Дмитрий Красько - Охота на охотников

19

В общем и целом выходило, что мне, со всеми моими неприятностями, все равно на судьбу грех жаловаться. Что ни говори, а у бандюков черная полоса была и пошире, и потемнее, и более четко очерчена. Мало того, что с охотой на Иванца дело никак не ладилось, так они теперь и вовсе стали переходить из разряда охотников в разряд жертв.

Но я полагал, что Коба сотоварищи последнее обстоятельство осознают не сразу, списав происшествие с «Целикой» на несчастный случай. А кто от них застрахован? Зато оставшиеся в живых, поскольку люди упертые, с удвоенной энергией продолжат общее дело. Будут кусаться с судьбой, пока зубы до самых десен не сотрут. Или доберутся до Иванца, или же гордо полягут, сохранив при этом чувство собственной правоты. Но, пока они еще не полегли, мне тоже расслабляться не пристало. У них своя охота, у меня своя, параллельная. На охотников. Ведь где-то там, на краешке сознания, беспрестанно маячила недобрая фигура Зуева.

От места аварии я прорывался к дому Кристины — наверняка она уже проснулась. В любом случае, спиногрыз точно должен быть на ногах. Самостоятельный парнишка. Такой долго ухо мять не будет. Обязательно встанет пораньше, чтобы придумать что-нибудь новенькое и интересное, способное сделать окружающих идиотами. И правильно — ибо если дать им расслабиться, кто послужит парню источником вдохновения? Возможно, он даже мне сюрприз приготовил — типа того, догреб ли я, наконец, до вершины Килиманджаро, или это только в планах? Но я его уже не боялся: на любую такую чушь у меня в голове найдется в два раза больше собственной. Я в этом еще вчера убедился. Словно все предыдущие тридцать с лишком лет копил ее, предвидя встречу с Сашком. И ведь она состоялась! Значит, не зря жизнь прожил.

Что до моего исчезновения с утра пораньше, о чем наверняка поинтересуется Кристина, то и здесь никакой тревоги не было. Я ведь, согласно легенде, водитель автобуса. А мы, водители автобусов, всегда должны быть готовы к трудовым свершениям. У нас так в Книге Судеб записано.

Хорошая, кстати, получилась легенда. Универсальная. Я даже не ожидал. Понадобилось уйти на ночь глядя — пожалуйста: я не просто водитель автобуса, а водитель туристического автобуса. А туристы у нас все с пулей в голове — им ночь-полночь, разницы нету. Ежели приспичило куда за товаром ехать — вынь да положь. Вот я сегодня и поеду на ночь глядя — вынимать и класть.

Почему именно сегодня и почему именно на ночь? Тут вообще все проще простого. Коба, узнав о гибели своих людей в феерической аварии, может, и не догадается, что она произошла неспроста, но не в меру затянувшееся дело с ликвидацией Иванца постарается завершить как можно быстрее — коль скоро оно начало угрожать жизни и здоровью самих участников концессии. Приняв во внимание все неудачи, что преследовали его на этом пути, поневоле суеверным станешь. Так что — готов прозакладывать собственный скальп — с визитом в больницу они затягивать не станут. Сегодня же и наведаются. Но вряд ли днем, опасаясь усиленных мер предосторожности со стороны милиции. Почти наверняка ночью — когда бдительность всех и везде снижается. Возможно, даже под утро. Но мне нужно будет оказаться у больницы сразу, как только стемнеет. Мало ли, что Кобе в голову взбредет.

Но до вечера предстояло еще ждать — дольше, чем Ярославна своего князя ждала, учитывая охватившие меня азарт и нетерпение. Для ожидания же требовалось место. Можно было, конечно, и в машине перекантоваться, но, во первых, опасно — документов на нее я не имел, зато имел при себе пистолет. Нечаянная милицейская проверка — и здравствуй, Зуев! Да и Кобе сотоварищи «Краун» был известен. А во-вторых, зачем мне, собственно, сидеть в машине? Вчерашний вечер я провел в таком тепле и уюте, каких уже много-много лет не испытывал. Душа требовала продолжения.

И то, и другое мне действительно обеспечили. Даже лишних вопросов задавать не стали. Больше скажу — как ударнику трудового фронта сразу наложили плова и налили кофе. А потом стояли у плиты и, скрестив на груди руки, смотрели, как я лопаю.

Не думаю, чтобы это было такое уж высокохудожественное зрелище, но Кристине оно, почему-то, пришлось по вкусу. Я же ощущал некоторое смущение. Нехорошо как-то получалось — вроде, и баба неплохая, и я не совсем скотина, а приходится обманывать. Пусть и в таких вещах, которые ее, в общем-то, не касаются. Ладно: закрою все недопонимания со следователем Зуевым — буду в отношениях с Кристиной разбираться.

Если, конечно, закрою.

