Олег Творогов - Литература Древней Руси

Этот небольшой пример показывает, что речь должна идти не о неумении, неопытности авторов, не о незрелости литературы того времени, а об отличиях литературных систем, о специфике древнерусской литературы, специфике, которая и определяет эти отличия.

Прежде всего нужно учесть, что средневековые христианские литературы развивались в совершенно особых условиях, обладали иными, сравнительно с литературами нового времени, функциями и ставили перед собой иные задачи.

Приняв христианство, Древняя Русь одновременно получила и письменность и литературу. Об этом процессе приобщения Руси к христианской книжности Византии и Болгарии речь пойдет дальше. Сейчас же отметим лишь следующее. Древнерусские книжники оказались перед лицом сложнейшей задачи: нужно было в возможно кратчайший срок обеспечить создаваемые на Руси церкви и монастыри необходимыми для богослужения книгами, нужно было ознакомить новообращенных христиан с христианской догматикой, с основами христианской морали, с христианской историографией в самом широком смысле этого слова: и с историей Вселенной, народов и государств, и с историей церкви, и, наконец, с историей жизни христианских подвижников. Необходимо было рассказать о том, как — с христианской точки зрения — устроен мир, объяснить смысл целесообразно и мудро «устроенной богом» природы. Словом, нужно было незамедлительно создавать литературу, посвященную сложнейшим мировоззренческим вопросам. Книги, привезенные из Болгарии, не могли обеспечить все эти разносторонние потребности молодого христианского государства, и, следовательно, нужно было переводить, переписывать, размножать произведения христианской литературы. Вся энергия, все силы, все время древнерусских книжников на первых порах были поглощены выполнением этих первоочередных задач. Процесс письма был длительным, материал письма (пергамен) дорогим, и это не только делало каждый книжный фолиант трудоемким, но и придавало ему особый ореол ценности и значительности. Литература воспринималась как нечто очень важное, серьезное, предназначенное обслуживать наиболее высокие духовные потребности.

Обстоятельства возникновения древнерусской литературы, ее место и функции в жизни общества определили систему ее исходных жанров, то есть тех жанров, в рамках которых началось развитие оригинальной русской литературы. На первых порах, по выразительному определению Д. С. Лихачева, это была литература «одной темы и одного сюжета. Этот сюжет — мировая история, и эта тема — смысл человеческой жизни».[2] И действительно, этой теме и этому сюжету были посвящены все жанры древнерусской литературы, особенно если говорить о литературе раннего средневековья.

Об истории мира рассказывали хроники и хронографы, об истории Руси — летописи, об отдельных важнейших событиях русской и мировой истории — повести (обычно включавшиеся в состав тех же летописей или хронографов). О древнейшем периоде «истории» в ее богословской интерпретации рассказывали библейские книги и излагавшие их с толкованиями и рассуждениями палеи (от греч. палайос — древний).

Существовала обширная литература нравоучительных биографий — жития святых, то есть христианских подвижников, либо прославившихся своим благочестием и аскетизмом, либо погибших за свои религиозные убеждения от руки язычников или иноверцев. Большое распространение имели также сборники коротких, обычно остросюжетных рассказов из жизни монахов какой-либо обители — монастыря или скита; такие сборники именовались патериками.

Жанры торжественного и учительного красноречия представлены различными поучениями и «словами». В торжественных словах, произносимых в церкви во время службы, прославлялись христианские праздники, раскрывался смысл или символика тех или иных эпизодов и образов Священного писания. В поучениях обличались пороки, прославлялись добродетели, верующие наставлялись в основах христианской морали.[3]

Существовали и различные догматические сочинения, трактовавшие сложнейшие богословские вопросы, обличавшие ереси — учения и взгляды, противоречившие официальной христианской догматике или основам христианского мировоззрения.

В хождениях рассказывалось о путешествиях в «Святую землю» — в Палестину. Эта «географическая литература» приобретала, таким образом, также особый, нравоучительный смысл: авторы хождений — паломники[4] — обычно излагали библейские предания, связанные с тем или иным городом или районом, но, кроме того, в той или иной степени выходили и за рамки собственно путеводителя по святым достопримечательностям, описывали архитектурные сооружения, природу, местные обычаи.

