Иоанн Кронштадтский - Моя жизнь во Христе

1765. Когда во время устной молитвы диавол будет подтачивать слова дождем тончайших мыслей, говори: владычество Спасителя во всяком слове и звуке.

1766. Не познал еси, яко Аз во Отце, и Отец во Мне [Иоан. 14, 9, 10]. Не знаешь разве, что во время молитвы Отец, Сын и Дух Святый в тебе и ты в Них?

1767. Когда во время чтения канонов и акафистов Спасителю и Божией Матери и канона Ангелу хранителю и при чтении молитв диавол будет шептать в сердце: неправда — неправда, натяжка — натяжка, и будет похищать от сердца силу (истину) слов молитвенных, тогда будь яко глух не слышай, — буй и юрод [ср. Пс. 37, 14; 1 Кор. 3, 18], ни на мгновение не соглашаясь сердцем на ложь врага и не мудрствуя его адскою лживою мудростью, и веруй твердо истине всей полноты церковных молитв и песнопений, зная, что это есть вещание Духа Святого, устами святых человеков возгласившего хвалы, подобающие Спасителю, Божией Матери, святым — и наши немощи и окаянство. Помни, что Церковь есть столп и утверждение истины [1 Тим. 3, 15].

1768. Каждый священник есть апостол в своем селе или приходе (или в церкви городской) и должен ходить по домам, благовествуя Царствие Божие, невежд наставляя, нерадивых, беспечных, в страстях и похотях живущих возбуждая к христианскому житию, благочестивых и трезвенных ободряя и поощряя будущими наградами, немиролюбивых подкрепляя и утешая. Крестные ходы по праздникам должны иметь особенно эту цель. Мы обыкновенно, ходя со крестом, пьем и едим. Это не дело. Надо благовествовать в руках со крестом — о том, что сего ради высокий Бог на землю сниде, да нас на небеса возведет [акаф. Иис. Сладч., конд. 8] и что не должно привязываться ни к чему земному, что надо дорожить временем для приобретения вечности: очищать сердце свое от всякой скверны страстей и делать добрых дел как можно больше. Мое брашно есть, да сотворю волю Пославшего Мя и совершу дело Его [Иоан. 4, 34].

1769. Что значит тяжкий сон лености и окамененное нечувствие сердца во время молитвы или при составлении проповеди, при преподавании Закона Божия? Значит оставление нас благодатью Божией, по премудрым и благим намерениям Божиим, для укрепления нашего сердца к свободным собственным духовным деланиям. Иногда благодать носит нас как детей или водит и поддерживает нас как бы за руку, тогда полдела нам делать дела добродетели, — а иногда оставляет нас одних нашей немощи, чтобы мы не ленились, а трудились и духом заслуживали дарование благодати: вот в это-то время мы должны, как свободные существа, добровольно показать свое исправление и свое усердие к Богу. Роптать на Бога, на лишение нас благодати, было бы безумие: ибо Господь когда хочет, тогда и берет благодать Свою от нас, падших и недостойных. Надо в это время научиться терпению и благословлять Господа: Господь даде благодать Свою, Господь и отъят: яко Господеви изволися, тако бысть. Буди имя Господне благословено [Иов. 1, 21].

1770. При лености и окаменелости сердца иногда люди от малодушия и нетерпения фамильярничают с Богом на молитве и позволяют себе разные странности в голосе и движении, означающие нетерпение, недовольство, ропот и даже дерзость на Бога. Всячески остерегаться от этого и одолевать свою леность. Надо побеждать врага и свои страсти.

1771. Если ты хочешь быть смиренным, считай себя достойным всякой злобы и ненависти других и всякого злословия и не раздражайся и не питай злобы на тех, которые злобятся на тебя и злословят, или ложно порицают тебя. — Говори: да будет, Отче Святый, воля Твоя! Поминай слово, еже Господь рече: несть раб болий Господа своего; аще мир вас ненавидит, ведите, яко Мене прежде вас возненавиде [Иоан. 13, 16; 15, 18]. Если Праведнейшего, Всеблагого мир возненавидел, то что удивительного, если тебя, грешника и злого, ненавидят другие?

1772. Когда просишь Господа просветить ум твой и согреть сердце твое для того, чтобы сочинить проповедь или письмо родителям, родственникам, знакомым, — и Господь по-видимому не слышит, и остаешься ты во мраке и хладе, не малодушествуй, не унывай, не негодуй, не ропщи на невнимание к тебе Господа: Господь испытывает твое терпение, твою веру и упование, твою преданность Ему, Вседержителю. Помни, что Ему легко во мгновение озарить тебя и ты в несколько минут можешь написать прекрасную проповедь или письмо, согретое теплым чувством, исполненное света и возвышенных мыслей.

