Бхагван Раджниш - Дао. Три сокровища. Беседы о «Дао Де Цзин» т. 2

Если есть музыка, какая у религии есть возможность исчезнуть? Музыка дает такое удивительное чувство каждому, что люди станут думать, что это чудо. Если есть музыка, не может исчезнуть философия; если есть музыка, не может исчезнуть наука; если есть музыка, не может исчезнуть литература.

Невозможно, чтобы была философия и не было музыки. Если вы выбрали философию, тогда будет философия, и там не будет необходимости в музыке.

Музыка — самый первобытный феномен, потому что она в природе: в ветерке, пробегающем по деревьям, в пении птиц; вы никогда не найдете птицу-философа, но все птицы музыканты. Вы идете и ищете — вы не найдете религиозного ручья, но все ручьи музыкальны.

Пойдите и спросите у ветров, пробегающих по деревьям: они, должно быть, никогда не слышали о Библии, Коране или Гите, но они знают музыку.

Поэтому, если мне представится случай, я выберу музыку и выброшу все остальное, потому что знаю, что они вернутся. Музыка настолько необъятна, что сотворит их всех вновь. Музыка божественна.

«Она родила сына и назвала его Тенко, “священный барабан”. Через несколько лет с неба действительно упал барабан, и когда Тенко ударял в него, он издавал чудесную музыку»

Если вы действительно хотите войти в музыку, вам придется войти глубоко внутрь, где находится музыка. Музыка — величайшее мистическое учение. Ислам полностью отрицает музыку, вот почему ислам остается неполноценной религией. Как может быть религия без музыки? Она будет слишком бедной. Суфии опять возродили ее, им пришлось это сделать. Вот почему ислам испытывает антагонизм, глубокое антагонистическое чувство к суфиям, потому что они возродили музыку, а ислам ее совершенно отрицает.

Есть одна легенда.

Случилось однажды, что один из императоров династии Великих Моголов, Аурангзеб — он был очень ортодоксален, фанатично ортодоксальным мусульманином — был большим противником музыки. Он был настолько против нее, что в той столице музыка стала умирать. Люди боялись петь, танцевать или играть на музыкальных инструментах, потому что это считалось преступлением.

Один раз все столичные музыканты собрались и организовали марш протеста. За ними следовало уртхи. Когда в Индии человек умирает, его мертвое тело привязывают к бамбуковым носилкам — это называется уртхи — и потом несут на кладбище. Поэтому они несли уртхи с музыкой на кладбище. Это была грандиозная процессия, потому что вся столица была полна музыкантов, и все они рыдали и плакали. Они подняли такой шум, что Аурангзеб вышел из дворца посмотреть, что случилось, кто умер. Там были тысячи людей: музыканты, их почитатели и ученики, потому что в Дели музыка — это величайшее явлении. Все они шли, плача и рыдая.

Аурангзеб вышел и спросил: «Что случилось? Кто это умер? Кто-нибудь очень-очень важный? Я не слышал». Музыканты сказали: «Музыка, государь». Аурангзеб сказал: «Хорошо, это хорошо, что она умерла. Идите и закопайте ее так глубоко, чтобы она не смогла ожить».

Это было мусульманское отношение, но суфии опять оживили танцы, музыку и все остальное, потому что религия не может без музыки. Мусульмане были глубоко оскорблены этим фактом.

Они стали подозревать, что суфии в каком-то смысле их враги, и старались убивать суфиев, но не смогли. И вся ирония в том, что суфии — настоящее ядро ислама, они — существенная религия; действительно, они в самом расцвете.

Музыка — это среда, в которой религия возникает, развивается и растет. Все растущее нуждается в музыке. Все ваши молитвы должны быть музыкальными, ваши медитации должны быть музыкальными, все ваше существо должно постепенно стать музыкальным.

«Император потребовал барабан. Но Тенко отнес его в лес и спрятал. Его схватили и утопили. А барабан принесли в императорский дворец, но он не издавал ни единого звука»

Барабан сам по себе не издает звук, барабан сам по себе ничто. Живое сердце, любящее сердце нужно приложить к нему. В него нужно вложить жизнь, в него нужно вложить всего себя, только тогда он издаст звук. Этот звук и есть встреча человека с барабаном. Звук невозможен при наличии одного только барабана, это не техническая вещь. Император мог бы позвать техников, но музыка — это дело сердца, это не технология. Вы можете выучить технику, но вы можете упустить музыку.