Байку относительно ночного рейса она приняла, как я и ожидал, за чистую монету. Кажется, даже не особо огорчилась. Возможно, и хотела третью кряду ночь любви поиметь, но выходные заканчивались, так что ей самой завтра с утра нужно было идти на работу. Желательно, выспавшейся. Поэтому женщина взяла себя в руки и стоически придержала эмоции.

Потом за дело принялся Сашка. Сперва попытался уговорить меня взять его в поездку, но был жестоко обломан. Во-первых, у него нет визы (умное слово, лицо пациента сразу скисло), во-вторых, я еду с напарником и вообще автобус битком. Ну, а в-третьих, ему завтра в школу.

В отместку он шесть раз из восьми обыграл меня в «дурака», потом с каким-то космическим счетом — в настольный хоккей, после чего с видом победителя ушел делать уроки.

— Какие у тебя планы? — спросила Кристина, явно имея в виду не сегодняшний вечер.

— Не знаю, — я в упор посмотрел на нее. — А ты хочешь сразу все решить?

— Я уже не девочка, — слегка раздраженно заметила она.

— Так и я, между прочим, уже не мальчик, — возразил я. — У меня, по секрету скажу, куча разных привычек, а зимой я простываю и противно свистю носом. Но мне с тобой уютно, если ты это хочешь знать. И мне нравится, что мне с тобой уютно.

Вроде, обошлось. Хотя она еще с полчаса подозрительно косилась в мою сторону, но попыток заставить немедленно решать, «за» я семейную жизнь с ней, или «против», больше не предпринимала. Решив, видимо, что время само все расставит по местам. Тут наши мнения совпадали.

Через полчаса, когда она совсем успокоилась, вечер и вовсе перешел в очень милое и плавное русло. Даже, честно говоря, не хотелось покидать это уютное гнездышко и отправляться охотиться на охотников. Но выбора не было. Если упущу момент и Коба умудрится ликвидировать Иванца, мне вообще будет уже не отмыться. В глазах Зуева, само собой. Потому что бандюков, с их-то миллионами и чувством исполненного долга, в городе уже ничто не удержит. Возможно, и в стране тоже. И тогда я могу хоть голосом Шаляпина на мотив «Дубинушки» реветь, что эту кашу заварил бывший подручный Иванца — доказательств все равно предоставить не смогу. А всю оставшуюся жизнь скрываться от органов я не мог. Главным образом потому, что у меня не было жировой прослойки толщиной в два с половиной миллиона долларов.

Поэтому, подарив Кристине напоследок французский поцелуй, я встал, оделся и пошел. Настоящий мужчина. Очень волевой и очень целеустремленный. Аж гордость прохватывала.

«Краун» я бросил подальше от больницы. Один раз его посредством уже выдал себя, и больше не собирался повторять ошибку. Пешая прогулка прохладным осенним вечером — она и для здоровья полезна, и мозги проветривает.

Когда я добрался до цели, было уже темно. В окнах вовсю горел свет, но по аллеям никто не бродил — что неудивительно, учитывая время года и суток. Так что, забираясь на одно из самых высоких и удобно расположенных хвойных, я не боялся показаться странным какому-нибудь случайному прохожему.

На хвойном сидеть оказалось не очень удобно. Природа-мать по какой-то ей одной известной причине оснастило дерево тонкими ветками. Они, конечно, не ломались, но очень неприятно врезались в задницу. Я долго ерзал, пытаясь поймать оптимальное положение, и наконец угнездился — обняв дерево ногами и руками. Ни дать, ни взять — коала или ленивец. Хотя, насколько мне известно, коалы и ленивцы на соснах не живут. Да и пистолеты с собой не носят.

Между тем место действительно оказалось удачным. Метрах в пяти от края парковой зоны, с прекрасным видом на пролегающую вдоль больничного здания пешеходную дорожку. И даже центральный вход просматривался. Впрочем, он интересовал меня в последнюю очередь — на ночь запирался, да и не такой дурак Коба, чтобы штурмовать лечебницу в лоб. Дежурный вход находился с обратной стороны, но и тот меня интересовал не особо — переться к жертве через станцию скорой помощи охотники тоже вряд ли рискнут.

Зато я имел прекрасную возможность любоваться на окна палаты Иванца — надеюсь, днем я их правильно вычислил. А еще с этой стороны располагалась пожарная лестница. Правда, метрах в трех от нужного окна. Если, опять же, расчеты меня не подводили.

Только вот охотников все не было. А сидеть на дереве в позе изголодавшегося по мамкиной сиське зверька и при этом ничего не делать было тоскливо. Для разнообразия я изредка нарушал светомаскировку, покуривая сигареты и подсчитывая, сколько еще непогашенных окон осталось. С каждой сигаретой их количество сокращалось, и меня охватывала зависть к людям, которые имеют возможность нормально отойти ко сну в тепле и покое. Хотя, если разобраться, больница все-таки. Я, может, и на дереве, без тепла и покоя, зато живой и здоровый. Пока.