Неофит Кипрский - Сочинения

15. И тут же внушив ему блудную похоть и представляя ему беса в образе женщины, они толкали его на грех. Дальнейшие же кощунства и всю ту мерзость и беззаконие, о чем и говорить невозможно и что могло бы причинить большой вред читателю, я не хочу предавать писанию; однако, в кратких словах, я поведаю благоразумным, чем это дело кончилось. Так, он оказался изверженным, увы мне! в глубину сердца моря нечистых помыслов, и реки кощунства бедственно и тяжко и в еще большей мере, чем Иону, объяли его. И, вот, тогда уже он осознал сию великую прелесть и по опыту познал, что впал в сеть диавола и бесов.

16. Поскольку же демоны всегда имеют неутолимую жажду делать зло, то они не удовлетворились вышереченными ужасами, но и следующим образом толкали его к совершению убийства. Так, в некоем расстоянии от его столба подвизался в молчании некий другой искусный монах, по имени Давид. И, вот, бес, притворно приняв на себя его облик, пришел к оному обольщенному монаху и сказал ему: «Что такое, брат Гавриил, и зачем ты размышляешь в сердце твоем, будто бы ты был обольщен демонами? Знай же, что это — ангелы, кто стали близкими тебе, а не — бесы; и уже отнюдь не имей подозрения, будто бы ты пал в прелесть». Он же по опыту зная, что был поруган бесами и тяжко страждет, воспылал бешенством и восскрежетал зубами на реченного Давида, думая, что тот насмехается и издевается над ним за то, что он принял бесов за ангелов. Поелику же демон часто приходил к его столбу, взяв на себя обличье Давида, и при этом повторял, что это ангелы явились к нему, то безумец спустился со столба, обезумев от гнева и бешенства, направляясь, чтобы убить его за то, что будто тот издевается и насмехается над ним.

17. Пойдя же и, по Божиему усмотрению, встретив затруднения, чтобы войти внутрь в келью Давида, он, стоя извне, стал осыпать его бранью и поношениями. «И для чего, — говорил он, — ты каждый день приходишь к моему столбу и издеваешься и насмехаешься надо мной, говоря мне, что те, кто приходят ко мне — не бесы, а ангелы?» Поразился же Давид, слыша это, и познал, что тот пал в прелесть, и сказал ему: «Что такое говоришь ты, брат? что говоришь ты, будучи введен в заблуждение? — Ведь уже много времени прошло, как я не приходил к тебе; а ты говоришь, что я каждый день прихожу к тебе и говорю тебе эти вещи? Что такое говоришь ты и что такое случилось с тобою, поведай мне?» Тогда уже тот подробно рассказал ему о сатанинском обольщении и о своих видениях [37], а также о том, что три беса вселились в него. Тогда Давид, приняв его, отправил его в Лавру; и каждый из монахов, глубоко переживая то, каким образом он был обольщен, все были потрясены этим страшным и неслыханным делом (ориг. — зрелищем) и сказали, что «и мы слышали его вопли, когда он в ту ночь громко призывал Савву, Симеона и Стефана, и весьма устрашились, боясь, что произошел набег каких — то мародеров» [38].

18. Тогда, суждением игумна кир Саввы и сущих под ним монахов, он был послан в киновию Великого Евфимия, в которой игумном был честнейший старец кир Феостирикт, который дал ему послушание носить дрова в пекарню и на кухню. И, говорят, можно было видеть его ежедневно носящим на плечах груз дров, ничуть не уступающим в этом отношении верблюду. И даже сущего в таком положении демоны решили его не оставлять, но его, и без того настолько измученного, они, терзая, и сами мучили со своей стороны. Затем, благодаря теплому попечению великого отца Евфимия, оные два беса, которые вошли в него чрез его уши, были изгнаны. Но один, возобитавший в его внутренностях, остался по — прежнему, муча его и сжимая его внутренности и говоря ему: «Я наследовал (или «захватил») твою душу и имею власть над ней, и я ее вырву из тебя, когда придет время». О, как неумолимо бешенство на нас сатаны! Умолим Господа, дабы никому из нас не случилось испытать сие. Потому что отнюдь небезопасно отведать кому ядовитое зелие; и невозможно для впавшего в диавольскую сеть и ставшего причастным яду лукавых демонов, этим ужасно не повредить своей душе и телу, как это случилось с оным, ныне сущим в Божиих руках и почтенном [39] и хорошо известном монахе, который усердно нес свое послушание в вышереченной обители, пока сын погибели, Саладин, как бешеный кабан, ворвавшись, не попрал Виноград Господень [40].

