Сергей ГОРОДНИКОВ - ИСТОРИЧЕСКОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ РУССКОГО НАЦИОНАЛИЗМА

Беда и даже трагедия евреев в Европе всегда была в том, что это пришлый народ совершенно чуждой, южной и архаичной культуры, в которой довлеют два основных, чисто восточных, мотива в выборе жизненных ориентиров: либо посвящение себя коммерции, торгово-спекулятивной, ростовщической деятельности, либо настроенный против власти или за власть идеологизированный мистицизм, порой революционный по мысли, но часто склонный к мученическому, направленному против основ этой власти пророчествованию. И то и другое чуждо европейской, северной культуре, в своей глубинной генетической памяти склонной к созидательной конструктивности, к изменению формы окружающего, полного опасностей мира, каким всегда был мир Севера. Европейский дух не дал ни одного действительно великого пророка как такового и никогда искренне не размышлял над этим обстоятельством; протестантские реформаторы христианской доктрины, восточной по своей сути, не были пророками в еврейском понимании, но оказывались конструктивными мыслителями по переустройству христианского учения. Они лишь искали пути приспособить эту доктрину к практическим задачам европейского бытия, задачам изменения формы природы под нужды человека.

Европейский Архетип всегда тяготел по своим глубинным побуждениям к созиданию в том или ином виде, например, к государственному строительству или к производству: земледельческому, ремесленному, мануфактурному, промышленному. И всегда, как только экономическое и политическое развитие европейского государства достигало определенного уровня становления буржуазного самоуправления, наступал кризис в отношениях его коренного населения и власти с еврейскими общинами, евреев вытесняли из экономики и политики, изгоняли. И в первую очередь потому, что старая, феодальная структура власти разваливалась и борьба за власть, за цели и задачи политики буржуазной государственности перемещались в область борьбы коммерческого и промышленного интересов, борьбы соответствующих коммерческого и промышленного капиталов, при этом обнажая для масс принципиальное различие расовых склонностей к той или иной буржуазно-капиталистической деятельности, к той или иной идеологической и политической ментальности.

В Германии это противостояние коммерческого и промышленного политических интересов, как противостояние интересов антагонистических, приняло ярко выраженный радикальный характер во многом из-за мирового экономического кризиса. Конкуренция за германский рынок, борьба за выживание немецкой промышленности обострилась до предела. А коммерческий капитал ввозил и ввозил продукцию из США, помогая выживать американской промышленности, решать проблемы американской безработицы за счет безработных немцев. Политически и морально “хлипкая” Веймарская республика конституционно возникла в 1919 году для спасения экономики через восстановление единого германского рынка в условиях укрепления политического влияния коммерческого капитала и подъема местного автономизма на грани сепаратизма. Она была изначально неэффективной, не могла проводить единую германскую политику из конституционной столицы в Берлине. Она оказалась не способна защищать интересы германской промышленности и государства. Ибо властного государства вообще-то и не было. Было вынужденное объединение германских земель прежней Прусской империи, однако при этом в каждой земле коренное население в основном поддерживало политические силы, которые кичились местной автономией. Коммерческому капиталу такое положение вещей было выгодным, и он стоял насмерть за Веймарскую республику. Тогда как промышленный интерес требовал усиления центральной власти, которая только и смогла бы проводить эффективную политику защиты германской промышленности.

Самую радикальную и продуманную политику восстановления централизованного государства, способного противостоять двум внешним силам: американскому финансовому могуществу, его агентуре — еврейскому спекулятивному капиталу, с одной стороны, и советскому Коминтерну, с другой стороны, — смогла предложить лишь национал-социалистическая партия. Ее лидеру, Адольфу Гитлеру, удалось убедить в этом тех, чьи интересы были связаны с выживанием промышленности: как рабочих, обещая спасти их от безработицы и голодной смерти, так и промышленников, — то есть большинство населения страны. На парламентских выборах он и партия получили вотум доверия на проведение своей политической линии. Таким образом промышленный национальный интерес через режим Гитлера установил собственную диктатуру.

И в случае с Германией изумляет, как через полгода страна изменилась воистину до неузнаваемости. Было покончено с бандитизмом, остановлена гиперинфляция, затем и инфляция, проявились признаки реального промышленного подъема. Но главное, у народа появилась вера в порядок и в завтрашний день, появилось осознание себя обществом, где не было левых и правых, изгоев и снобов элиты с их циничной роскошью и паразитизмом существования, не было больше разделения всех на антагонистические классы, но была нация, единая семья патриотов, у которых только одно Отечество. “Отечество, семья, труд” — вот слова, которые должны были вернуть Германии величие и национальную волю, без чего оказывалось невозможным спасение национальной промышленности, спасение свободы и независимости государства в век, когда экономическая мощь является основой основ положения народа и государства в мире. Цинизм диктата коммерческого интереса вел Германию к деградации, разложению этих трех понятий: Отечества, как необходимого фундамента исторического самосознания; Труда, как основания промышленной мощи; Семьи, как основы социального самосознания, социальной и национальной ответственности. Эти три принципиальных лозунга были направлены, несомненно, против коммерческого космополитизма, стали политическим кредо нового режима.

Немного времени спустя началась реализация нескольких программ государственного значения. Создание крупнейшей в Европе транспортной системы, в том числе знаменитых и по сей день работающих автобанов, без чего было бы невозможно обеспечить динамизм промышленного развития за счет сведения к минимуму транспортных издержек. Осуществление особой социальной программы обеспечивало фактически спасение нации от демографической катастрофы. Проводилась политика реального воспитания молодежи в духе активности и предприимчивости и осуществлялась реальная поддержка предпринимательства в производстве за счет удушения политического, экономического, разлагающего социальную ответственность влияния коммерческого интереса.