Современные старцы Горы Афон - Херувим Карамбелас

Корни

Отец Иоаким родился в Кала мате в 1895 году в благочестивой семье. Его мирское имя Иоанн Николаидес. Начальную школу и гимназию он закончил в своем родном селе. Иоанн был активным и подвижным мальчиком, с ранних лет стремился к Богу. Он хотел познать Его, получить благодать богообщения, подчинить Ему всю свою жизнь — полностью. Жаждущая его душа привела его к Илие Панагоулакису — ревностному постнику, жившему в пещере недалеко от Каламаты, чье достойное благочестного удивления обращение от тьмы греховной к свету Христову, яркие проповеди и поучения — и все это осиянное его аскетизмом — пробудили в то время в Каламате дивное духовное движение.

Простые его слова были семенами, падавшими в самую глубь людских сердец. И было то не оттого, что он много знал (он был малообразованным), а оттого, что вдохновенные его проповеди основывались на собственном опыте.

Здесь будет достойно сделать некоторое отступление от начатого повествования, дабы познакомиться поближе с Илией Панагоулакисом Родился он в Каламате в 1873 году Все образование его ограничилось только умением читать и писать. В молодые годы — до тридцати лет — он музицировал на разных инструментах и содержал таверну недалеко от храма святителя Николая. В те годы к нему собирались бездельники и бродяги со всего города, и он был их любимцем. В беспутстве и рассеянности проводил он свою жизнь, ничего не боясь и никого не уважая.

В 1902 году умер один из его близких друзей. Панагоулакис пошел на похороны и с большим вниманием отслушал заупокойную службу. Слова «преидет от смерти в живот» (Ин. 5:24) взволновали его, и тогда он с трепетом спросил священнослужителей, есть ли иная жизнь после смерти. И те познакомили его с истинами Православной веры.

Панагоулакис был поражен открывшимся ему милосердием Божиим. Он ужаснулся, оглядывая мысленно свою прежнюю жизнь. Он пошел к священнику Божиему — иеромонаху Климанусу, насельнику монастыря в Веланидии — пошел с раскаянием. Исповедался во всех своих грехах и дал обещание впредь вести христианскую жизнь. Вскоре после того Панагоулакис раздал все имущество, бывшее его таверне, занавесил свою комнату черными шторами, обошел всех, кому причинил какую-либо обиду, на коленях просил у них прощения, исправлял, если что можно было исправить. Наконец, он решился жить отшельником. Сперва отправился на Мани, где подвизался несколько месяцев. Потом вернулся в Каламату и поселился в келье недалеко от часовни Праведной Анны. Там, не будучи постриженным в монашество, прожил пятнадцать лет в строгом уединении, в посте и молитве. Он полностью воздерживался от мяса, рыбы, яиц и молока; растительное масло употреблял только по субботам и воскресеньям. По средам и пятницам не ел вообще. У него не было кровати, и спал он (очень мало) на доске, положенной на землю.

Когда, привлеченные его примером, стали приезжать к нему юноши, чтобы жить рядом с ним, он на пожертвования ревностных христиан построил еще несколько небольших келий. Двери этих келий были столь узки, что войти в них можно было только боком.

Во все воскресные и праздничные дни в жилище Панагоулакиса собиралось множество христиан, ион учил их Слову Божию. В простом его домике висел человеческий скелет, напоминавший слушателям о бренности этого мира. Поучения Панагоулакиса были простые и безыскусные, но шли они из самой глубины сердца, горящего любовью к Богу, и воспламеняли они множество душ. У сего необразованного отшельника были молодые ученики, которые, вырастая, становились добрыми подвижниками. Здесь должно назвать архимандрита Иоиля (Яннакопоулоса) († 1966), архимандрита Хризостома (Папасарантопоулоса) († 1972) и многих других. Сила простых бесед Панагоулакиса была столь сильна, что командир стоящей в Каламате воинской части запретил солдатам ходить к нему, так как те, посещая его большими группами, в массе своей отказывались в постные дни есть пищу, приготовленную на растительном масле.

Панагоулакису не исполнилось еще и сорока пяти лет, когда он заболел опасной формой туберкулеза. В январе 1917 года подвижник отошел ко Господу во славе святого, оставив в этом мире многих духовных чад.

Иоанну Николаидесу посчастливилось быть его учеником в трудный подростковый период. В столь нужное время в его душе был заложен прочный духовный фундамент, и на нем могло быть построено будущее величественное здание святости. Насколько же драгоценным действительно оказался этот фундамент в дальнейшей его жизни!

Окончив гимназию, Иоанн отправился в Америку, где господствовали тогда идолы материализма. Но юный студент уже многому научился к тому времени — и в первую очередь тому, что не должно поклоняться «богу чуждему» (Йс. 80:10). Его характер продолжал формироваться, а образование, получаемое в американских школах, не препятствовало его твердой вере в Бога отцов.

Главным в жизни Иоанна были духовное совершенствование и постоянная учеба, он отличался своим умом и благочестием. В те годы Иоанн подвизался на подворье Пресвятой Гробницы — в центре духовного возрождения, настоятелем которого был епископ Пантелеймон (Афанасиадсс, † 1948).

Благочестное поведение Иоанна Николаидеса вызывало удивление и уважение епископа Пантелеймона. Многие приходы знали энергичного проповедника, который, несмотря на свою молодость, умел зажечь души людей. Доя местных греков было большой отрадой видеть, как поднимался на амвон Иоанн.

Во время одного из посещений подворья (важное событие в жизни Иоанна!) Епископ подошел к нему, говоря: «Чадо, что- то внутри меня давно уже побуждает задать тебе вопрос о твоем поприще. Сегодня я вознамерился сделать это. Скажи мне, пожалуйста, не думаешьли ты посвятить себя служению Богу? Или мыслишь другое? Не слышишь ли, что Бог призывает тебя потрудиться на ниве Его? Не чувствуешь ли, что Он предопределил тебе послужить славе Его?»

Иоанн склонил голову. Вопросы эти взволновали его, ион воскликнул: «Владыко святый! Я жажду этого, но не дерзаю и думать об этом. Мой духовный наставник в Каламате учил, что человеку самому грешно думать о таком, по ничтожности человеческой и немощи. Только если Сам Бог призовет человека помимо искания его, тогда только должно с трепетом повиноваться».

И благочестивый Епископ испытал тогда благоговейный трепет перед Иоанном. Он видел величие его души. Глубоко тронутый, он произнес ‘Чадо, Бог через меня призывает тебя торопиться послужить Ему».

Но Иоанн молчал. Он казался растерянным, он был охвачен волнением и сомнением. Он смог лишь поблагодарить Владыку, попросить его святых молитв и пообещать вновь прийти, дабы разрешить этот вопрос.

С того дня у Иоанна начался период внутренней борьбы и усиленной молитвы. Те, кто знал его тогда, вспоминают его переживания и постоянные просьбы помянуть его в своих