1773. Хотехом приити к вам… единою и дважды, и возбрани нам сатана [1 Сол. 2, 18]. Видишь, кто препятствует нам иногда видеться или переписываться с нашими родственниками, друзьями или знакомыми — сатана. Как человек сам по себе немощен! Как он ограничен! Не только Бог не допускает сделать, что хочет сделать человек, но и сатана возбраняет.

1774. Плотская нега, окамененное нечувствие ко всему духовному, священному есть теснота вражия, хотя плотский человек не считает ее теснотою, потому что благоволит о ней; но хотящие жить духовно считают ее теснотою, потому что не допускает она Бога до сердца нашего, не дает излиться в сердце благодати Божией, оживляющей и просвещающей нашу душу, делает душу нашу неплодною делами веры, надежды и любви. Делаешься какой-то плотяный, духа не имущий. О, как многоразличны гонения! Как поскорбишь от сердца об этом окамененном нечувствии, как проплачешь пред Господом: оно и пройдет; и сердце согреется и размягчится, и сделается способным к духовным созерцаниям и святым чувствам.

1775. Когда громогласно или про себя молишься о других, напр., о домашних своих или о чужих, хотя они и не просили тебя, — молись о них с такою же теплотою и усердием, как молишься о себе. Помни заповедь закона: возлюбиши искренняго твоего яко сам себе [Мф. 19, 19 (22, 39); ср. Лев. 19, 18]. Во всех случаях это наблюдай, т. е. ближнего как себя люби. Не лукавь пред Господом, испытующим сердца и утробы [Иерем. 11, 20 (Апок. 2, 23; Пс. 7, 10)], да не презрит Он молитву твою как суетную и ложную.

1776. Любовь не терпит самооправдания, не превозносится, не гордится.

1777. Когда мы в первый раз или нечасто читаем какие-либо молитвы, тогда, по новости их, мы охотно, с великим чувством читаем их, но потом чем чаще их повторяем, тем менее чувствуем к ним охоты; они перестают занимать нас, и мы с трудом преодолеваем себя, чтобы читать их с прежним чувством. Против этого, относительно молитв, надо вот что. Нужно представлять, что мы в первый раз читаем прекрасные молитвы, к коим мы привыкли и которые так сильно занимали нас в первое время, как мы стали их читать; вдумываться сердцем в каждое слово и дорожить каждым словом. Это явление в нашей душе есть следствие первородного греха — следствие первоначальной неустойчивости нашей в истине. И доселе мы не можем непоколебимо установиться в истине: лишь встанем, а затем скоро и поколеблемся в ней. Так часто бывает относительно молитвы, так бывает и относительно веры, дружбы с людьми, любви к Богу и ближнему, вообще добродетели: везде мы оказываемся неустойчивыми в истине.

1778. Еще бывает во время молитвы, что сердце наше богопротивно стыдится пред людьми слов молитвы или Самого Господа Бога, вяло, не от сердца произнося слова молитвы. Надо попрать этот богопротивный, человекоугодливый, диавольский стыд и страх и произносить молитвы от души и громогласно, в простоте сердца, представляя пред собою единого Бога и всех считая как бы несуществующими. Иже постыдится Мене и Моих словес в роде сем прелюбодейнем и грешнем, и Сын Человеческий постыдится его, егда приидет во славе Отца Своего со Ангелы святыми [Мрк. 8, 38].

1779. Если ты что-либо из видимого за великое ставишь кроме Господа Бога и Его, единого сущего, единого великого, пренебрегаешь, то ты окаяннейший гордец. Вменяй все в ничто в сравнении с Господом и к Нему единому прилепляйся.

1780. Человек дорог у Господа, весь мир ему покорен; Сам Сын Божий сошел с небес на землю для спасения его от вечных мучений, для примирения его с Богом. Всякие плоды, разные плоти животных отданы ему в снедь, разные пития даны ему для услаждения его вкуса, — но не для пристрастия, не в единственное наслаждение. У христианина есть наслаждения великие, духовные, божественные; этим-то наслаждениям надо подчинять всегда плотские, умерять или совсем прекращать их, когда они препятствуют наслаждениям духовным. Значит, не для опечаливания человека запрещаются пища и питие, не для стеснения его свободы, как говорят в свете, а для того, чтобы поставить ему истинное услаждение, прочное, вечное, и потому именно и запрещаются скоромные снеди и винные напитки (в пост), что человек-то очень дорог у Бога и дабы вместо Бога не прилепилось сердце его к тленному, которое его недостойно. А поврежденный грехами человек удобно прилепляется к земным удовольствиям, забывая, что истинное наслаждение его, истинная его жизнь есть Бог вечный, а не приятное раздражение плоти.