Хаям Маккоби - Революция в Иудее (Иисус и еврейское Сопротивление)

Каково реальное значение истории с Вараввой? Оно яснее ясного. Раз за разом эта история применялась как оружие против евреев, как доказательство того, что ответственность за смерть Иисуса лежит не на меньшинстве священников или старейшин, а на всем еврейском народе. Для христианской церкви было важно утвердить себя в качестве истинного Израиля, доказать, что евреи лишились своего положения народа Божьего вследствие того, что предали Иисуса и что все обетования Ветхого Завета теперь относятся не к евреям, а к христианской церкви. Стало быть, эта история имела величайшее значение, ибо она показывает, как евреи отвергают Иисуса и берут на себя ответственность за его распятие. Возгласы еврейской толпы «Распни его! Распни его!» были основой обращения христиан с евреями как народом-преступником.

Было ли это целью самого сюжета с Вараввой или же лишь толкованием, внесенным в него христианской церковью? Был ли весь эпизод с Вараввой просто выдумкой, вставленной в рассказ с целью дискредитировать евреев и взвалить на них коллективную ответственность за смерть Иисуса? Если так, то как возник и развивался этот рассказ? Наверное, какое-нибудь зерно правды в нем имелось, сколько бы искажений он потом ни претерпел. Как мы можем объяснить массовую сцену перед резиденцией Пилата, возгласы толпы с требованием освободить одного узника, да и само имя «Варавва»? Даже если мы отвергнем фактическую составляющую этой истории, мы должны дать какое-то объяснение наличию такого сюжета в евангельском тексте.

Другую трудность в эпизоде с Вараввой, столь же загадочную, как противоречивое и злокозненное поведение толпы, представляет роль, играемая римским прокуратором Пилатом. В отличие от Вараввы, Пилат упоминается и в других письменных источниках помимо Нового Завета, поэтому возможно составить независимое суждение о его характере. В Евангелиях он показан человеком кротким и добродушным. Но в сочинениях Филона и Иосифа Флавия его фигура выглядит совершенно иначе: он жесток, жаден и коррумпирован, ответственен за многие несправедливые казни. В конце концов Пилат был смещен с должности за бессмысленную бойню мирного населения. Сам Новый Завет содержит намек на это, упоминая «о Галилеянах, которых кровь Пилат смешал с жертвами их» (Лк., 13:1). Тем не менее в инциденте с Вараввой перед нами образ человека, которого в худшем случае можно обвинить в слабости; это человек с добрыми намерениями, стремящийся избежать несправедливости, не желающий проливать кровь, но которого легко запугать враждебной толпе[7].

Даже если бы Пилат был честным, добросовестным чиновником, роль, отводимая ему в истории с Вараввой, лишена смысла и логики. Почему он настолько не осознает политических последствий титула «царь Иудейский», что фактически представляет Иисуса толпе как царя? Почему он столь беспомощен перед лицом решимости толпы добиться смерти Иисуса? Если он действительно убежден в невиновности Иисуса, ничто не может помешать ему освободить его.

Сама «пасхальная привилегия» — еще один сомнительный момент в рассказе. Ни в одном другом источнике нет свидетельств о том, что такая привилегия действительно существовала. И само по себе совершенно невероятно, чтобы именно евреям изо всех народов империи была дарована уникальная привилегия освобождать узника, обвиненного в мятеже. Вряд ли для какого-либо римского прокуратора было возможно поддерживать порядок в беспокойной провинции, если бы смутьянов нужно было бы освобождать трижды в год[8] по прихоти той самой толпы, от которой можно было ожидать мятежа. Ученые сейчас почти единодушно считают «пасхальную привилегию» вымышленной[9].

Общая цель рассказа в той части, в какой он касается Пилата, состоит в том, чтобы усилить вину евреев путем выгораживания римлян. Хотя окончательное решение казнить Иисуса было принято Пилатом и фактически сами приговор и метод казни были римскими, евангелисты умудряются показать, что римляне на самом деле не в ответе за это! Прокуратора принудили — как «пасхальной привилегией», так и поведением еврейской толпы. Все, что мог сделать Пилат, это умыть руки и покориться неизбежному. Однако если приглядеться к этой фабуле, становится ясно, что перед нами всего лишь обман зрения, оптическая иллюзия. Никакой реальной причины беспомощности Пилата в Евангелиях не приводится.

