Кеннет Уопник - Курс чудес

4. Целитель, уповающий на свою готовность, ставит под угрозу собственное понимание. Ты в безопасности, покуда не заботясь о собственной готовности, неизменно доверяешь моей готовности. Если твои чудотворные наклонности не проявляются должным образом, это всегда есть знак того, что страх закрался в твое верное мышление и опрокинул его вверх дном. Все формы неверного мышления — итог отказа принять Искупление для самого себя. Если же ты его приемлешь, то понимаешь, что все нуждающиеся в исцелении, суть просто те, кто еще не осознал, что правильное мышление и есть исцеление.

5. Единственная ответственность чудотворца — принять Искупление для самого себя. Под этим понимается, что ты признаешь разум единственным уровнем творения и понимаешь, что его ошибки исцелены Искуплением. Как только ты принимаешь это, твой разум способен только исцелять. Отказывая ему в любого рода разрушительном потенциале и восстанавливая его чисто созидательные силы, ты оказываешься способен устранять смешение уровней в других. Так ты несешь им истинную весть о том, что их разум в той же мере созидателен, а их лжетворения не могут им повредить. Подобным утверждением ты освобождаешь разум от завышения оценки его собственного средства обучения и восстанавливаешь разум до его истинного положения ученика.

6. Необходимо снова подчеркнуть, что тело в той же мере неспособно постигать, в какой — творить. Как средство обучения оно лишь следует за учеником; но наделенное ошибочно своею собственной инициативой, оно становится серьезною помехой тому самому процессу обучения, который должно обеспечивать. К просвещению способен только разум. Дух уже просвещен, а тело, само по себе, слишком плотно. Разум, однако, способен принести свою просветленность телу, признав, что тело — не ученик и значит, ему недоступно обучение. Тело, однако, легко приводится в согласие с разумом, который научился устремлять свой взор за пределы тела, к свету.

7. Обучение с целью коррекции всегда начинается с пробуждения духа и отказа от веры в физическое зрение. Этот процесс часто сопровождается страхом перед тем, что покажет духовное зрение. Я ранее говорил, что Святому Духу не видна ошибка, что взором Он устремлен за грань ее — к защите Искупления. Это, вне всякого сомненья, вызывает беспокойство, но беспокойство не есть конечный результат восприятия. Когда Святому Духу позволено увидеть осквернение алтаря, Он сразу обращает взор к Искуплению, воспринимаемое Им не порождает страха. Всё что приходит с духовным осознанием, просто направляется в русло исправления. Беспокойство возникает лишь как сигнал сознанию о том, что исправление необходимо.

8. Страх перед исцелением возникает, в конечном счете, от нежелания безоговорочно признать необходимость исцеления. Видимое телесным оком не служит исправлению, и средство, доступное физическому зрению, не корректирует ошибок. Покамест ты веришь всему, что сообщает тебе физическое зрение, твои попытки исправления будут направлены по ложному пути. Реальное видение омрачено, поскольку для тебя невыносимо увидеть оскверненным свой алтарь. Но поскольку алтарь был осквернен, состояние твое окажется вдвойне опасным, покуда это положение не воспринято.

9. Способность исцелять развилась после отпадения, поскольку до того в ней не было нужды. Как и все аспекты веры в пространство и время, она — явление временное. Однако, покамест существует время, исцеление необходимо как защитное средство. Причина этому проста: исцеление зиждется на милосердии, а милосердие есть способ восприятия совершенства в ком–то другом, даже если ты не в состоянии воспринять его в себе. Большинство самых возвышенных ныне доступных тебе идей зависимы от времени. Милосердие же есть слабое отражение более могучей и всеобъемлющей любви, превосходящей любую форму милосердия, покамест доступную твоему воображению. Милосердие весьма существенно для правильного мышления в том ограниченном смысле, в каком подобное мышление сейчас тебе доступно.

