Андрей Воронин - Слепой. Живая сталь

– Кто это – «мы»? – надменно уточнил генерал Моралес.

– Меня прислал ваш российский партнер, – сказал Глеб, – господин Полунин. Не надо округлять глаза, Моралес, вы отлично знаете, кто такой Рудольф Витальевич Полунин, и вряд ли он, договариваясь с вами, пользовался псевдонимом или услугами третьих лиц. Во всяком случае, будь это так, он бы меня предупредил…

– Гм, – сказал сеньор Алонзо. – Ну, предположим, что мне известно имя этого господина. И что же он поручил мне передать?

– Передать? Кроме того, что вы болван, пожалуй, ничего. Я пришел за документацией по «Черному орлу», амиго. Отдайте мне ее, и я, так и быть, позволю вам и дальше коптить небо – так долго, как это у вас получится.

– Документацию? Только и всего?

– Ваша ирония неуместна, Моралес. Повторяю, вы провалили дело. Благодаря вашей самоуверенной тупости американцам теперь известно не только то, какую продукцию на самом деле выпускает этот завод, но и точное местоположение подземных цехов. Им известно, что в действительности представляет собой объект под кодовым названием «Гнездо орла», вы своими руками рассекретили собственную дезинформацию. Вы конченый человек, амиго, и все, что вам осталось, это бежать настолько далеко и быстро, насколько сумеете. Через несколько дней, часов, а может быть, и минут это место подвергнется ракетному удару, и документация, которую еще можно выгодно продать, просто-напросто превратится в пепел.

– И только на этом основании я должен вот так, запросто, отдать ее вам?

– Вам она точно не пригодится, – заверил Глеб. – Новый завод вы, лично, не построите, да и вообще… Вообще, амиго, единственный способ не отдать мне эти бумаги состоит в том, чтобы меня убить. А о последствиях этого поступка вы уже предупреждены: троньте меня пальцем, и вы труп, которому не нужна ни документация по Т-95, ни деньги, которые за нее можно получить. Словом, выбор за вами, и он невелик: либо вы отдаете бумаги, и мы расстаемся друзьями, либо вы их не отдаете, и тогда вы – покойник. Возможно, я тоже, но разве вам от этого легче? Ну давайте, зовите ваших головорезов! Что они торчат там, как семейка подосиновиков?

– Подосиновиков?

– Это такой гриб с красной шляпкой, – объяснил Глеб. – Когда гриб совсем молодой, и шляпка еще не раскрылась, она очень похожа на глубоко натянутый красный берет.

– Будьте вы прокляты, – пробормотал сеньор Алонзо. – Может быть, вас и в самом деле пристрелить?

– Как хотите, – сказал Сиверов. – Только решайте поскорее. Я не шутил, когда говорил об угрозе ракетно-бомбового удара. Как знать, возможно, ракеты уже на подлете!

– Они не посмеют, – без особенной уверенности сказал генерал.

– Это почему же? – удивился Слепой. – А что, если не секрет, их остановит? Чем вы их напугаете, чем накажете – подадите в суд? Швырнете в Обаму ботинком? Расскажете всему миру, какой именно объект они уничтожили?

– Не понимаю, зачем вам нужны эти бумаги, – проворчал сеньор Алонзо. – Можно подумать, они существуют в единственном экземпляре!

– Нет, конечно, не в единственном, – согласился Глеб. – На том же Уралвагонзаводе, если поискать, наверняка найдется парочка копий. Но кто станет этим заниматься? И зачем так рисковать, когда есть ваш экземпляр, который, повторяю, вам абсолютно не нужен и вот-вот погибнет?

– А с чем останусь я?

– С опытным образцом на полигоне, который тоже можно продать, и недешево. Кроме того, я уполномочен предложить вам десять процентов выручки от продажи документации.

– Десять процентов – это мизер, – заметил генерал.

– Во-первых, не такой уж это и мизер. Во-вторых, вы, на мой взгляд, не заработали и его. А в-третьих, если вам угодно торговаться, позвоните Рудольфу Витальевичу и говорите на эту тему с ним. Я – простой исполнитель, мое дело забрать бумаги и доставить их… не важно, куда именно.

– Не понимаю, – объявил генерал. – У вас концы с концами не сходятся. Если вас прислал Руди, зачем понадобилась эта эскапада в Каракасе? Зачем вы проникли на завод? Подозреваю, что и на вилле под видом агента ЦРУ тоже побывали вы. Зачем?

