Поручик Ржевский или Любовь по-гусарски - Сергей Николаевич Ульев

Царь тряхнул головой, и наваждение исчезло. Он опять повернулся к тайному советнику.

— Акакий Филиппыч, а от кого у Лизки ребенок?

— Ребенок?

— Вы что, забыли? Царица вчера родила.

— Ах, простите, ваше величество. Позвольте выразить мои поздравления в связи с рождением дочери.

Лицо царя пошло багровыми пятнами.

— Не позволю! — воскликнул он, затопав ногами. — У нас с Лизой ничего не было. И очень давно. Если мне не изменяет память, с начала столетия.

— Если точнее, с июля 1800 года, ваше величество.

— Вот как? — вздрогнул Александр. — А я надеялся, что это наша семейная тайна.

— Мне по должности моей…

Глаза царя резко сузились. Подойдя к тайному советнику вплотную, он схватил его за воротник:

— А может, это вы переспали с моей женой?

— И — и — и в мыслях не было, государь.

— Царица не в вашем вкусе?

Советник замялся.

— Мм, стыдно признаться, ваше величество, но с некоторых пор я утратил всякий интерес к ды — ды — ды…

— Пардон, к чему, к чему?

— К дамам.

— А-а, стало быть, вы гомик, — съязвил Александр. — Гомик — гномик.

— Упаси бог! Я хотел сказать, что меня ничто не интересует, кроме личной безопасности вашего величества и спокойствия российской государственности.

— Хм, ответ, достойный мужчины. Скажите откровенно, Акакий, вы знаете, с кем она сейчас спит?

— Кто?

— Лиза! Лизка! Сушеная крыска! Моя августейшая супруга! — вдруг заорал царь. — Если бы меня можно было утыкать всеми рогами, которыми она меня наградила, я стал бы похожим на ежа. Слышите вы, на ежа! С кем она спит, мерзавка? Я хочу знать. Я имею на это право! Имею или нет?

— Имеете, ваш — ваше величество.

— Сколько можно рожать при живом-то муже? Когда она наконец угомонится! Надо мной потешается вся Европа. Всякий раз, гуляя по Невскому, я вижу, что на меня показывают пальцем.

— В этом нет ничего предосудительного. Тем самым, государь, ваши подданные проявляют почет и уважение к вашей персоне.

— Нет, я уверен, что они смеются. Но стоит мне поднести к глазам лорнет, как они опять напускают на себя притворную серьезность. Порой мне невыносимо хочется плюнуть хотя бы в одну из этих мерзких рож… Чей это ребенок, в конце концов?

— Елизаветы Алексеевны.

— Какой же вы болван, Акакий, — всплеснул руками царь, переходя на визг. — Я говорю о любовнике этой потаскухи! Понятно вам или нет? Извольте отвечать! С кем она спит? от кого ребенок? Как? Когда? Каким образом?

Император ударил тайного советника ногой в пах. Раздался тупой металлический звук. Взвыв от боли, Александр I запрыгал на одной ноге.

— Ва — ва — ваше величество, — плаксивым тоном проговорил тайный советник. — Простите ради Христа.

— Вот уж не думал, что у вас железные яйца! Что это было? Протез?

— Миска, государь.

— Миска? Дайте сюда.

Тайный советник вытащил из панталонов миску и протянул ее царю. Тот с интересом осмотрел ее, постучав пальцем по дну.

— Золотая?

— Медная.

— Признайтесь честно, из Кунсткамеры сперли?

— Нет, она куплена на мои деньги.

— Как вы предусмотрительны, Акакий Филиппыч… — Царь со вздохом вернул ему миску. — Так кто все — таки отец ребенка?

— Исходя из показаний одной из ня — ня — нянек, их величество, рожая, в бреду звали некоего поручика Ржевского.

— А! — вскричал царь, забегав по кабинету. — Что же вы молчали до сих пор? Поручик Ржевский… Вы уже выяснили, кто это такой?

— Известный бабник, гроза столичных барышень, гу — гу — гу…

— Что — «гу — гу»?

— Гусар.

— Гусар? Вот она — моя легкая кавалерия! Запрыгнуть на жену императора им все равно, что на какую-нибудь кобылу. Вы знаете, где он сейчас, этот Ржевский, этот гнусный ловелас с лошадиной фамилией?

— Эскадрон, к которому он приписан, расквартировался в уездном городе N.

— Что это за уездный город N? — фыркнул царь. — Уж мне-то, по крайней мере, могли бы сказать название?

Тайный советник прошептал царю на ухо. Александр I прыснул со смеху.

— А может, переименуем? — сказал он, утирая слезы.

— Для провинции сойдет, государь.

Император в возбуждении потер руки.

— Этого Ржевского немедленно доставить ко мне. Но так, чтобы он ни о чем не подозревал. — Царь на мгновение задумался. — Пожалуй, я напишу ему несколько строк… от имени Елизаветы. Сегодня же отправьте фельдъегеря с моим посланием. Он, разумеется, должен быть из числа ваших людей. Подайте мне бумагу и перо!

За окном стояла непроглядная тьма. Приближалась полночь.

Поручик Ржевский прилег на постель.

Он снимал эту комнату у старой помещицы Авдотьи Ильиничны. Но еще ни разу здесь не ночевал. Двадцать ночей — и почти два десятка женщин. Каков размах!

Ржевский усмехнулся. После сегодняшних строевых учений тоже не мешало бы как следует отдохнуть.

У кого бы переспать?

Закрыв глаза, он стал перебирать в уме знакомых барышень — из тех, к которым мог спокойно заявиться на ночь глядя и, стребовав себе сытый обед и теплую постель, расплатиться за все это, что называется, натурой. Претенденток было много. Они кружились перед его мысленным взором, и призывно махали руками, и говорили что-то наперебой, и задирали платья, и предлагали себя, и валились на траву, на софу, на диван, и корчились от возжелания, и вертели бедрами.

И невообразимо трудно было выбрать из этой пестрой толпы ту, единственную, к которой надлежало отправиться.

Поручик задремал. Но и во сне он продолжал решать все ту же задачу.

Эскадрон, смирно! Поставив барышень в одну шеренгу, он не торопясь пошел вдоль строя, поглядывая на симпатичные мордашки своих гусарок.

Вот стоит Ульяна Федоровна. Как говорится, женщина в теле. Пироги готовит так, что пальчики оближешь. Но в постели-как кисель и болтает без умолку. Живот подберите, Ульяна Федоровна! Та — ак, идем дальше…

Кто это у нас там вертится? Команда «смирно была»! Анна Павловна, вы барышня, конечно, хоть куда, только с претензиями. Что это у вас сиськи болтаются, как вымя? Нехорошо-с. Мундир надо подбирать себе по размеру. Этот вам великоват. Меньший размер жмет? Ну и ничего, что жмет. Небось, когда Ржевский жмет, не жалуетесь, а как мундир — сразу капризы?

А у вас, Настенька, левый чулок до самой пятки съехал и платье выше колен. Ах, это вы меня так соблазняете? Отставить! Перед вами обер — офицер, а не племенной бычок. Чулок подтянуть, платье удлинить!

Эскадро — он! Если я говорю «смирно», это значит: спина