Диадох Фотикийский - Творения

43. О пользе и образе хранения воздержания в пище

Все безсловесные похоти подвизающимся так должно возненавидеть, чтоб эта ненависть к ним обратилась у них в навык. Воздержание же в пище так надлежит соблюдать, чтоб никто никогда не доходил до почитания мерзким какого–либо из явств. Это бесовское дело и есть клятвы близ. Ибо мы не потому воздерживаемся от некоторых явств, что они по природе злы, — да не будет! — но для того, чтоб воздерживаясь от них, соразмерно укротить пламенеющие члены плоти; аще же и для того, чтоб остающаяся у нас от потребления пища, была обращаема в удовлетворение насущной нужды бедных, — что есть признак искренней любви.

44. Как сделать, чтоб легко было отказываться от сласти яств и других удовольствий

От всего предлагаемого для ястия и пития есть и пить со благодарением Богу, нисколько не противно закону ведения; ибо вся в созданиях Божиих добра зело (Быт.1:31). Но самоохотно воздерживаться от многоядения и сладкоядения весьма благоразумно и премудро. — Только отказываться так самоохотно от прележащих сластей мы не можем, если самым делом и опытом не вкусим божественной сладости всем чувством.

45. Об избегании излишнего воздержания, чтоб тело оставалось крепким для подвигов духовных

Как множеством яств обременено будучи, тело наше делает ум каким–то безпечным и енподвижным: так и будучи измождено чрезмерным воздержанием соделывает созерцательную часть души унылою и несловолюбивою (м.б. неохочею разсуждать). Подобает убо образ питания телесного соразмерять с состоянием сил и крепости тела: когда оно здорово, утеснять его, сколько потребно, а когда немоществует, послаблять ему несколько. Подвизающемуся не следует разслабевать телом, но быть в силе, сколько требуется для подвига, чтоб хотя телесными трудами очищалась надлежаще и душа.

46. Об умалении обычной строгости воздержания по случаю прихода братий или других странников

Когда, при приходе каких–либо братий, или какого–либо странника, тщеславие, пользуясь сим случаем, придет в движение и, надымая нас своим ядом, станет подстрекать ненарушать своего о пище устава; тогда, наипаче благопотребно послабить несколько меру обычного пищеприятия. Ибо таким образом мы и беса отошлем от себя с оплакиванием безуспешного своего покушения, и закон любви разсудительно исполним, и тайну воздержания нашего чрез послабление его сохраним невыказанною.

47. О посте и других телесных добродетелях, — что они одни без сердечного благонастроения не имеют цены пред Богом

Пост, хотя как орудие, благоустрояющее хотящих к целомудрию, имеет цену, но не пред Богом. Почему подвижникам благочестия не должно высокоумствовать по поводу его, но от единой веры в Бога чаять достижения своей цели. И мастера по какому–либо искусству в совершенстве своей искустности удостоверяют не добротностью своих орудий, но терпеливо заканчивают какое–либо изделие, и оно уже служит показателем, насколько они искустны в своем мастерстве.

48. О пользе умеренности в питии для духовного в душе плодоношения

Как земля умеренно напаяемая, с большим приплодом изращает вметаемое в нее чистое семя, а упояемая слишком обильными дождями приносит только тернии и волчцы: так и земля сердца, когда употребляем вина в меру, естественные свои семена, являясь чистыми, а всеваемые в нее Духом Святым износит добролиственными и многоплодными; когда же чрез меру одождим ее многопитием, износит только тернии и волчцы всеми помыслами своими.

49. О неумеренности в питии, как она вызывает срамные похотения

Когда ум наш плавает в волнах многопития, тогда не только образы во сне представляемые ему бесами смотрит страстно, но и сам в себе рисуя некие красивые лица, такими мечтаниями своими, как какими живыми существами, услаждается с раждежением. Ибо когда похотные части тела разогреются от винной теплоты, тогда нуждение некое налегает на ум представлять в себе сластолюбно такие тени страсти. Почему надлежит нам, соблюдая мерность, избегать вреда от излишества бывающего. Тогда ум, не имея подвигающей его на живописание греха сласти, пребывает весь не мечтательным и, что еще лучше, безсластным.

50. Об избегании употребления раздражающих аппетит напитков, искусственно приготовляемых

Желающим укротить воздымающиеся члены тела не должно касаться искусственно приготовляемых напитков, которые хитрецами такого изобретения называются предпитием по той причине, что они обыкновенно пролагают в чрево путь множеству яств. Ибо не только качество их бывает во вред подвизающимся телам, но и самое безсмысленное смешение входящих в их состав веществ, сильно поражает богобоязненную совесть. Ибо чего такого не достает в естестве вина, чтоб нужда належала примешением разных сластей смягчать его крепость?

