Японская любовная лирика - Коллектив авторов

Прозрачная волна у белых берегов,

Раскинутых, как белоснежный шарф,

Порой бурлит, но к берегам не подойдет.

Так – ты ко мне.

И полон я тоски…

О нет, наоборот:

Увы, не я, а ты,

Подобно той волне у белых берегов,

Раскинутых, как белоснежный шарф, —

Ты никогда не подойдешь ко мне…

Когда бы знала, что любимый мой

Придет ко мне,

Везде в саду моем,

Покрытом только жалкою травой,

Рассыпала бы жемчуг дорогой!

Зачем мне дом, где жемчуг дорогой

Рассыпан всюду,

Что мне жемчуга?

Пусть то лачуга, вся поросшая травой,

Лишь были б вместе мы, любимая моя!

Когда бы гром внезапно загремел,

А небо затянули облака,

И хлынул дождь, —

О, может быть, тогда

Тебя, мой друг, остановил бы он!

Пусть не гремит совсем здесь грозный гром

И пусть не льет с небес поток дождя,

Ах, все равно —

Останусь я с тобой,

Коль остановишь ты, любимая моя!

На траву зеленую тисаˊ

Тяжестью в горах легла роса,

Оттого и вянет зелень этих трав.

Оттого, что в сердце горечь глубока,

Не кончается моя тоска…

Лучше пусть исчезну,

Словно белый иней,

Выпавший на землю поутру:

Как я эту ночь, тоскуя и печалясь,

Нынче до рассвета проведу?

Изголовие из дерева цугэ́[1],

Лишь придет вечерняя пора,

Ты все время неотступно ждешь на ложе…

Отчего ж никак дождаться ты не можешь,

Чтоб хозяин твой пришел сюда?

На рассвете у ворот моих

Кулики без умолку поют.

О, проснись, проснись!

Мой супруг на эту ночь одну,

Пусть не знают люди про тебя.

Ах, на кровле дома моего

Зацвела «не забывай»-трава[2].

Все смотрю:

А где трава «забудь-любовь»[3]?

Жаль, еще не выросла она…

Милый мой,

Моя любовь к тебе,

Словно эта летняя трава, —

Сколько ты ни косишь и ни рвешь,

Вырастает снова на полях!

В Сога, средь долины чистых рек,

Где осока дивная растет,

Не смолкая, плачут кулики…

Не смолкает также ни на миг

И моя несчастная любовь…

По дороге, что отмечена давно

Яшмовым копьем[4],

Ходить устал.

Мне циновку б из рогожи постелить

И смотреть бы мне все время на тебя!

Лишь раздался топот быстрого коня,

Как под сень сосны

Из дома вышла я,

И все думаю, смотрю вокруг,

Может, это ты, мой милый друг?

Как журавль далекий, что летает в небе,

Белых облаков крылом касаясь, —

Так и ты…

О, как мне трудно, трудно

Оттого, что нет тебя со мною!

Словно в бездне, среди скал,

Белоснежный жемчуг дорогой,

От людей скрываю я любовь.

И пускай погибну от любви,

Людям я не назову тебя!

Чем так жить,

Тоскуя о тебе,

Лучше было бы мне просто умереть,

Оттого, что думы, полные тревог,

Словно скошенные травы на лугах…

В священном храме,

Где жрецы вершат обряды,

Сверкает зеркало кристальной чистоты[5], —

Так в памяти моей сверкаешь ты,

И в каждом встречном я ищу тебя…

Долго, видно, буду тосковать о той,

Что мне видеть ныне довелось,

Что сверкала

Дивной красотой,

Как венок из ярких пестрых трав.

Говорят: на этом свете умирают,

Если так тоскуют, как тоскую я

Из-за той, что видел только миг,

Что хороша,

Как цветы струящиеся фудзи[6]…

Мне кажется теперь, когда моя любовь

Намного глубже и сильнее стала, —

Я умереть могу в смятенье чувств;

Так рвется нить жемчужная – и вдруг —

Рассыплется весь жемчуг дорогой…

Тоскую о тебе и жду тебя всегда!

О, если был бы знак,

Что суждена нам встреча!

Ведь в этом мире я, увы, не вечен.

Подобно всем живущим на земле…

У ворот моих

На деревьях вяза вызрели плоды…

Сотни птиц слетелись к дому моему,

Тысячи слетелись разных птиц,

А тебя, любимый, нет и нет…

Среди полей заброшенных, в глуши,

Далекой, словно вечный свод небес,

Оставила тебя,

И от тоски и дум

Нет больше сил на этом свете жить!

Как до небесных облаков

Отсюда далеко – так до тебя…

Но пусть с тобою мы в разлуке,

Взамен твоих – чужие руки

Не станут изголовьем никогда!

Как тень прозрачная в рассветный час,

Таким