Дойдя до этого пункта, мы вправе расширить предмет нашего исследования и задать вопрос: «Какова роль римлян в Евангелиях?» Или еще лучше: «Где же римляне в Евангелиях?» Ответ гласит: они едва упомянуты. Для каждого, кто знаком с еврейской историей времени Иисуса и близких к нему, это покажется весьма загадочным. Самым главным политическим фактором этого периода была римская оккупация Иудеи, последние остатки политической независимости которой исчезли совсем недавно (в 6 г. н. э., когда Иисусу было лет двенадцать). Однако в Евангелиях римская оккупация трактуется как нечто не представлявшее ни интереса, ни важности. Это как если бы кто-то писал о Франции 1940–1945 годов, не упоминая, что она находилась под оккупацией гитлеровской Германии. А для евреев (как и для французов) национальная свобода была не только делом политики, она имела и большое духовное значение.

Во всех четырех Евангелиях, вместе взятых, слово «римляне» встречается лишь один-единственный раз (Ин., 11:48). Это факт необычайный, и он требует объяснения. Подобно «собаке, которая не лает» из известного детективного рассказа, само отсутствие римлян имеет очень большое значение.

Римляне фигурируют среди действующих лиц евангельского рассказа только дважды. Первый случай касается Пилата в эпизоде с Вараввой. Второй — римского центуриона («сотника»), который при виде Иисуса на кресте говорит: «Воистину этот человек был сыном Божьим». При этом его поведение выведено по контрасту с поведением евреев, показанных издевающимися над распятым Иисусом. Оба случая чрезвычайно комплиментарны для римлян. Пилат и центурион выведены как люди, ощущающие божественную природу Иисуса и сочувствующие его страданиям, в противоположность евреям, отрицающим его божественность и травящим его до смерти[10].

Таким образом, похоже, что Евангелия являются документом не только антиеврейским, но и проримским. Они не только игнорируют и опускают все неблагоприятные для римлян факты (например, оккупацию Иудеи, идолопоклонство, жестокость), но и подчеркивают духовное превосходство римлян над евреями.

Почему же Евангелия враждебны к евреям и благосклонны к римлянам? Чтобы ответить на этот вопрос, нам нужно исследовать их историческую подоплеку, а точнее, историю эпохи Иисуса и более позднего периода, когда составлялись Евангелия. Потребуется углубиться в политическую историю евреев, и в особенности вывести на первый план едва различимые фигуры римлян, которым в Евангелиях отведена роль статистов. Придется вызвать к жизни объединенные своей враждебностью к Иисусу еврейские секты и партии, черты которых в Евангелии едва различимы. А потом внимательно приглядеться к людям, писавшим Евангелия, чтобы определить, почему они писали именно так; почему их позиция была настолько антиеврейской и проримской.

Сделав это, мы сможем прийти к большему пониманию сюжета в целом, и у нас появится надежда оценить подлинный образ Иисуса и значение его движения. И в частности, мы сможем предложить решение проблемы, которую представляет эпизод с Вараввой, связавший в один узел все ключевые трудности евангельского рассказа.

Римская оккупация была для евреев осквернением Святой земли Единого истинного Бога нацией жестоких и злобных идолопоклонников. Она была издевательством над двумя тысячелетиями еврейской истории, посвященными прославлению свободы и отказу примириться с порабощением. То, что народ Божий мог быть лишен своей автономии, было ужасающе непостижимо, это можно было объяснить только как пролог к новой драме освобождения. Оно, освобождение, должно было стать даже более крупным событием, чем Исход из египетского рабства, возвращение из Вавилона или победа Хасмонеев над греками двумя столетиями ранее.

Однако Евангелия рисуют Иисуса так, словно он забыл о самом факте оккупации. Он явно никогда не ставит под вопрос право римлян силой господствовать над Палестиной, обескровливать страну непомерной данью и устраивать бойни и распятия всякий раз, когда их власти брошен вызов. Один-единственный раз, согласно Евангелиям, Иисус снизошел до рассмотрения проблемы, которую ставила оккупация. Это произошло, когда фарисеи и приверженцы Ирода (странная комбинация, как мы увидим в дальнейшем) задали ему вопрос: «Позволительно ли платить подать кесарю или нет?» Ответ Христа «Отдавайте кесарево кесарю, а Божие — Богу» толковался по-разному. В данной связи просто отметим, что этот единственный эпизод дает крайне неверное представление о римской оккупации.