51. Чему хотел научить Господь, прияв на Кресте оцта из губки, надетой на трость

Господь наш, и сего священного (подвижнического) жития учитель, Иисус Христос оцтом был напоен во время страдания своего от тех, кои служили повелениям диавола, чтоб оставить нам, как мне кажется, ясный образец, с каким расположением должны мы проходить священные подвиги. Сим он как бы сказал: подвизающимся против греха не должно употреблять сладких яств или питий; но паче должно терпеливо переносить горечь брани. Можно приложить и значение иссопа к губке, чтоб чрез тот и другую совершеннее представить образ нашего очищения. Тот, как вещь жесткая, представляет свойство подвигов, а эта, как вещь, употребляемая при омовениях, напоминает о полном совершенстве очищения.

52. Духовным не следует ходить в баню; и почему

Ходить в баню никто не сочтет грешным, или неразумным; но воздержания ради удаляться и от этого, я называю делом и мужественным и целомудреннейшим. Ибо в таком случае ни тело наше не разблажается сластным оным омовением, ни в душе не возбуждается воспоминание о безславном обнажении Адама, чтоб подобно ему заботиться о листвиях для прикрытия второй срамоты обнажения. Особенно это необходимо для нас, которые недавно высвободясь из пагубного растления жизни сей должны всячески стараться пребывать в неразлучном единении с красотою целомудрия непорочной чистотой своего тела.

53. Почему в киновиях надо приглашать врача для излечения болезни; и что в таких случаях должно делать живущим уединенно в пустыни

Врача приглашать во время недугов ничто не препятствует. Бог провидел, что будет нужда во врачевательном искусстве и благоволил, чтоб оно наконец составилось на основании опытов человеческих; для того наперед дал бытие и врачевствам в ряду творений. Впрочем не на них должно полагать надежду уврачевания, но на истинного нашего врача и Спасителя, Иисуса Христа. Это однакож я говорю тем, которые жизнь подвижническую проводят в киновиях или в городах, по той причине, что они, судя по течению приключающихся с ними обстоятельств, не всегда могут иметь непрестающим действо веры, будучи окружены любовью, — а то — и по той, чтоб не впадали они в тщеславие и в искушение диавола, по которым некоторые из них при многих объявляют, что не имеют нужды во врачах. Если же кто отшельническую жизнь проводит в местах пустынных с двумя или тремя единонравными братиями, то каким бы недугам не подвергался он, да предаст себя Единому Господу, целителю всякой нашей болезни и немощи. По Господе он в самой пустыни имеет довольное утешение в болезнях. К тому же, как действо веры может у него не оскудеть никогда, так и выставить напоказ свою добродетель терпения не имеет он возможности, будучи прикрыт доброй завесой пустыни. Для сего то Господь и вселяет единомысленныя в дом (Пс. 67, 7).

54. Что показывает малодушие в болезнях, и что благодушие

Когда мы крайне тяготимся приключающимися нам разстройствами телесного здравия, ведать должно, что душа наша еще порабощена телолюбию. Почему как вещественных вожделевая услаждений, не хочет она отрешиться от житейских благ, так великою почитает тяготою — не иметь по причине болезней возможности пользоваться приятными для плотской жизни вещами. — Если же она с благодарностью переносит прискорбности из–за болезни, то это знак, что она не далеко от пределов безстрастия. Почему с радостью ожидает она тогда и самой смерти, как виновницы вступления в истинную жизнь.

55. Что потребно, чтобы душа не услаждалась благами сего мира, а паче желала разрешиться от тела

Душа не возжелает разрешиться от тела, если не сделается совершенно равнодушной к воздуху сему (т. е. ко всему житейскому и мирскому). Все чувства телесные сопротивляются вере, так как чувства вкушать ищут только настоящего — присущего, а вера обещает богатства благ будущих. Почему подвизающемуся никогда не подобает помышлять ни о древесах ветвистых и тенистых, ни об источниках добротечных, ни о лугах доброцветных, ни о домах благолепных, ни о беседах с родными приятных, — равно как воспоминать и о богатых приношениях, если случалось быть ими почтенным. Но ему надлежит тем, что необходимо пользоваться с благодарностью, жизнь же сию почитать некиим странническим путем, чуждым всякого плотского утешения. Ибо только таким образом стеснив свою мысль, возможем мы обратить ее всю на стезю, ведущую в живот вечный.