Ха Джун Чхан - 23 тайны: то, что вам не расскажут про капитализм

Существуют различные способы «организации» капитализма. Свободный рынок — лишь один из них, и отнюдь не наилучший. Последние три десятилетия показали, что, вопреки уверениям его сторонников, он замедляет экономику, увеличивает социальное неравенство и нестабильность и приводит к более частым (порой глобальным) финансовым катастрофам.

Нет и не может быть общей идеальной модели. Американский капитализм разительно отличается от скандинавского, который, в свою очередь, совсем не похож на немецкий или французский, не говоря уже о японском. Например, в странах, для которых американский стиль экономического неравенства неприемлем (а для других кажется вполне логичным), возможна борьба с ним через создание и развитие социального государства, финансируемого высоким прогрессивным налогом на прибыль (в Швеции) или наложением ограничений на возможности извлечения прибыли, скажем, затрудняя открытие крупных магазинов (в Японии). Непросто выбрать между двумя этими моделями, хотя лично я полагаю, что шведская модель лучше японской, по крайней мере, в данном отношении.

Таким образом, капитализму мы говорим «да», но мы обязаны завершить наш роман с безудержный свободным рынком, который сослужил человечеству столь дурную службу, и принять более качественный регулируемый вариант. Какой именно — это зависит от наших целей, ценностей и убеждений.

Второе: мы должны создавать нашу новую экономическую систему с осознанием ограничений человеческого рацио.

Кризис 2008 года показал, что сложность мира, построенного нами, особенно в сфере финансов, значительно опережает нашу способность понимать этот мир и им управлять. Наша экономическая система рухнула именно потому, что строилась по советам экономистов, которые убеждены, будто способности человека преодолевать сложности практически безграничны.

Новый мир нужно создавать с четким пониманием следующего факта: мы обладаем весьма ограниченными способностями объективного суждения. Нам предлагают впредь избегать крупных финансовых кризисов, обеспечив прозрачность экономики. Это неправильно. Основная проблема кроется не в отсутствии информации, а в наших ограниченных возможностях по ее обработке. Если бы истинной проблемой была непрозрачность, скандинавские страны — известные прозрачностью своих экономик — не пережили бы финансовый кризис начала 1990-х годов. Пока мы по-прежнему разрешаем сумасбродные «финансовые инновации», наша способность регулировать рынок всегда будет отставать от стремления к инновациям.

Если мы всерьез намерены не допускать новых кризисов, подобных кризису 2008 года, следует категорически запретить сложные финансовые инструменты, если не будет убедительно доказано, что они способны принести пользу обществу в долгосрочной перспективе. Эта идея явно будет отвергнута частью аудитории как возмутительная. Но давайте подумаем. Мы поступаем так постоянно с другими товарами — вспомните стандарты безопасности на пищевые продукты, лекарства, автомобили и самолеты. В результате предложенных ограничений мы получим процедуру одобрения, благодаря которой внедрение любого нового финансового инструмента, изобретенного «ракетчиками» из финансовых компаний, будет оцениваться с точки зрения рисков и выгод для системы в целом в долгосрочной перспективе, а не только с позиций краткосрочной прибыли для этих фирм.

В-третьих, отнюдь не изображая из себя бескорыстных ангелов, мы должны создать систему, которая несет людям лучшее, а не худшее.

Идеология свободного рынка строится на убеждении, что люди не будут делать ничего «хорошего», если им не заплатят и не накажут за то, что они этого не сделали. На практике эта идеология применяется асимметрично и переосмыслена так, что богатых нужно мотивировать становиться еще богаче, а бедные должны страшиться бедности, и страх является для них главным мотиватором.

Материальные интересы в самом деле выступают мощным стимулом. Коммунистическая система оказалась нежизнеспособной, поскольку игнорировала, вернее, желала отказаться от данного человеческого побуждения. Отсюда, впрочем, не вытекает, что личные материальные интересы являются нашим единственным мотивом. Люди не настолько движимы материальными интересами, как это утверждают учебники свободного рынка. Будь реальный мир полон рациональных эгоистичных агентов, обычно рисуемых в этих учебниках, он бы рухнул под бременем непрерывного обмана, контроля, наказаний и сделок.

Кроме того, прославляя удовлетворение личных материальных интересов индивидов и корпораций, мы создали мир, в котором материальное обогащение освобождает физических и юридических лиц от обязанностей перед обществом. Сами того не заметив, мы позволили нашим банкирам и менеджерам фондов, прямо или косвенно, уничтожать рабочие места, закрывать заводы, разрушать окружающую среду и подрывать финансовую систему в погоне за личным обогащением.

Если мы хотим предотвратить повторение подобного, опять-таки, нужно создать систему, при которой материальное благополучие ценится по-прежнему, но не может быть единственной целью. Организации — будь то корпорации или государственные ведомства — должны перестроиться и вознаградить доверие, солидарность, честность и сотрудничество. Финансовую систему необходимо реформировать, чтобы уменьшить степень влияния миноритариев, чтобы компании могли позволить себе стремление к иным целям, нежели краткосрочная максимизация прибыли. Нужно лучше вознаграждать обеспечение общественных благ (например, сокращение потребления энергии, инвестиции в обучение и т. д.), не только через государственные субсидии, но и через обретение более высокого социального статуса.

Дело не просто в моральном аспекте. Таким образом мы апеллируем к «просвещенному» личному интересу. Позволяя править бал краткосрочной корысти, мы рискуем уничтожить систему, которая в долгосрочной перспективе не служит ничьим интересам.

В-четвертых, мы должны перестать верить, что людям платят «по заслугам».

Жители бедных стран, каждый по отдельности, зачастую более продуктивны и предприимчивы, чем их коллеги из развитых стран. Если предоставить им равные возможности посредством свободной иммиграции, эти люди могут и заменят большую часть рабочей силы в развитых странах, пусть это политически неприемлемо и нежелательно. Следовательно, именно национальные экономические системы и иммиграционный контроль в богатых странах, а вовсе не отсутствие требуемых личных качеств, держат бедных людей в бедных странах в нищете.

Мы подчеркиваем факт, что многие люди остаются бедными, поскольку не обладают истинным равенством возможностей, дабы показать, что они не «заслуживают» оставаться бедными при указанных равных возможностях. Пока не будет хотя бы частичного равенства стартовых условий, особенно (но не исключительно) в отношении качества детского питания и родительского внимания, равенство возможностей, предоставляемое нынешними рыночными механизмами, не гарантирует по-настоящему честной конкуренции. Это словно забег, в котором никто не имеет форы, но некоторые участники бегут с гирями на ногах.