A.B. Ломанов - Христианство и китайская культура

Давший имя этому течению в христианстве константино–польский епископ Нссторий (381–451) учился и был рукоположен в Антиохии. Став епископом н 428 г., Нестории начал развивать осужденные впоследствии церковью взгляды на природу Христа. Истоки возникшего спора могут быть отнесены к различиям в христологии богословских школ IV–V вв. и.э. Алтиохий–ская традиция понимала Иисуса как человека («Слово–челоиек»), на которого была ниспослана Богом благодать во время крещения, при этом божественная природа была обретена 11м лишь после рождения через вхождение Святого Духа. Спорившая с ней александриискал школа делала акцент на трактовке Иисуса как изначально («до века») сущсствоьавшего Божественного Логоса («Слово–плоть»), вошедшего и мир и ь историю и челоьече–ском теле, опуская вопрос о наличии у Христа человеческих разума или души. Близкие к антиохийскому богословию несторна–пе подчеркивали присутствие у Иисуса двух природ — человеческой и божественной, становясь тем самым в оппозицию моно–физитству, выросшему из александрийской школы. Монофизиты утверждал и, что Иисус обладает лишь одной божестьенной ипостасью и одной природой, хотя и сходил в мир и человеческом теле[13]. 11есторий видел в Христе не только две природы (что согласуется с доктриной Церкви), но и две личностные ипостагм, одна из которых — человеческая, рожденная Марией. R 429 г. ом отверг богословскую концепцию теотокос («Богородица») как недостаточную для ипнеания порожденной Марией полноты человеческой природы Иисуса. Б трактовке Нестория Мария была не только теотокос、но и антропотокос («человекородица»). В итоге он предложил для Богоматери имя Христотпокос, т.е. «Христородица», из–за чего и был обвинен η отрицании божсст–венной природы Христа.

11есторпа.нскос учсицс о плраллелыюм сисущсстпопашш двух гфнрид Христа — челоиеческо!! и божественно!!, соединенных имеете, по не могущих быть едиными, — было осуждено Ефес–ским собором (431 г.). Объявленный еретиком, Нссторий был отправлен в ссылку и умер ь Кгипте к 151–м — в год Халкидоиского собора, решившего христологический спор компромиссной формулировкой, и соответствии с которой Иисус был «истинным человеком» и «истинным «Богом».

Последователи 11естория продолжили свое существование, хотя и были вытеснены монофизигами ма окраины христиан ского мира. Песторианс вели из Персии активную миссионерскую деятельность п путешестновали и самые удаленные уголки свети, распространяя свое учение в Араини, Индии, Средней и Центральной Азии. Их деятельность о Китае оставила для потом коб память о чрезиычайпо важной по своему историческому значению попытке культурной адаптации христианского вероучения и церковной практики к реалиям китайской цншшизицнн.

При изучении этих процессов осужденный Церковью «еретический» характер иссториангтпа будет оставлен за пределами данного нсследоБания как нссуи;естненный с точки зрения поставленных задач. U эпоху Тан, при отсутстыш у носителей китайской традиции понятия о личностном абсолютном божестве и того, как была найдена адекватная терминология для переводов христианских понятий на. китайский язык, вразумительно разъяснить китайцам отношения двух природ Христа было невозможно. Но, рассуждая гипотетически (и это рассуждение наедет себе подтверждения па материале более поздних этапов развития хрнстианстна в Китае), можно предположить, что носитель традиционной китайской культуры, который смог бы разобраться » этих тонкостях, скорее исего, стал бы па сторон иссториан. Причиной тому является «проконфуциаиская» ориентация антиохийско–иесторианского учения о присутствии у Христа помимо божсстнснной ен;е н второй, человеческой природы. Несториане учили, что Иисус был простым человеком, обретшим божественность благодаря образцовой жизни. Это отдаленно напоминает традиционное конфуцианское учение о самосовсршенсгвованнн «благородного кгужа»· На терминологическом уровне стремление именовать Богородицу «человеко–роднцей», также конгруэнтно традиционной антропоцентрическом ориентации китайской мысли. Хотя несторианское богословие претерпело изменения за два столетня, прошедшие между Ефесским собором и прибытием иссториан в Китай, сохранение «человеческого» акцента и их хрнстологнн могло бы послужить дополнительным, хотя и незначительным, фактором, способствующим сближению несторианского вероучения с местной традицией.

