Авва Евагрий Понтийский - Творения

119. Блажен ум, который во время молитвы становится нематериальным и отрешенным от всего вещественного.

120. Блажен ум, который во время молитвы стяжал совершенное нечувствие.

121. Блажен монах, который всякого человека считает за бога после Бога.

122. Блажен монах, который смотрит на спасение и преуспеяние всех с великой радостью, как на свои собственные.

123. Блажен монах, который считает себя прахом, попираемым всеми.

124. Монах есть тот, кто, удалившись от всех, со всеми соединен. (В этой краткой сентенции авва Евагрий как бы резюмирует суть монашеского отречения от мира. Авва Фаласий: Тот любит безмолвие, кто не питает страсти к мирским вещам. И тот любит людей, кто не любит ничего из человеческого. Максим Исповедник: Монахом является тот, кто удалил ум свой от материальных вещей и пребывает в Боге через воздержание, любовь, псалмопение и молитву. Характерно и образное сравнение у аввы Дорофея мира с кругом, а Бога с центром этого круга. Радиусы же, соединяющие окружность с центром, — пути человеческой жизни. Приближение к центру, т.е. уход или отречение от мира, соединяет людей друг с другом и с Богом. Ср. также учение прп. Силуана Афонского о цели монашеской жизни, как молитвы за всех.)

125. Монах есть тот, кто считает себя единым со всеми, поскольку он желает видеть в каждом без исключения самого себя.

126. Тот успешно свершает молитву, кто всю первую мысль свою плодоносит Богу.

127. Если желаешь молиться как монах, избегай всякой лжи и всякой клятвы, иначе напрасно принимаешь несвойственный тебе вид.

128. Если желаешь молиться в духе, не тащи вверх ничего плотского, и тогда не будет облака, затмевающего очи твои во время молитвы.

129. Вверь Богу все телесные потребности свои, и ясно будет, что ты доверяешь ему и потребности духа.

130. Если достигнешь обетований, будешь царствовать. Поэтому, устремляя взор свой на них, ты должен охотно переносить скудость здешней жизни.

131. Не отказывайся от бедности и скорби, которые суть вещество невесомой молитвы.

132. Пусть телесные добродетели в тебе будут залогом душевных, а духовные — залогом нематериального и сущностного ведения.

133. Молясь, наблюдай за помыслом: если он легко успокоился, проследи, откуда это произошло, дабы не попасть тебе в засаду и, впав в обман, не предать самого себя.

134. Бывает, что бесы внушают тебе помыслы, а затем побуждают противостоять этим помыслам в молитве и внутренне спорить с ними. Тогда бесы добровольно отступают, дабы ты, впав в прелесть, возомнил о себе, будто начал уже побеждать помыслы и устрашать бесов. (Наглядный пример к чему приводит пренебрежение этим и подобными ему правилами — современное движение неопятидесятников).

135. Если в молитве противоборствуешь какой–либо страсти или бесу, докучающим тебе, вспомни слова псалмопевца: Пожену враги моя, и постигну я, и не возвращуся, дондеже скончаются. Оскорблю их, и не возмогут стати, падут под ногама моима (Пс. 17,38–39) и так далее. Их говори вовремя, облачаясь в броню смиренномудрия против противников своих.

136. Не думай, что уже стяжал добродетель, если прежде не сражался за неё вплоть до крови. Ибо должно до крови сражаться, безукоризненно подвизаясь против греха, согласно божественному Апостолу (Евр. 12,4).

137. Может случиться, что, оказав помощь какому либо человеку, ты потерпишь ущерб от другого, а поэтому, обиженный, скажешь или сделаешь что–нибудь неприличное в отношении к ближнему. Тем самым ты дурно растратишь то, что хорошо собрал. А это и является целью лукавых бесов. Поэтому следует быть разумно бдительным.

138. Подвергаясь нападкам бесов, принимай их, но имей попечение о том, чтобы избежать рабства их.

139. Ночью лукавые бесы просят Бога, чтобы Он отдал им духовного учителя и они могли бы сами устрашать его; днем же они нападают на него через людей, опутывая его сетью несчастий, клевет и опасностей.

140. Не проси пощады у сукновалов. Ибо если они бьют, топчут ногами, растягивают и лощат, то от этого одеяние твое становится более светлым.

141. Поскольку ты не отрекся от страстей и ум твой сопротивляется добродетели и истине, ты не обретешь благовонного фимиама в недре своем.

142. Жаждешь молиться? — Тогда переселись отсюда и всегда имей жительство на небесах (Флп. 3,20). И имей не только на словах, но ангельским деланием и божественным ведением.

