Неизвестно - Оптинский патерик

Освящение храма в Иоанно-Предтеченском скиту Оптиной пустыни святитель Филарет совершил 3 июня 1822 года и в том же году возвел монаха Моисея в сан иеродиакона и иеромонаха, назначив его духовником обители. В дальнейшем перед началом Великого поста в понедельник сырной недели Преосвященный каждый год уезжал из Калуги в Оптину пустынь, в устроенный им же самим скит, и возвращался оттуда в субботу вечером. Как известно, святитель Филарет вел строго подвижническую жизнь и, несмотря на свои архипастырские труды, до конца своих дней оставался истинным монахом. Когда в Оптинском скиту ему пытались оказывать архиерейские почести, он возражал: "Митрополит там — в другом месте, а здесь, в ските, я просто инок". Во время посещений владыкой "своего скита" настоятель скита отец Моисей заменял ему келейника, считая за честь послужить своему архипастырю в его невзыскательных и несложных нуждах.

В 1832 году монастырю было позволено иметь на 30 монахов 30 послушников, а в 1857 году разрешено прибавить еще 12 монахов и 12 послушников.

20 мая 1842 года святитель Филарет, уже будучи Киевским митрополитом, в последний раз посетил Оптину пустынь. Видя, с каким благоговением и любовью собор иноческий стремился принять его архипастырское благословение, Высокопреосвященный владыка, обратясь к предстоящему игумену Моисею, сказал ему: "Отец Моисей! Веди всех их в Царствие Небесное — ни одного не оставляй!". Через час с небольшим по прибытии владыки Филарета в обитель во время молебна ниспослан был обильный дождь после сильной засухи, продолжавшейся целый месяц.

Император Николай I любил говорить, что он спокоен за Россию, имея рядом с собой Филарета Мудрого и Филарета Благочестивого. Под "Мудрым" Филаретом он разумел замечательного Московского святителя, под "Благочестивым" — Киевского владыку.

Митрополита Киевского называли Благочестивым не случайно. Сердце святителя Филарета было по-матерински нежным и широким. Оно могло вместить и вмещало в себя очень многих людей, о которых молился и переживал святитель. Сердиться он совершенно не умел, чужую боль переносил, как свою собственную, а чужие недостатки покрывал снисходительной, ласковой любовью. Когда же была необходима строгость, митрополит подолгу готовился к разговору с провинившимся, молился о нем и о себе, был неспокоен. Даже по крайней необходимости он не мог причинить никому огорчения. В самом дурном человеке святитель Филарет видел сияющий образ Божий, который не осмеливался омрачить.

Виновник слышал мягкий укор вместо строгого выговора, а то еще и получал какое-нибудь небольшое утешение. Долго было памятно "наказание" любовью. Старца любили, как самого близкого и родного человека.

В октябре 1994 года, спустя 137 лет по блаженной кончине святителя Филарета (в схиме Феодосия), нетленные мощи сего подвижника были обретены братией возрожденной Свято-Успенской Киево-Печерской Лавры и перенесены в Дальние пещеры, где они и почивают в настоящее время.

Память святителя Филарета Киевского празднуется 10/23 июня в Соборе Сибирских святых.

Ни с чем не сравнимое оптинское богослужение являлось, главным образом, той религиозной воспитывающей духовной силой, благодаря которой Оптина пустынь имела такое благотворное влияние и на окрестное население — крестьянское, городское и помещичье, и на многочисленных богомольцев, и на братию монастыря. Богослужению отводилось ежедневно от семи до восьми часов. Оно совершалось строго по церковному уставу, без пропусков, с канонархом, с положенными чтениями, неторопливо, ясно, отчетливо. Благодаря этому содержание церковных песнопений, псалмов и поучений со всем их разнообразным, глубоким смыслом и красотой без затруднений воспринималось и сердцем, и умом молящихся, становилось неотъемлемым достоянием их душ и, таким образом, воспитывало духовно, налагало на них свою благодатную печать, которую они уносили по своим домам, чтобы и там поделиться полученными ими в монастыре благотворными впечатлениями.

