Духовный путеуказатель - Мигель де Молинос

Затруднения, находящиеся на внутреннем пути, сколь бы велики и многочисленны они ни были, не должны никого ввергать в малодушие, потому что и достойно, и праведно, когда поиск вещи столь высокой цены чего-то стоит. Не унывай. Благодать Божья и внутренняя сила, которую она подаёт, сделают тебя способным к преодолению всех препятствий, которые придут тебе на ум, и ещё множества других.

Я не намеривался говорить о созерцании рассматривательным образом или защищать его испрошением чьего-либо покровительства, как это делали многие учёные люди, которые составляли целые книги, исполненные неоспоримых доказательств и свидетельств Писания и Отцов для опровержения тех, которые они безрассудно и необоснованно отвергают.

Так как с давних лет великое число душ вверило себя моему вниманию, чтобы я руководил ими на внутреннем пути, к которому они были призваны, то опытным путём я понял и увидел, сколько необходимо препятствий, какие естественные склонности надо отринуть и какие необходимо разорвать узы, препятствующие и мешающие душе продолжать течение своё и непрестанно стремиться к совершенному созерцанию.

Итак, к этому наибольшим образом направлены учения этой книги. Ведь чтобы призванные от Бога души могли верными шагами ходить по внутреннему пути, в первую очередь необходимо устранить препятствия, которые их задерживают и препятствуют их духовному течению. И для достижения этого намерения я употребил больше того, чему бесконечная благость Божья смогла меня самого научить и в меня [так сказать] вдохнуть, чем тех мыслей, которые могло привести мне на ум чтение книг. Однако иногда, хоть и редко, я приводил авторов, ставших мудрыми и разумными при помощи деятельных упражнений и дознаний, чтобы стало понятно, что предлагаемое здесь учение не совсем новое и не такое уж особенное.

Намерение моё состояло, в первую очередь, не в том, чтобы утвердить внутренний путь или сделать его известным, но в том, чтобы сделать его гладким и ровным; и, во вторую — наставить вождей совести, дабы они не задерживали душ, которые призывает Бог тайными путями по внутреннему миру и к высочайшему благополучию. Да дарует Бог по бесконечному своему милосердию, чтобы они обрели намерение, которое себе представляют и которого столь усердно желают достичь.

Я надеюсь, милостью Божьей, что некоторые из тех душ, что состоят в развитии, которые призывает Он к этой высокой науке, получат плоды от моей работы; и тогда я буду считать, что мои старания употреблены на добро. Это единственная цель, к которой направлено всё моё желание, и если оно угодно Богу, в чём я и не могу сомневаться, то я вполне доволен и спокоен.

Что к Богу можно идти двумя путями, первый из которых — рассматривание и употребление ума, заключая одно из другого; а второй — одна лишь вера и созерцание

1. Есть два способа идти к Богу и иметь с Ним общение; первый — размышлением и употреблением ума, а второй — одною лишь верою и всеобщим познанием. Первый называется рассматриванием [рассуждением], а второй — внутренним благоговейным вовлечением, и примечанием сил души, и приобретённым созерцанием. Первый годится для начинающих, а второй — для возрастающих. Первый есть чувственный и действующий в известной материи, а второй — чистейший и духовнейший.

2. Когда душа посредством активного и пассивного воображения и известных материальных вещей (имея при этом способность представлять и духовное), таким образом, переходя от одного предмета к другому и от одного познания к другому, уже приобретает готовность к построению суждений о тайнах, отчасти достигнув того, чего она желает, и даже возвышается к Творцу, — тогда берёт её Бог, будто за руку[5] [если только хочет её более этих [слабых] начал возвысить и без помощи разума вести по пути одной лишь веры], и делает так, что теряет смысл всякое рассматривание заключения и разума. Душа позволяет отдалять себя от него далее, и из состояния чувственности и слепоты, в котором она была прежде, извлекает так, что она, сумрачное познание одной чистой веры, взлетает к своему Жениху только крылами любви, не требуя от ума наставлений и советов, чтобы Его любить, потому что так её любовь была бы несовершенна, потому что приклеивалась бы она к тварному и текла бы, подобно каплям, которые падают медленно, время от времени.

3. Чем больше любовь отлучилась от тварного, и чем больше она посредством единой веры утверждается на едином Боге и его тайном вдохновении, тем твёрже она, постояннее и крепче. Хотя душа искала разные познания, которые могут дать рассуждения и вовлечённые чувствами образы, — но если Бог извлекает её из этого состояния, лишая разумевающего размышления и оставляя в божественной тьме, чтобы она прямым путём шла и одною верою ходила, чтобы она позволила себя вести и не хотела уже любить столь слабо и несовершенно, как её научили чувства, — то видит она, что всё то, что целый мир и остроумнейшие головы могли сказать ей о том — ничто; что благость и красота Возлюбленного её превосходит все её помыслы, и что твари гораздо грубее и немощнее и не способны служить ей учителями в познании Бога.

4. Итак, любовь должна предшествовать, а ум оставляться. Душа должна любить Бога таким, каков Он есть, а не таким, каким Его представляет ей сила воображения. А если она не способна познать Его таким, каков Он есть, то она должна любить Его под мрачным покровом веры, хотя и не познав Его, подобно ребёнку, никогда не видевшему своего отца, но абсолютно доверяющему тем, кто рассказывает ему об отце, и любящему отца так, будто видел его.

5. Душа, у которой Бог отнял способность к размышлению, не должна ни жаловаться на это, ни прилагать усилий для более точного и ясного[6] знания [о божественных вещах и тайнах]. И даже если ей кажется, что она лишена чувственного познания и ощутимого утешения, а дух её уныл и лишён всякой помощи, какой требует слабость её натуры, до той степени, что она чувствует себя одинокой, сухой и исполненной тьмы, — несмотря на это, не должна она беспокоиться, но должна постоянно пребывать в тихой