10. Милосердие — это способ видеть другого таким, как если бы он ушел намного дальше своих нынешних достижений во времени. Поскольку его собственное мышление ошибочно, он не видит Искупления для самого себя, иначе он не нуждался бы в милосердии. Оказываемое ему милосердие есть признание, что ему необходима помощь и понимание, что он ту помощь примет. То и другое восприятие явно зависят от времени, поэтому совершенно очевидно, что милосердие всё еще находится в рамках ограничений сего мира. Я прежде говорил, что только откровение превосходит время. Чудо как выражение милосердия способно только это время сократить. Нужно понять, однако, что, когда бы ты ни предложил другому чудо, ты уменьшаешь свои и его страдания. Это исправляет прошлое так же, как и будущее.

11. (1) Чудо устраняет необходимость в заботах низшего порядка. Поскольку оно представляет неординарный интервал времени, обычные понятия пространства и времени к нему неприменимы. Когда ты станешь творить чудо, Я приведу пространство и время в соответствие с ним.

12. (2) Четкое разграничение между созданным и сотворенным весьма существенно. Все формы исцеления основаны на этом главном исправлении в уровне восприятия.

13. (3) Не нужно путать правильное мышленье с ложным. Ответ на любую форму ошибки чем угодно, кроме желания исцелить, есть выражение этой путаницы.

14. (4) Чудо всегда есть отрицание такой ошибки и подтверждение истины. Лишь верное мышление придает эффективность исправлению. Практически всё, не имеющее реальных следствий, не имеет реального бытия. И тогда следствие его есть пустота. Лишенное существенного содержания, оно предоставляет себя проекции.

15. (5) Способность чуда перестраивать уровни восприятия порождает восприятие, способствующее исцелению. Покуда этого не произойдет, понять исцеление невозможно. Прощение остается пустым жестом, если оно не влечет за собою исправления. Оно скорее будет осуждающим, нежели исцеляющим.

16. (6) Чудотворное прощение есть единственное исправление. В нем полностью отсутствуют суждение. В выражении: "Отче! Прости им, ибо не знают, что делают", — ни в коей мере нет оценки того, что они делают. Это обращение к Богу с призывом исцелить их разумы. Нет ссылок на исход ошибки. Он не имеет значения.

17. (7) Наказ "будьте единомысленны" есть утверждение готовности к откровению. А моя просьба "сие творите в мое воспоминание"— это призыв чудотворцев к взаимодействию. Эти два утверждения не принадлежат к одному и тому же порядку реальности. Только последнее включает осознание времени, ибо помнить — значит вносить прошлое в настоящее. Время находится в моем ведении, но вечность принадлежит Богу. Во времени мы существуем друг с другом и друг для друга. В вечности мы сосуществуем с Богом.

18. (8) Ты сможешь много сделать во имя собственного исцеления и исцеления других, если в ситуации, взывающей о помощи, помыслишь таким образом:

1. Страх видится непроизвольным и неподконтрольным. Но я уже упоминал, что только созидательные действия должны происходить непроизвольно. Мой контроль может распространиться на всё малозначимое в то время, как моим водительством будет направляться всё важное, если таким окажется твой выбор. Страх не контролируется мною, однако он поддается самоконтролю. Страх препятствует передаче тебе моего контроля. Присутствие страха показывает, что мысли тела ты возвысил до уровня разума. Это выводит их из–под моего контроля, и заставляет тебя чувствовать личную ответственность за них. Что есть явное смешение уровней.

2. Я не оберегаю путаницы в уровнях, но ты сам должен выбрать избавление от нее. Не станешь же ты оправдывать свои безумные поступки тем, что ничего не мог с собой поделать? Так почему же ты терпим к безумному мышлению? Здесь существует такая путаница, которую необходимо увидеть с предельной ясностью. Возможно, ты считаешь, что несешь ответственность лишь за свои дела, но не за мысли. На самом деле ты в ответе за свое мышление, ибо только на этом уровне возможен выбор. Всё, что ты делаешь, диктуется твоими мыслями. Тебе не отделить себя от истины, "дав" автономию своим поступкам. Это автоматически подпадает под мой контроль, как только ты поручаешь свои мысли моей опеке. Когда тобой завладевает страх, это всегда верный знак того, что ты позволил разуму лжетворить и не позволил мне тебя направить.