Богослужение Оптиной пустыни было школой, в которой незаметно, но постоянно, день за днем и год за годом, получали православное воспитание в течение многих лет тысячи и десятки тысяч паломников из самых различных слоев русского общества. Это был своеобразный духовный университет русского народа, учивший не внешним познаниям, но воспитывавший чувства в разуме истины. Впрочем, нужно сказать, что в этом отношении Оптина пустынь не является чем-либо исключительным в ряду других наших благоустроенных монастырей, оказывавших своим богослужением, его содержанием и напевами такое же воспитательное влияние на богомольцев. Дивная Киево-Печерская Лавра, своеобразная Глинская пустынь, величавая в своей простоте Троице-Сергиева Лавра, пустынный Валаам — все они делали одно общее, всенародное духовно-просветительское дело. Однако, несмотря на единый богослужебный церковный устав, соблюдавшийся всеми вышеперечисленными монастырями, богослужение в каждой обители носило отпечаток своеобразия и неповторимости не только за счет местных распевов и напевов, но и благодаря тому духу, которым отличался каждый прославленный монастырь.

Особенностью внутренней жизни Оптиной пустыни являлось ее старчество, появившееся в ней в конце 1820-х годов и составлявшее ее славу в течение всего XIX века. Именно благодаря старчеству Оптина пустынь стала духовной лечебницей для душ, исковерканных грехом, потерявших или не нашедших смысла жизни, скорбящих и страждущих, ищущих вразумления, утешения и духовного руководства. Можно безошибочно сказать, что значительная часть оптинского братства пришла под кров этой обители, привлекаемая жаждой старческого окормления, и нашла здесь при помощи старцев душевный покой и спасение. Да и большинство богомольцев искало в Оптиной пустыни не только молитвенного утешения, но и разрешения своих сомнений и недоумений, а нередко и тяжелых жизненных драм из уст ее мудрых старцев и через их молитвы и наставления.

Что такое старчество? Старец — это человек, который призывается на это служение Самим Богом, проходит тяжелый подвиг святоотеческим путем, по учению Церкви, достигает бесстрастия, чистоты сердца, преисполняется любовью Божией и благодатью. Старцы были подобны водоемам небесной живой воды, которой они свободно делились с другими. Их жизнь была подобна Христову благоуханию, по слову апостола Павла (см.: 2 Кор. 2, 14–15), она была некой царской кадильницей, источающей непрестанно это благоухание.

Они знали волю Божию и поэтому могли руководить спасением других людей. Апостол Павел говорит о неком таланте рассуждения (см.: 1 Кор. 12, 4, 8), который мы и называем старчеством. Старец — это тот, кто руководит другими людьми ко спасению, к Царствию Небесному, и врачует их страсти, имея этот дар рассуждения. В этом и заключается суть старчества.

Старец — это многоопытный монах, который может руководить другими людьми. И, конечно, в этом ему помогают прозорливость и любовь. Всякий человек, который общался со старцем, попадал под особую благодать, под золотой дождь утешения. Душа измученная, исстрадавшаяся, изорванная, образно говоря, окровавленная, эта иссохшая земля впитывала в себя влагу особой мягкой сердечности, теплоты, внимания, сострадательности и сочувствия со стороны старца. Старец — этот Ангел Божий, светильник тихий — сиял непрестанным светом любви, покоя, тишины и кротости и согревал уставшую душу. И как путники в ночи холодной стремятся к источнику света, так и люди стремились к старцу. Казалось, что из глаз старца струились пучки света, лучи света, которые были отражением его внутренних сияний; выходил человек из келлии старца — как на крыльях летел, и казалось, весь мир, все окружающие люди несли на себе отблески того сияния, того света, который согрел человека в маленькой келлии старца. Такие старцы были особо нужны тем людям, которые боялись открыть раны своего сердца и боялись неосторожного прикосновения к ним.

Старец был таким человеком, который совершенно не существовал для себя. Вся жизнь его была принесена в жертву своим чадам. Это была самораспятая любовь. Старец носил своих духовных чад и всех, кто к нему приходил, в своем собственном сердце, как пророк Моисей носил весь народ израильский в своем сердце. Эта самораспятая любовь, эта жертва, полное забвение себя, полное сочувствие ко всем приходящим, жалостливое, любовное отношение были самыми характерными чертами старца. На всякий стон, всякую мольбу, всякое покаянное и радостное воздыхание отзывалось сердце старца. Старец не мог сказать: "Я сегодня устал, а ты, хоть и плохо чувствуешь себя, страдаешь, перетерпи, переболей, я потом тебя приму" — такого не было. Конечно, так сораспинаться могли только великие старцы. Сам Христос Спаситель был образом для старца: Его страдания, Его любовь были главными примерами.