Преподобный Ефрем Сирин - Толкование на Четвероевангелие преподобного Ефрема Сирина

«Если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев» (Мф. 5, 20). Поскольку, если Закон повелевает: «не собирай колосьев после жатвы твоей, и не сбивай маслин твоих два раза, и не подбирай ягод в винограднике твоем, но пусть остается это бедным» (Лев. 19, 9–10), – если сие сказано тем, которые живут под Законом, то что повелевается христианам, которым Господь сказал: «если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не можете войти в Царство Небесное» (Мф. 5, 20)!

«Вы слышали, что сказано: “не убивай”, ибо кто убивает, подлежит суду. А Я говорю вам: кто говорит брату своему: “безумный”» (Мф. 5, 21–22). Потому что это имя («безумный») также оскорбляет человека по причине (выражаемого им) пренебрежения. Человек, хотя и простой, понимает течение времени, мудрый же понимает течение помыслов[112]. Итак, совершенных хотел привести к совершенным, то есть совершенных – к Ангелам. У Господа праведники виновны, дабы и сами признавали себя виновными друг перед другом. Бог дал свободу человеку, которого создал по образу Своему, дабы тот властвовал над желанием, – как и Бог, имеющий (это) по (самой) Своей природе, и примет, как и Бог, хотя уже всем владел по природе, однако свободно подверг Себя изменчивостям человеческой жизни.

«Вы слышали, что сказано: “не прелюбодействуй”. А Я говорю вам: кто смотрит и вожделеет, тот прелюбодействует» (Мф. 5, 27–28). И так как были такие, которые любили богатство, роскошь, удовольствия и слова, возбуждающие на злое, то Господь сказал: «если рука твоя или нога твоя соблазняет тебя…» (Мф. 5, 29–30). Ибо если повелевает тебе это относительно самых членов, то почему ты щадишь богатство, или удовольствия, или слова худые, что (все) легко можно удалить (от себя?)[113]. Ведь если отсечением члена ты удаляешь от себя ссоры, злословие и вражду, то почему не отсекаешь языка своего, коль скоро, отсекши один этот член, ты необходимо достигаешь покоя от всех зол? Или ты худо сделал, или неправильно понял, или напрасно не отсек члена, или неразумно принял заповедь. Именно тем, что не искалечил себя, ты и изобличен в том, что сделал худое, ибо не отсек члена потому, что боялся страдания и хотел лучше нарушить заповедь, чем погубить член.

Посмотрим же, прекращаются ли хулы вместе с отсечением языка. Если прекращаются, то худо делают те, которые не отсекают. Если не прекращаются, то худо уразумели (заповедь) те, которые отсекли. Или каким образом Господь заповедал бы отсекать члены, которые погибают, когда бывают отсечены, если самое влечение ко злу не истребляется (этим)? Итак, должно отсекать не члены, которые соединила Божественная воля, но злые помыслы, которые сплетает свобода. Далее этими словами Господь научает нас тому, сколь много нам должно бороться, чтобы не быть побежденными, как и в ином (месте говорит): «Раздирайте сердца ваши, а не одежды ваши» (Иоил. 2, 13). Ибо для упомянутого в Евангелии богатого юноши (см.: Мф. 19, 16; Мк. 10, 21; Лк. 18, 22) богатство было его «правым глазом», который его соблазнял, и которого он не вырвал и не бросил от себя. И для Ирода его «правой рукой» была Иродиада, однако того, чтобы он отсек и бросил от себя эту мерзкую руку, не случилось, так что (вместо этой руки) он отсек и выбросил святую главу (см.: Мф. 14, 10; Мк. 6, 28; Лк. 9, 9)[114].

Симон же отсек и бросил от себя все члены ветхого человека, дабы не соблазняли его.

«Вот, – говорит (он), – мы оставили всё» (Мф. 19, 27). Итак, когда слышишь «все», – знай, что они оставили не глаза, не уши и не нос «ветхого человека», которых они не вырывали и не бросили от себя. «Глазом» (Господь) называет вожделение, которое происходит при помощи глаза, «ушами» – клевету и так далее в отдельности. И апостол подобным (же) образом говорит: «итак, умертвите тела ваши: то есть блуд» и пр. (Кол. 3, 5). Правый глаз означает также любовь, так как человек возгорается любовью к женщине, когда видит ее, и потому слова эти пользуются общим употреблением. Далее, рукой назвал заботу о пропитании, а ногой – поспешливость (ко злу). Но о языке Милостивец умолчал, без сомнения, потому, что в теле нет двух языков. Кроме того, сам язык не хотел говорить об отсечении языка, хотя уже этим молчанием говорится против языка и о языке[115].