Если вы любите, вы можете не знать технику, вам не нужно беспокоиться об этом — музыка придет. Жизнь откликнется на любовь. Бог откликнется на любовь, а когда вы станете техничны, вы утратите жизнь, вы утратите Бога. Вы утратите все, что прекрасно.

Так как это был императорский двор, там должны были быть исполнители, но нельзя захватить цитадель музыки силой. Нельзя быть агрессивным по отношению к истине, к любви, вы не можете атаковать дом Бога. Нет. Тогда вы упустите. Вам нужно идти туда скромным.

«Император потребовал барабан, но Тенко отнес его в лес и спрятал. Его схватили и утопили, а барабан принесли в императорский дворец, но он не издавал ни единого звука»

Нужна глубокая любовь. Вы, должно быть, видели индийских музыкантов: перед тем, как начать играть, они кланяются своим инструментам. На Западе это кажется абсурдом. Что они делают, кланяясь в пол своим инструментам? Это священно. Это божественно. Вы должны получить их разрешение. «Позволите ли вы мне играть на вас? Допускаете ли меня?»

Я слышал об одном музыканте, который действительно спрашивал свою вину: «Вы позволите?» А потом он ждал. А иногда случалось, что он говорил: «Нет. Вина не готова. Я не слишком чист в данный момент. Мне придется подождать. Сегодня я не могу играть».

Для западного склада ума это трудно понять. Что вы говорите? Вина — инструмент, и нечего его спрашивать. Вы можете применить силу, вы можете командовать, но вы промахнетесь. Вы можете применить силу и появится какая-то музыка, но это не будет отклик. Реакция — это как насилие над женщиной, отклик — это отклик возлюбленной. И они совершенно разные.

«Отец Тенко пришел во дворец, тронул барабан, и он запел. Император раскаялся и устроил поминальную службу в честь Тенко. Дух Тенко появился и стал танцевать в благодарность за их молитвы»

Каждый, кто применил насилие к жизни, раскается. Не применяйте силу в отношении к жизни. Уговаривайте ее. Нужно убеждение. Не будьте агрессивными и жестоким, иначе музыка исчезнет.

Я расскажу вам историю. Это случилось в доме, где имелась очень древняя вина. Она пробыла там целые века, и постепенно, от поколения к поколению в этой семье совершенно забыли о ее существовании и ее назначении. Она стала обременительна в этом доме, так как была большой и занимала много места. И не только это: иногда дети приходили и играли на ней и нарушали покой всего дома. Иногда по ночам кошка могла прыгнуть на нее, или крысы бегали вокруг нее. Итак, это была обуза, вечно создающая шум, нарушающая сон, беспокоящая жильцов дома и соседей.

В конце концов они подумали: «Зачем мы держим ее здесь? Выбросить ее. Каждый день приходится смахивать пыль и чистить ее, а она бесполезна». Поэтому они пошли и выбросили ее за дом.

Шел мимо нищий. Увидел там лежащую вину и начал на ней играть. Музыка была божественная, и собралась вся округа. Даже человек, выбросивший ее, выбежал из дома. Они стояли изумленные, загипнотизированные. Это создало такую толпу вокруг, что остановилось все уличное движение; дома опустели, и все кто ее услышал, приходили туда. Собрался целый город, и когда нищий остановился, те люди, которым принадлежала вина, набросились на него и сказали: «Отдай нам эту вину, она наша».

Нищий сказал: «Вина принадлежит тому, кто умеет на ней играть. Это не собственность. Это любовь. Если вы умеете играть на ней, сыграйте, и тогда она принадлежит вам, ели вы не умеете, не будьте собственниками, она принадлежит мне. Я ждал ее, а вина ждала меня. Теперь мы встретились, и никто не сможет нас разъединить. Если вы настаиваете, можете взять ее, но это будет мертвая вина, а я буду мертвый музыкант. Между нами обоими что-то встречается и перемешивается, между нами обоими что-то становится одним целым и органичным. Я половина, вина — половина, а когда мы встречаемся, мы становимся одним, и тогда получается музыка, любовь и жизнь».

Последний вопрос:

«Я часто ощущаю вашу энергию, пробегающую сквозь меня. Она одинаково ощутима, когда я на Западе и когда я опять возвращаюсь в Индию. Даже когда я здесь, я удивляюсь: было ли ощущение, что вы рядом со мной, воображением или нет?»

Если это было ваше воображение, ну и что? Почему не радоваться этому? Что плохого в воображении? Воображение такой же Божий дар, как и все остальное. Если вы счастливы, блаженны, радуйтесь этому. Пусть оно будет.