Ряд ученых считают китайское название несторианства цзин–цзяо (景教）фонетической транскрипцией из–за близости звучания первого иероглифа цтн к первому слогу слова «христианство» [Lee Р. 1996，с. 78]. Но это предположение выглядит маловероятным. Отсутствие в китайском сочетании цзинцзяо транскрипции имен Иисус или Христос можно истолковать и как дополнительное свидетельство принижения несторианами божественности Иисуса. Однако возможные объяснения христианского религиозного смысла китайского понятия цзип — «сияние, свет» обычно связываются с пониманием Иисуса как «Света от Света», запечатленным в евангельских образах Преображения и Фаворского Света: «И просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет» (Мф. 17:2); «Одежды Его сделались блистающими, весьма белыми, как снег, как на земле белил ьщи к не может выбелить» (Мк. 9:3). Некоторые исследователи связывают происхождение названия цзинцзяо со словами Иисуса: «Я свет миру» (Иоан. 8:12; 9:5), отмечая при этом, что «подобная тенденция в теологии является следом влияния персидской культуры» [Чжоу Сефань 1995, с. 75].

Российский ученый–миссионер XIX в. архимандрит Палладий (Ка中аров) полагал, что иероглиф цзин может быть истолкован в двух значениях: «благовещий, — в этом смысле оно прилагается к светилам, внезапно появляющимся на небе, и светлый, или, правильнее, лучезарный» [Палладий 1872, с. 7]. Палладий выбрал для цши значение «благовещаго Ευαγγελιον» — он писал, что «в таком случае цзинцзяо надобно переводить учением, или верою Евангелия, в смысле благовестил о царстве Божием. Подобный перевод представляется мне тем правдоподобнее, что для выражения идеи света и светлого в китайском языке существуют другие знаки, более ясные и определенные. Впрочем, если непременно желают удержать за словом цзин значение света, или светлого, то можно приспособить его к выражениям Ап. Павла, который называет светом царствие небесное (Кол. 1:12) и христиан (Рим. 2:19)» [там же, с. 7].

Спецификой несторианства было пояснение отношений Бога–Отца, Бога–Сына и Святого Духа метафорой отношений Солнца и света–тепла. Иберийский несториаиский епископ Мар* кус учил, что хотя Солнце одно, но его материальное тело, тепло и свет не образуют трех солнц, так же как Отец, Сын и Святой Дух называются одним Богом (см. [Вэн Шаоцзюнь 1995, с. 13–14]). Метафорическое сравнение Бога с солнцем может быть найдено в ранних несторианских текстах на китайском языке, например в И тянъ лунь ди и (Рассуждения об одном Небе) (см. [там же, с. 119]).

Четыре гипотезы происхождения названия цзинцзяо выдвинул исследователь несторианства Есиро Саэки. Первая указывает на трактовку Мессии как Света. Вторая гипотеза связана со структурой иероглифа цзип, состоящего из компонентов с независимым иероглифическим значением «солнце» (жи) и «столица» (цзин). Последний знак также имеет смысл «большой», на основании чего иероглиф цзин из сочетания цзинцзяо может трактоваться как понятие «Великий Свет». Два других объяснения Саэки связаны с местным контекстом. Танская столица Чанъань находилась под значительным влиянием буддистской школы ми–цзуп и ее «Учения Великого Солнца» (да жи цзяо). По этой причине, чтобы облегчить свое развитие в Китае, несториане могли избрать иероглиф цтн, включающий смысл понятия «Великое Солнце». Заключительное предположение Саэки содержит указание на один из главных даосских канонов Хуанди нэй вай цзипцзип (Сияющий канон Хуан–ди о внутреннем и внешнем), откуда мог быть заимствован термин цзип (см. [там же, с. 2–3]).

Некоторые ученые предполагают, что желание несториан приблизиться к популярной в то время буддистской школе не исключает и обратного. «Эта буддистская секта, поклонявшаяся Вайрочане, верила, что это воплощение закона, или доктрины Будды, называлось Великой религией солнца, так как их священная книга называлась „Каноном Великого Солнца». А может, и наоборот, маленькая буддистская группа обрела свою популярность от христианства» [Holth 1968, с. 26–27].