В этом перечне основных жанров древнерусской литературы старшего периода (XI-XIV вв.) мы не встретим ведущих жанров литературы нового времени: ни бытового романа или повести, изображающих частную жизнь частного человека, ни поэзии — лирической или гражданской, ни драматургии. Некоторые из этих жанров появятся в древнерусской литературе, но значительно позднее — в XV или даже XVII в.

Значит ли это, что древнерусского читателя интересовали только мировоззренческие проблемы, что духовный мир человека раннего средневековья был иным и кардинальнейшим образом отличался от духовного мира человека XVIII или XIX в.? Отличия, разумеется, были, но дело совсем не в этом. Дело в том, что эти духовные запросы удовлетворялись не литературой, а фольклором. Люди Древней Руси знали и бытовой рассказ-анекдот, и любовную песню, и сказку, и легенду, и богатырский эпос, в котором важнейшим компонентом могла быть и тема любовных похождений героя, добывания невесты и т. д.[5] Но все эти жанры бытовали в устной форме, дополняя литературу в эстетическом кругозоре людей того времени, дополняя ее, но не конкурируя с ней. Записывать широко распространенные, всем доступные и известные произведения устной словесности на дорогом пергамене, усилиями немногочисленных и чрезвычайно загруженных другими задачами книжников, было также нерационально, как записывать или перепечатывать на машинке описание происшествия; о котором вы можете без труда лично поведать своему знакомому или соседу. Наличие древнерусского фольклора с его разветвленной системой жанров не вызывает сомнения не только потому, что мы можем реконструировать древний фольклор по поздним, дошедшим до нас его образцам, но и потому, что свидетельства о его существовании сохранили сами древнерусские памятники старшей поры — летописи, жития святых, церковные поучения.

Но вернемся к системе литературных жанров. Она не была специфической для одной только древнерусской литературы. Если мы обратимся к византийской литературе IX-X вв., то там встретим почти те же самые жанры и в тех же самых пропорциях, что и в литературе Древней Руси. Светские жанры — любовный роман и лирическая поэзия — получат в византийской литературе распространение несколько позднее, в XI-XII вв., и нас должно удивить скорее не то, что при строгой и вынужденной избирательности, к которой принуждали русских книжников условия первых веков развития литературы, эти произведения не попали на Русь, а то, что среди переводов старшей поры мы встретим перевод эпической поэмы (или сказания) о Дигенисе Акрите — сугубо светской, романтическо-героической, с любовными коллизиями как одним из важнейших компонентов сюжета.

Говоря о системе жанров древнерусской литературы, необходимо отметить еще одно важнейшее обстоятельство: эта литература долгое время, вплоть до XVII в., не допускала литературного вымысла. Древнерусские авторы писали и читали только о том, что было в действительности: об истории мира, стран, народов, о полководцах и царях древности, о святых подвижниках. Даже передавая откровенные чудеса, они верили в то, что это могло быть, что существовали фантастические существа, населяющие неведомые земли, по которым прошел со своими войсками Александр Македонский, что в мраке пещер и келий бесы являлись святым отшельникам, то искушая их в образе блудниц, то устрашая в облике зверей и чудовищ. Рассказывая об исторических событиях, древнерусские авторы могли сообщить разные, порой взаимоисключающие версии: иные говорят так, скажет летописецили хронист, а иные — иначе. Но это в их глазах было всего лишь неосведомленностью информаторов, так сказать, заблуждением от незнания, однако мысль, что та или иная версия могла быть просто придумана, сочинена, и тем более сочинена с чисто литературными целями, — такая мысль писателям старшей поры, видимо, казалась неправдоподобной. Это непризнание литературного вымысла также в свою очередь определяло систему жанров, круг предметов и тем, которым могло быть посвящено произведение литературы. Вымышленный герой придет в русскую литературу сравнительно поздно — не ранее XV в., хотя и в то время он долго еще будет маскироваться под героя далекой страны или давнего времени.