«Кто говорит брату своему: пустой или глупый» (Мф. 5, 22). Заметь, что не так воздается тебе, как ты разделяешь. Ибо если скажешь прелюбодею: «прелюбодей», то ни тебе нет за то никакой награды, и он[116] не потерпит большего наказания, чем заслуживает. Если же прелюбодей приложит внимание к тому, что сказано о нем, то наследует двойное, вместо того, что было прежде; на тебя же придет то, что говорит Писание: «пусть будет ему (так), как он хотел сделать брату своему». Ибо правда, по которой ты спешишь воздать ему то, что он заслуживает, не медлит и не понерадеет воздать также и тебе то, чего ты заслуживаешь[117].

Таким образом и человекоубийство того, кто ложно подвергается порицанию за человекоубийство, падает на порицающего, как и прелюбодейство оклеветанного падает на клеветника. Прелюбодейством названо идолослужение народа. Потому не будет несоответственным также и клевету этого[118] назвать прелюбодеянием, так как и он отступил от истины. Исследуй сие и пойми, что (все это) во всех отношениях одно и то же и равно. Итак, бывает время, когда сатана вводит человека в нечестие[119] через один из членов его и возбуждает его (ко злу), – и бывает время, когда устами других ложно бросает в человека одно из позорных названий и оскверняет его: так самого (клевещущего) подстрекает к укоризнам, слушающих (же располагает) верить им.

«Вы слышали, что сказано: око за око. А Я говорю вам: совсем не противиться злому» (Мф. 5, 38–39). То есть когда исполнилось (закончилось) время, которое назначено было для питания молоком, тогда возвещена твердая пища (ср.: 1 Кор. 3, 1; Евр. 5, 12–14). Ибо сначала учреждены были времена отмщения, так как сперва надлежало отделить их от зла, когда же правда исполнила свой долг, то милосердие и благодать тоже показывают свое дело. «Око за око» – есть дело правды, а «кто ударяет тебя в (одну) щеку, обрати к нему и другую» – есть дело благодати. И поскольку обе[120] в том, что предложили для вкушения, образовали одно непрерывное целое, то через оба завета и излились на нас. Первый завет для умилостивления убивал животных, так как правда не допускала, чтобы один (человек) умирал за другого; второй же завет устроен Кровию Того Человека, Который по Своей благодати Самого Себя отдал за всех. Итак, один был началом, а другой – концом, поскольку то, что имеет начало и конец, совершенно. Кому недостает разумения мудрости, тому начало и конец кажутся различными и отделенными друг от друга, – но для исследующего правильно они составляют одно.

Потому та щека присоединена к щеке совершенной[121]. «Кто ударяет тебя в (одну) щеку, обрати к нему и другую». Прежний завет в его существе мы познаем, как воду, но если соблюдаем сие: «кто ударяет тебя в щеку», то пьем, как вино. Итак, один (завет) предлагается нам для того, чтобы мы по забвению не вводили чуждого ему, другой (же) служит к преуспеянию нашему, дабы мы по заблуждению не делали того, что прошло (было), и посредством того, что добавлено, получило как бы новый цвет и свежесть, подобно воде, превращенной в вино. Потому, оставив недостатки других людей, будем ежедневно заботиться о своем преуспеянии (духовном)[122]. Не станем думать, что нами сделано что-либо, но уверуем, что все создано ради нас, ибо и заповедь любить врагов мы получили ради себя, а не ради них.

Господь наш пришел в мир как отрок безоружный, и ни одной из тех ран, какими древние ослабляли народ, не причинил им, но после того, как привлек их к Себе, победив видимым врачеванием, начал прилагать к ним духовное врачевание, говоря: «если веруешь». Поскольку превосходил всех учителей, (посему) то, что дано было в меру, в мере возрастало, и переданное предшественниками дошло до Него; Он разделил (все), как зрелый плод, (оставив части) с тем вкусом, какой Сам придал ему. Когда Своей щекой пострадал, то вместе с заповедью показал и дело и научил тому, что написано: «кто ударяет тебя в (одну) щеку, обрати к нему и другую».

Моисей свел их со ступени обрезания и поставил на ступень правды. Не ударяй, говорит, ближнего твоего неправедно, потому что если он ударит тебя, то ты взыщешь отмщение праведно. Господь же возвысил их со ступени правды и поставил на ступень благодати, говоря: не ищи отмщения на том, кто ударяет тебя в щеку, но обрати к нему и другую. Итак, кто еще доселе хочет ударять по Моисеевой правде, тот погубляет и ту правду, которая научила его: не ударяй неправедно. Израильтянин, прибегавший к отмщению, конечно, получал награду, так как тогда долги подлежали взысканию[123], и не был достоин порицания, потому что не делал неправды. Не думаешь ли ты, что тот, кто к основному капиталу прибавляет еще проценты от этой нашей Господней заповеди, прощением погубляет то, что не взыскал[124]? Ни в коем случае. Вот, награда за первый удар сохраняется для него по необходимости, так как вследствие него он потерпел страдание, но и награда за второй удар принадлежит ему, потому что он обрек себя на него, хотя страдания по причине его и не потерпел.