного роста, с тяжкими, прикрывающими глаза, веками и смертоносным огненным взглядом…

И в каждой Традиции связан с ним мифологический сюжет о Поединке-на-Грани.

У валлийцев это бой между Килухом и Ысбаддаденом за прекрасную Олвэн. У ирландских кельтов — поединок между Лугом и Балором в битве при Маг Туиред. У славян этот сюжет звучит в сказке "Бой на Калиновом Мосту":

Вот пришел Иван Быкович да под Калиновый Мост через реку Смородину. Вдруг воды на реке взволновались, орлы на дубах раскричались, — выезжает чудо-юдо Змей шестиглавый; под ним конь споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, пес борзой позади ощетинился…

Образ, который встает перед нашими глазами, достаточно однозначен — это Мост Лезвия, ведущий в Замок Грааля через реку Мертвых. Смородина — река, разделяющая миры, — в имени своем объединяет обе потенции, свойственные Аннуну, Иному Миру, — смерть (древняя основа mor) и рождение (древняя основа rod)…

Стал Иван Быкович биться со Змеем и победил его. На другу ночь побил он Змея девятиглавого, а на третью — Змея о двенадцати головах… Только старуху старую, матушку змееву, не одолел Иван. Привела она его в подземелье — к старцу, отцу Змеев. Позвал старик двенадцать воев и говорит им: "Возьмите вилы железные, поднимите мне веки черные, ужо погляжу я, кто сыновей моих погубил". И подняли ему веки черные, веки тяжкие…

Итак, странствие-поиск приводит ищущего Грааль на ведущий в Замок Чудес Мост Лезвия через реку Мертвых, и там, на Мосту, встречает он Стража Иного Мира, обладающего огненным смертоносным взглядом. Что происходит дальше?

Ищущий побеждает. Мериадок сбрасывает Гюндебальда в болото, Килух выбивает Ысбаддадену глаз священным копьем, Луг сносит Балору голову. Не следует, вероятно, думать, что исход Поединка-на-Грани заранее предрешен. Нет.

Просто по законам жанра о тех, кто проиграл этот бой, незачем складывать песни…

И все же в тех сказаниях, что рассматриваем мы здесь, взыскующий Грааля побеждает. Мы уже говорили — на внешнем смысловом уровне его победа означает преодоление Силы, закрывающей путь в Замок.

А на внутреннем?..

Продолжение Поединка:

Бой с отражением

В ночь перед Идами бык, весь осыпанный звездами, всходит…

Овидий

Сакральный поединок за право свободы в священном месте — эта мифологема ведет нас к древнейшему прообразу Замка Грааля — к магическому Лабиринту…

Самое слово "лабиринт", традиционно возводимое к греческому языку, имеет корни, еще более древние. Слово происходит от минойского "лабрис" — так называли на древнем Крите двулезвийную секиру, символ магической власти и перехода из мира живых в мир мертвых. Этот символ, вероятно, был широко распространен по всему древнейшему Средиземноморью; так, например, у этрусков встречается иногда изображение Харона, перевозчика душ умерших, с лабрисом в руке. Минойское же лабиринт может быть переведено как "святилище лабриса".

Лабиринт, мрачное подземелье дворца Миноса, владыки Крита, — это место основного действия античного мифа о поединке юноши Тесея с Минотавром.

Царь Минос был полновластным правителем острова Крит, сыном самого Зевса и финикийской царевны Европы. От супруги Миноса Пасифаи и подаренного владыке Посейдоном прекрасного быка родилось ужасное чудовище — Минотавр, существо с телом человека и головой быка. Повелением Миноса Минотавр был навсегда поселен в огромный Лабиринт, выстроенный великим мастером Дедалом. Позднее жители Афин навлекли на себя гнев грозного Миноса, казнив его сына Андрогея, и тогда Минос наложил на Афины "налог крови" — семь юношей и семь девушек должны были ежегодно жертвовать афиняне в пищу страшному Минотавру.

"Налог крови" платился Афинами до тех пор, пока юный герой Тесей не решил положить конец кровавому жертвоприношению. Добровольно он отправился на Крит в Лабиринт Минотавра вместе с очередными юношами и девушками. Нить Ариадны, дочери Миноса, полюбившей прекрасного и сильного юношу, вела его в путанице ходов Лабиринта, а крепость мышц и сила духа, полученная от божественных предков, позволили Тесею выиграть битву со Стражем Лабиринта…

Миф о Тесее отличается от мифов о битве за Замок Грааля лишь одним — мотивом, который движет героем. В остальном мифы полностью совпадают.

Действительно, Замок Грааля, лежащий в Ином Мире, за гранью Смерти, — полный аналог Лабиринта, Святилища Лабриса, символа власти над Миром Мертвых. Лабиринт, говоря вообще, является символом общеиндоевропейским и даже шире. Мы можем, видеть его канонические изображения на многих критских (минойской эпохи) памятниках — рядом с изображениями лабриса; на северных побережьях Европы, где лабиринты тысячелетия назад выкладывали большими валунами и маленькими камешками; на скалах Дагестана и на амулетах кельтской Британии… Повсюду в Европе изображения лабиринта считались не только символами Иного Мира, но — нередко — и вратами в него

Не менее узнаваем и Страж Лабиринта, Минотавр, — это тот же Хранитель Пути, что встречает взыскующего Грааля на Мосту Лезвия…

…Итак, мы встречаем мифологический сюжет о битве за святилище в Ином Мире — пусть с естественными вариациями — на огромных пространствах от Британии до России, и на протяжении огромных промежутков времени от античности до Средневековья. Одно это уже должно заставить нас задуматься о том, что здесь, возможно, скрыто нечто большее, чем локально-кельтский миф о Магическом Котле…

Существование сходных образов и сюжетов в мифологиях самых разных, в том числе и никогда не контактировавших друг с другом народов, было отмечено исследователями еще в прошлом веке (а возможно — и значительно ранее).

Долгое время такого рода параллели между мифологиями объяснялись исходя из позиций так называемой "метеорологической" школы, представители которой рассматривали мифологию лишь как "поэтический способ описания неживой природы", а языческих богов — как "условную персонификацию метеорологических явлений". К данной школе принадлежал, например, выдающийся российский собиратель народных сказок и исследователь XIX века А.Н.Афанасьев.

Однако, уже в первой половине следующего, XX-го, столетия "метеорологический" подход столкнулся с целой волной новых воззрений, выдвинутых исследователями, работавшими в сопредельных с мифоведением областях: психологами (К.Г.Юнг и его школа), этнографами и этнопсихологами

(В.Я.Пропп, М.Элиаде), историками и т. д. И, несмотря на то, что ряд тезисов, выдвинутых еще "метеорологической" школой, продолжает нередко использоваться до сих пор, на данный момент мы все же можем сказать, что сама эта школа свое существование прекратила.