19. Относительно этого несчастья я считаю справедливым нечто малое прибавить к моему слову. Но силен ли кто постигнуть непостижимую и неисповедимую бездну судеб Божиих? И кто не поразится и не удивится долготерпению Божиему и несоглядаемой глубине дел Его домостроительства, или кто не восплачет от души и сердца о таковом бедствии и о таком коренном изменении положения вещей, видя и слыша, как святая паства оной Святой Земли была изгнана и святое дано псам? как чистейший пчелиный рой веры святого улия был изгнан и вместо него влетел рой нечистых навозных жуков (или «шпанских мух»?) [41]? Как добрая и тихая погода нежданно сменилась на сильнейший холодный вихрь [42], пришедший с концов земли, который и опрокинул ограду Владычнего Виноградника? (потому что в таком свете некоторые люди свидетельствуют о случившихся обстоятельствах, говоря, что поднялся вихрь и опустошил всю оную страну) [43] как уснул Хранящий, и дикий кабан, войдя, уничтожил плоды Виноградника Господня? — Как и почему случилось это, я никак не могу сказать, и не решаюсь всех огулом обвинять во всеобщем грехе, говоря, что за это и произошли таковые ужасы; потому что как — бесспорно, что есть грешники и беззаконники, так — бесспорно, что есть и праведники и ревнители добра; но поскольку за грех одного, как написано, наказуется город со своими гражданами, то насколько больше имеет понести наказание грех множества людей. Потому что, когда одна чашка весов перевешивает, то другая, конечно, поднимается вверх, и (более тяжелая) легко одолевает, как и преобладающее большинство грешников берет верх над праведниками; потому что, как отрубей больше, чем муки, так и грешников гораздо больше, чем праведников; и посему дурные дела перевесили молитвы праведников и навлекли Божий гнев, который простерся на всех; как например, когда некий земледелец сжигает негодный кустарник (для очистки поля), то часто при этом сгорает и изгородь и фруктовое дерево; так и здесь произошло нечто подобное сему: так, когда Бог разгневался, то за грешные и беззаконные дела одних святое было отдано псам.

20. И хотя (вместе с дурными) пострадали также и делатели и любители добра, однако от этого они не потерпели (духовного) ущерба. Потому что, я разрешу себе сказать, они еще более просияли, как золото (испытанное) в печи. Поэтому нет нужды приходить в отчаяние и смятение от того, что, в результате происшедших там перемен, они оказались изгнанниками, потому что: «Господня — земля и исполнение ея» (Пс. 23, 1), и человек, испытанный в добродетели, (живший) в Иерусалиме, конечно, и везде будет добродетельным, всегда подражая трудолюбивой пчеле, которая на всяком месте собирает мед и делает соты. Так, став изгнанниками из одной земли, они убежали в другую, следуя Божественному изречению (Мф. 10, 23), ведя мысленный свой корабль, нагруженный духовным богатством, и взыскуя спасительную пристань; и, ища, они обрели оную, по слову Неложного. Мы же опять обратимся к прежней теме и будем говорить не об этих вещах, а об оном, впавшем в прелесть, монахе, дабы остаток слова, сплетши с его историей, на этом и закончить.

21. Итак, оный павший инок, как было сказано, пребывал в обители Евфимия Великого вплоть до захвата ее (неверными), а затем, в результате набега варваров, опять вернулся в Лавру Святого Саввы; но и там он не возмог избежать их рук, и, попав в их плен, вместе с некоторыми другими монахами был отведен оттуда в Дамаск. Какой же был его конец, или же он жив еще, я так и не узнал. Итак, это обольщение и безмерное (бесовское) злодеяние стали известными во всей Палестине, так что и монахи, подвизающиеся в священном молчании, и монахи, вместе живущие в общежитийных монастырях, устрашились, и неуверенность в своих силах охватила всех, так что падение одного привело многих к незыблемости в Боге, и преткновение одного послужило уроком стойкости для рассудительных и умеренности — для более пылких.

22. Сего ради [44], многомилостиво Христе, милостив буди к падшему рабу оному. Остави, отпусти, Владыко Господи, от прелести и заблуждения приключившееся ему беззаконие. Ибо поелику, по неизреченным судам Твоим, был допущен оный лукавый бес, не имевший без Твоего повеления власти даже над свиньями, который и до такой степени подвергнул искушению и обольстил Твое создание, то да будет сему в награду оная польза, которую, благодаря случившемуся с ним, получили многие. И помяни тяжкие труды его прежних дней, и если даже он один единственный день послужил Тебе, то помяни за ним этот день; ибо веруем, что бездна щедрот Твоих превышает требование Твоего правосудия. Ты, желанием не хотящий смерти грешника, (но) чтобы он обратился и был жив, Пришедший и Спасший погибающий мир, Пришедший и Освободивший нас от угнетения и плена диавольского и его насильничества, Пришедший, дабы взыскать и спасти погибшее и за него Подъявший смерть, Ведящий немощь и поползновение (неустойчивость) нашего естества, как его Создатель, Знающий неукротимое бешенство на нас человекоубийцы и началозлобного диавола, Сокрушающий брани «мышцею высокою» (4 Цар. 17, 36) и «мышцу» надменную всесильною Твоею силою всемогущественно, Владыко, сокрушивший и уничтоживший, — сокруши и изжени из внутренностей раба Твоего сего и из всех частей его тела — насильника оного беса и всякое его действие; и даруй, как благой и человеколюбец, прощение Твоему созданию; и, как милостивый, помилуй и душу его и в удобное время яви его в уделе спасаемых, дабы и на основании сего славилось Твое всесвятое имя и весьма был постыжден оный глубинный змий, обольститель и враг Твоего создания.