143. Если только в несчастиях ты вспоминаешь о Судии и о том, сколь грозен и неподкупен Он, то ты еще не научился работать Господеви со страхом и радоваться Ему с трепетом (Пс. 2,11). Знай, что в духовных отрадах и праздниках Ему должно служить с большим благоговением и трепетом.

144. Тот муж обладает духовным разумением, который до совершенного покаяния не перестает со скорбью вспоминать о грехах своих и о праведном за них взыскании в вечном огне.

145. Одержимый грехами и гневом, но бесстыдно дерзающий простираться к ведению божественных вещей и приступать к нематериальной молитве, пусть услышит Апостольское запрещение, гласящее, что небезопасно ему молиться с обнаженной и непокрытой головой. Ибо таковая душа, говорит Апостол, должна иметь на голове своей знак власти над нею, для Ангелов (1 Кор. 11,10), облачившись в стыд и подобающее смиренномудрие.

146. Как страдающему болезнью глаз не принесет пользы напряженное смотрение на палящее солнце в самый полдень, когда взгляд не прикрывается ничем, так и уму страстному и нечистому совсем не принесет пользы мысленное представление о внушающей трепет и сверхъестественной молитве в духе и истине. Наоборот, подобная дерзость навлечет на ум негодование Божества.

147. Если Самодостаточный и Нелицеприятный не принимал пришедшего с даром к алтарю до тех пор, пока он не примирился с ближним, огорчающимся на него, то заметь, сколь великой должна быть внутренняя бдительность и различение, чтобы мы могли кадить благоприятным Богу фимиамом на духовном жертвеннике.

148. Не будь словолюбивым и славолюбивым, иначе не только на «хребте» твоем, но и на «лице» твоем будут делать грешницы. И будешь ты во время молитвы посмешищем для них, увлекаемый и обольщаемый ими на чудовищные помыслы.

149. Внимание, взыскующее молитву, её и обретет, ибо как раз молитва, а не иное что, следует за вниманием, и именно ею и следует ревностно заниматься.

150. Как зрение лучше всех чувств, так и молитва божественнее всех добродетелей.

151. Похвала молитве — не одно количество, но и качество. Это показывают вошедшие в храм помолиться и слова: А молясь, не говорите лишнего (Лк. 18,10) и последующее.

152. До тех пор, пока ты обращаешь внимание на соответствующее молитве положение тела, а ум твой печется об удобствах телесной скинии, ты еще не узрел места молитвы и далеко отстоишь от блаженного пути сего.

153. Когда, предстоя в молитве, ты окажешься превыше всякой другой радости, тогда обретешь, наконец, молитву.

Ты, возлюбленнейший брат Анатолий, недавно писал со Святой Горы мне, находящемуся в Ските, и просил, чтобы я разъяснил тебе символический смысл облачения египетских монахов, полагая, что не случайно и не без основания оно столь сильно отличается от одеяния остальных людей. И мы охотно сообщили тебе все относительно этого, передав то, что узнали от святых отцов.

Куколь есть символ благодати Спасителя и Бога нашего, лелеющей их младенчество во Христе и защищающей владычественное начало души монахов от бесов, всегда старающихся нанести удары и раны им. Носящие куколь на голове поют со всей доступной им силой: Аще не Господь созиждет дом и сохранит град, всуе трудишася зиждущии и всуе бде стрегий (Пс. 126,1). Таковые гласы псалмопения внушают смирение и искореняют гордыню, то есть древнее зло, низвергшее на землю Денницу, восходящую заутра (Ис. 14,12).

Обнаженность рук являет нелицемерность жития. Ибо тщеславие — ужасно; оно скрывает и покрывает тенью добродетели, всегда преследуя славу человеческую и изгоняя веру. Как вы можете веровать, — говорит Евангелист, — когда друг от друга принимаете славу, а славы, которая от Единого Бога, не ищете? (Ин. 5,44). Ведь Благо должно быть избрано ради него самого, а не ради чего–либо иного, ибо если не допустить этого, то тогда побуждающее нас к деланию добра предстанет более ценным, чем добро совершившееся, — утверждение столь же нелепейшее, как и высказывание или мысль о том, что может быть нечто лучше Бога.

Опять же аналав, крестообразно переплетающий их плечи, есть символ веры во Христа, поддерживающей кротких, сдерживающей всегда то, что мешает им, и позволяющей им действовать беспрепятственно.

Пояс, сжимающий их чресла, отражает всякую нечистоту, о чем и возвещается Апостолом: хорошо человеку не касаться женщины(1 Кор. 7,1).