– Что вы заладили, как попугай – зачем, зачем?.. А что бы вы предприняли, если бы я прямо в день прилета в Венесуэлу пришел к вам и потребовал бумаги? Как минимум, посадили бы меня за решетку и стали промывать мозги, теряя драгоценное время. Да, я побывал на вилле и убедился, что танкисты дважды вас обманули: первый раз, когда убедили, что не могут работать без третьего члена экипажа, и второй, когда сообщили побывавшему на вилле человеку Дикенсона все, что им известно о заводе.

– Кстати, а для чего вы сами встречались с этим американцем?

– Чтобы привлечь ваше внимание к себе и отвлечь его от тех, кто сейчас дожидается меня у всех заводских проходных. Когда мы с вами выедем с завода на вашем джипе, они просто зачехлят прицелы и тихо, мирно разойдутся кто куда. А если вы покажетесь один, завтрашние газеты напечатают ваш некролог. Как видите, все очень просто, амиго! Политик должен уметь проигрывать. А вы проиграли, как бы трудно и неприятно ни было вам это признать. Не берите слишком близко к сердцу, займитесь лучше подготовкой к предстоящим выборам. Вы ведь наверняка метите в президенты, а живой президент, согласитесь, намного лучше, чем мертвый мошенник, убитый из-за собственной жадности, потому, что не захотел отдать добычу, которая ему самому не нужна.

– По-моему, вы блефуете, – сказал сеньор Алонзо, задумчиво вертя в пальцах незажженную тонкую сигару.

Глеб вздохнул. Его превосходительство как в воду глядел, но информировать его об этом никто, естественно, не собирался.

– А вы проверьте, – посоветовал он. – Это ведь так просто! Штуковина, которая выглядывает из кобуры у вас на животе, отлично подходит для такой проверки. Кто предупрежден, тот вооружен, с этим не поспоришь. Допускаю, что, совершив это безумство, вы сумеете выбраться с территории завода живым и вывезти документацию до того, как американцы превратят это местечко в груду дымящихся обломков. Это не так уж сложно сделать, достаточно просто подняться на поверхность и вызвать бронеавтомобиль с вооруженным эскортом. Ну, и что дальше? Так и будете прятаться по бетонным норам, пока вас не отыщут и не возьмут к ногтю, как Саддама или бен Ладена? В этом случае вы не получите вообще ничего. Вы всего лишитесь – и денег, и надежды стать президентом, и даже своего нынешнего поста. Потому что, согласитесь, невозможно руководить официальной государственной структурой, одновременно прячась от всех на свете! И не надейтесь, что сможете отсидеться и вернуться к нормальной жизни, когда уляжется пыль. Эта пыль не уляжется, Моралес. Ваш российский партнер в этом деле выступает как частное лицо, не связанное необходимостью соблюдать законы и оглядываться на общественное мнение. Возможности у него самые обширные, память долгая, а руки, как видите, достаточно длинные, чтобы достать вас в любой точке планеты. И он уже достаточно зол, чтобы послать за вами небольшую, но зато очень, очень профессиональную армию. Не надо злить его еще сильнее, амиго. Вам самому не кажется странным и зловещим то обстоятельство, что он не попытался уладить с вами этот вопрос по телефону, а сразу прислал оперативную группу? Подумайте хорошенько, генерал! В вашем случае поговорка любителей покера верна как никогда: пас – не ошибка. Даже если я блефую, вы не потеряете ничего, кроме стопки чертежей, которые, повторяю, вам уже ни к чему. Самостоятельно вы этот завод восстановить не сумеете, а Россия, не говоря уже об Америке, вам помогать не станет – один раз уже помогли, и такой опыт, поверьте, способен кое-чему научить даже наших чиновников.

Генерал закурил свою сигару и, наконец, сел – за неимением другой посадочной площадки, на край стола, вполоборота к собеседнику. Глеб расценил это как добрый знак: его превосходительство пребывал в явной и притом весьма глубокой задумчивости. Все действия, предпринятые Глебом на протяжении последних двух суток, были направлены, в основном, на то, чтобы ввергнуть сеньора Алонзо в это состояние. Игра была рискованная, но она привела к желаемому результату: после всех этих фокусов с необъяснимыми исчезновениями в одном месте и столь же необъяснимыми появлениями в другом голословные, ничем не подкрепленные угрозы Сиверова звучали уже не так легковесно, как могли бы. Кажется, генерал поверил, что ему противостоит не одиночка, а целый отряд опытных профессионалов, присланный в Венесуэлу специально по его генеральскую душу. На тот свет он явно не торопился, ему было за что держаться на этом, и его задумчивость выглядела красноречивее любых заявлений. Если бы он был уверен в себе, он бы ни о чем не стал думать, а просто приказал бы своим бойцам взять Глеба за штаны и отправить в допросную камеру, где пленнику так или иначе развязали бы язык. Но он колебался, и его осталось лишь немного подтолкнуть.