Александр Агеев - Цепочка вечных ценностей

Что теоретически означает увязка решения проблемы бедности с удвоением ВВП? Констатацию постулата о скудости бюджета до 2010 года? Идеологему об уменьшении доли государственных расходов в ВВП? Установку на профицит бюджета любой ценой?

В рамках одной из школ экономической мысли такая логика рассуждений и, соответственно, решений допустима. Наверное, такая логика отражает и чье-то понимание целей экономического развития страны, сводимых, в лучшем случае, к мечте о достижении португальских стандартов жизни лет через 30. Более того, за доминирование именно этой концепции страна платит безмерно дорогую цену последние 15 лет.

Как ни печально, но в теоретических основах современной экономической политики совершенно проигнорирован пласт экономической мысли, отмеченный, например, нобелевскими премиями в последние годы.

В частности, лауреат 1998 года Амартия Сен показал, что свобода и весь связанный с нею шлейф либеральных категорий и практик понимается зачастую однобоко, с игнорированием такого аспекта, как ответственность. Эта коллизия, разработанная другим нобелевским лауреатом Кеннетом Эрроу (1972), получила название «либерального парадокса». Приемлемое решение проблемы либерализма неотделимо от гармонизации преимуществ личной свободы и необходимости воплощения общей социальной воли. Иначе, как заметил Амартия Сен в начале своей нобелевской лекции, «если несколько человек возьмутся нарисовать лошадь, то получится верблюд», – имея в виду сложности обоснованного выбора обществом своего пути развития.

Центральная проблема, стоящая перед Россией, перед всеми нами, независимо от нюансов политических ориентаций, – преодоление массовой бедности. Первый шаг к этому обозначил 25 лет назад, перед ошеломительным рывком Китая, Дэн Сяопин. «Если не покончить с закостенением мысли, не раскрепостить сознание… кадровых работников и народных масс, то не осуществить модернизацию… не избавиться от бедности и отсталости, не догнать, а тем более не превзойти передовой мировой уровень».

Второй шаг – безотлагательное восстановление прав общества на доход от использования полезных ископаемых. Несправедливые и неэффективные пропорции распределения природной ренты обесточивают возможности структурного сдвига экономики в пользу потребительского сектора и высокотехнологичных производств, провоцируют развитие структур «голландской болезни», включая обслуживающую их бюрократию.

Третье, и главное, – предельно профессиональный, добросовестный, творческий труд предпринимателей, работников, чиновников, составляющих ядро работоспособного населения страны, может сгенерировать удвоение или утроение ВВП. Наш труд – это основная плата, которую нам вносить за процветание страны и за нашу достойную жизнь в процветающей стране. Это тот ключ, который освободит нас от наручников нищеты, бедности, бесправия. Это наша ответственность перед будущим.

Однажды основатель дзюдо Дзигоро Кано, уже будучи в преклонном возрасте, отругал начинающих дзюдоистов: «Вы сражаетесь, как молодые быки, сталкивающиеся рогами: ни в одном из приемов, которые я сегодня видел, не было ни отточенности, ни изящества. Я никогда не учил никого такому дзюдо. Если все вы будете думать только о победе с помощью грубой силы, наступит конец Кодокан дзюдо».[14]

Великий просветитель учил тому, что главное в дзюдо – не результат сам по себе, не техника, а стремление к достижению этического идеала. Принципы дзюдо, по мысли основателя, всеобъемлющи, применимы в экономике и политике: «наиболее результативное применение силы» и «взаимное благоденствие».

Уже давно и наука оставила в прошлом теории, выдвигавшие в качестве фундаментальных постулатов либо дарвиновские принципы борьбы видов и естественного отбора, либо всеобщей конкуренции и «невидимой руки рынка». Трудами выдающихся ученых обоснованы принципы информационного обмена и взаимодействия как фундаментальные основания социальной и природной жизни. Это не исключает меж- и внутривидового соперничества, а отводит ему свое, хотя и незаместимое, но не главное место. Это не исключает и того, чтобы «взаимное благоденствие» гарантировалось способностью «наиболее результативного применения силы». Иначе как поддержать баланс? В природе даже сорняки, вредные насекомые, хищники, вирусы играют свою роль, пусть даже и как «волки – санитары леса». Так установлен в нашем мире порядок вещей с его тезисами, антитезисами и синтезами. Порядок, в котором жизнеобразующим началом выступает свобода выбора, неотделимая от ответственности за совершаемый выбор и от силы, в обычной жизни проявляющейся как сила воли, целеустремленность, энергия, пассионарность, а в большой политике – как политическая воля.

Время кризисов и упадка – не лучшая атмосфера для расцвета добродетелей. Это в свое время подметил Томас Манн: «Две мировые войны, выпестовав варварство и алчность, сильно понизили общий интеллектуальный и моральный уровень». Все это так, и историческая нагрузка на Россию не исчерпывается двумя мировыми войнами. Ответ на вопрос «кто кого» во внутренней политике очень часто давался у нас без изящества и элегантности, оставляя горы трупов и моральные руины. Но не менее характерно и то, что всякому расцвету в жизни России предшествовало укрепление силы духа.

По данным современной науки не существует бесспорных ископаемых доказательств наличия общего предка у современных человекообразных обезьян и человека. Однако научно-идеологическая гипотеза «происхождения человека от обезьяны», почти два столетия назад подпитавшая своими аргументами экспансию атеизма и материализма, прочно удерживает свои позиции в мире, хотя и под разными ярлыками. Торжествует эта гипотеза и в России.

Но вспомним Бандар-логов из Киплига. Они постоянно собирались завести и своего вожака, и свои законы и обычаи, но так и не завели. «У них нет… ничего, кроме глупых слов и цепких воровских лап…»

До боли знакомая картинка из окружающей нас жизни, не так ли? В чем суть проблемы? Личность – это не биологическая платформа с присущим ей набором инстинктов, а жизнь по образу и подобию Божьему, при которой проявление способностей каждого человека неотделимо от следования категорическому императиву заповедей любви к Богу и ближним. Малейшее отступление от них – и человек уподобляется зверю – обезьяне, свинье, попугаю, псу, шакалу, прочим татям, что подмечено великим баснописцем: