Сергей ГОРОДНИКОВ - ИСТОРИЧЕСКОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ РУССКОГО НАЦИОНАЛИЗМА

Как реакция на кризис феодально-бюрократического государства, уже с начала ХХ века в среде гуманитарной интеллигенции и мыслителей интеллектуалов вызревают и набирают влияние идеи общеитальянского культурного и духовного возрождения. Эти идеи быстро созрели до патриотизма радикального толка и до мелкобуржуазного национализма, подталкивая к поискам политической идеологии национального спасения в эпоху воинственных марксистских партий, собиравших нищавший пролетариат под свои знамена и под вненациональным и антинациональным лозунгом: “Пролетарии всех стран, соединяйтесь!”

Военные потрясения в Европе, начавшиеся с событий на Балканах в 1912 году, обострили в патриотических кругах Италии тревогу за слабость страны, и появилась первая яркая попытка систематизировать разрозненные идеи в идеологию национализма. Но идеолог оказывается слабым как лидер. Только после первой мировой войны социалист, бывший главный редактор газеты социалистической партии “Аванти”, Муссолини вносит свой вклад в развитие национал-патриотической идеологии, приемлемой и для наиболее профессиональной части рабочего класса и мелкобуржуазных слоев городского населения, называет ее фашизмом и становится во главе нового национал-революционного движения. Это движение на базе новой идеологии приобретает цель к борьбе за национальную революцию и приходит к власти как единственная альтернатива решению проблем государства по-коммунистически.

В правлении Муссолини воплотилась диктатура промышленного интереса страны, требовавшего радикальных мер по усилению государства. И фашистский режим выполнил императивный заказ этого интереса — осуществил историческую по характеру структурную перестройку в экономике, в соотношении классов, в общественном сознании, культуре, социальной психологии, создал самосознание итальянской нации через решительное подавление местнической автономии в пользу централизованного государственного авторитета столичной власти, оправдав этот авторитет опорой на историзм национального мышления. Что явилось основой основ последовавшего после Второй мировой войны бурного промышленного и культурного развития Италии.

Причины, по которым в нашем столетии эффективное и конкурентоспособное современное промышленное производство невозможно без самодовлеющего национального самосознания общества, будут вскрыты в последующем, втором разделе. А пока чрезвычайно поучительно обратить внимание еще на один исторический опыт, произвести краткий аналитический разбор событий, происходивших после буржуазной революции в Германии.

В результате буржуазно-демократической революции в Германии в 1918 году была разрушена и сметена на свалку истории могучая военно-промышленная Прусская империя Гогенцоллеров. Всего полстолетия просуществовало это творение политического гения Бисмарка, который навязал свою волю многим небольшим германским государствам с помощью феодально-бюрократической и военной машины Пруссии.

Такое навязанное военной силой объединение Германии изначально казалось многим рыхлым, искусственным. Еще Ломоносов отмечал для русского уха, что различие в диалектах в разных германских княжествах, землях значительно большее, нежели между русским языком и языками Малороссии, Белоруссии. К этому следует добавить, что культуры, традиции в разных германских землях и княжествах, расколотых после эпохи Реформации и Тридцатилетней религиозной войны на католические и протестантские, с того времени развивались почти независимо столетиями! Ничего удивительного поэтому, что полвека совместного проживания под властью Пруссии не смогли смыть наслоения привычек предыдущих веков к независимому существованию, и поражение Империи в Первой мировой войне подстегнуло земельные элиты к сепаратизму, автономизации местной, провинциальной политики; идеи сепаратизма “ждали” только подходящих обстоятельств, чтобы разгореться, как сушняк от прикосновения огня, и пробудить в массах непримиримые страсти. До сих пор интегрированная в германскую экономическую машину Бавария не признала конституцию ФРГ и считает себя свободным государством. Что же говорить о политических настроениях большинства баварцев после революционных событий 1918 года. Эти настроения были очевидными — восстановление своей независимой государственности. То же в большей или меньшей мере творилось и в других землях.

Развал единого германского рынка самым сокрушительным образом ударил по промышленности, которая перед войной развивалась самыми быстрыми темпами в Европе. И здесь распад хозяйственных связей и производственных цепочек привел к дефициту потребительских товаров, к бурному как на дрожжах росту торгово-спекулятивного капитала, который быстро поглощал основную собственность страны и создавал прослойку населения, наглевшую от осознания себя самой влиятельной политической силой. Но в отличие от Италии германская буржуазная революция была гораздо радикальнее, она смела прочь всю феодально-бюрократическую государственность вместе с кайзером. Подобно событиям после Великой французской революции, в образовавшийся вакуум власти устремился коммерческий интерес, приручая и подминая образующуюся буржуазную государственную структуру управления Германией только под свои цели и задачи.

Особенность германских событий проявилась в том, что значительная прослойка евреев, не любителей заниматься промышленным производством вообще, оказалась в авангарде агрессивных сил торгово-спекулятивного, финансово-ростовщического интересов, тогда как промышленную буржуазию, индустриальный промышленный пролетариат и рабочий класс составляли в основном этнические немцы. Поэтому с самого начала буржуазной революции антагонистическое противоборство коммерческого и промышленного интересов приобрело оттенок этнической борьбы за власть. Дело было не в том, что евреи будто бы сознательно продавали стратегические интересы Германии американцам и британцам, помогали им экономически душить германскую промышленность, подрывать финансовые основы производства немецких товаров, заполняя и наводняя внутренний рынок американской продукцией. Но дело было главным образом в том, что коммерческий капитал, коммерческий торгово-спекулятивный интерес всегда и везде стремятся создавать дефициты одних, не местных товаров и избыток других — местных, совершая это для целей максимально выгодной скупки дешевых товаров в одних местах и последующей дорогой перепродажи их в других местах, то есть для целей получения самой высокой спекулятивной наживы. Коммерческий капитал, торгово-спекулятивный интерес космополитические по воззрениям на мир. И они разрушительны для всякого государства, оказавшегося на данный исторический момент политически слабым, потому что заинтересованы в его слабости, подконтрольности самому сильному капиталистическому государству, повсюду продвигающему исторический инстинкт коммерческого интереса как такового — превратить в конечном итоге весь мир в единый торгово-спекулятивный рынок, разделенный на несколько производственных метрополий и сырьевые, полусырьевые колонии. Они превращаются в агрессивную агентуру самого сильного капиталистического государства, подталкивают его к военной и политической экспансии, ибо это создаёт самые выгодные условия для глобальной спекуляции. Коммерческий интерес изначально заинтересован в хронической неравномерности развития разных регионов и стран мира, в поддержании такой неравномерности развития, в превращении ее в вечную проблему человечества. Поэтому не подотчетный национальному государству, каким не была и не могла быть Веймарская республика, ее внутренний коммерческий капитал неизбежно искал себе союзника в американских и британских экономических интересах для собственного спекулятивного роста и антагонистического противоборства с германским промышленным капиталом за выгодные для спекуляции цели внутренней политики. Тем самым он неизбежно порабощал и унижал историческое самосознание этнических немцев, и без того униженных поражением в мировой войне, грабительскими требованиями Версальского мирного договора и глубоким социально-политическим кризисом.