Эрл Гарднер - Испытай всякое

Для меня это было как гром среди ясного неба. По правде говоря, я не знал, как вести себя, открыться ли ему, кто я такой, и спросить в лоб, какого черта ему здесь нужно, или выждать, пока он сам не скажет. Наконец, решил дождаться и дать ему раскрыть карты.

Мои опасения оказались напрасными – он принимал нас за тех людей, за которых мы себя выдавали. Для него мы были мистер и миссис Блевет из Сан-Франциско. Он извинился за то, что причиняет нам беспокойство, и объяснил, что работает над очень важным делом и что одна из свидетельниц по этому делу находится в соседнем номере и что позднее, как он ожидает, к ней должен присоединиться некий джентльмен, и он хотел бы побеседовать с ними обоими. Еще он сказал, что должен пока оставаться незамеченным, и спросил, не будем ли мы возражать, если несколько минут понаблюдает в окно.

– И что вы ему сказали?

– А что можно было сказать? Ответил – пусть занимается тем, чем считает нужным. Поинтересовался, не хочет ли немного выпить. Он отказался – вот мы так и сидели, делая вид, что я и она – муж и жена из Сан-Франциско, немного притомившиеся после дороги.

– Ну а потом?

– Потом, примерно через час, он поблагодарил нас, сказал, что ему пора, и покинул номер.

– А затем?

– Затем я начал размышлять над происходящим, и чем больше думал, тем меньше мне это нравилось. Отправив Шейрон на такси, я поехал домой на своей машине.

– В какое время?

– Кажется, было около двух часов ночи.

– Продолжайте.

– Потом на следующий день я узнал об убийстве Ронли Фишера. Понял, что полиция начнет шерстить всех, кто был в мотеле. Я не знал, говорил или нет Ронли Фишер кому-нибудь о том, что некоторое время находился в нашем номере. Но не решился во избежание разговоров сам навести необходимые справки. Оставался только один человек, на которого я мог положиться без опаски. Тогда я позвонил в мотель и сообщил, что хотел бы сохранить за собой номер еще на пару дней. Послал им с нарочным деньги.

– К чему столько усилий, чтобы сохранить именно этот номер? – спросил я.

– Чтобы в полиции думали, что пара, которую они в конце концов накрыли, та же самая, что находилась там в субботу вечером.

– Значит, ваш зять никогда и не был в этом номере?

– Нет. Он только знал Шейрон Баркер.

– Сколько же выручила Шейрон на этом?

– Пока не слишком много. Позднее она потребует гораздо больше.

– И вы заплатите?

– Заплачу.

– Как, по-вашему мнению, что там могло случиться? С Ронли Фишером, разумеется.

– Не знаю. И не желаю знать ничего! Поверьте, ровным счетом – ничего!

– Ну вы и влипли, – заметил я.

– Это для меня не новость.

– Мне вот тоже обломились неприятности, пока я поневоле занимаюсь тем, что пытаюсь разобраться что к чему.

– Много неприятностей?

– Хватает.

– Вам расцарапали все лицо.

– Да, расцарапали лицо, ударили под дых, свернули челюсть и заставили провести ночь в вытрезвителе.

– А по какой причине оказались здесь?

– Так принято в нашем агентстве – брать клиентов под защиту, даже если те действуют через подставных лиц, – главное, лишь бы они хорошо платили.

– Поверьте, я огорчен за вас, – сказал он.

– Я тоже.

– А что вы намерены делать сейчас? – спросил он.

– Попытаюсь отмазать вас, если, конечно, смогу. Но мне нужно знать все доподлинно.

– Я же сказал вам, что случилось.

– Как и ваш зять в свое время.

– Хотелось как лучше!

– А теперь вот полиция катит на меня бочку, что я с ней играю в прятки, и угрожает отобрать мою лицензию.

– У меня есть некоторый политический вес. Не могу, правда, в данный момент повлиять на ход событий, но когда дойдет до того, чтобы вернуть вам лицензию, уверяю вас, мое слово окажется решающим.

– А как быть до этого?

– Держаться до последнего. По возможности помогать друг другу.

Он опять взялся за ручку, выписал чек, оторвал и вручил его мне. Чек был на пять тысяч долларов.

– Не думайте о расходах, Лэм, – сказал он, – я не собираюсь мелочиться. Это вот вам для начала, а потом получите еще больше.

Положив чек в карман, я встал, и мы пожали друг другу руки.

– Но сумеете ли вы помочь мне выкарабкаться из этой ямы?

– Не знаю, – ответил я. – Но мы всегда стараемся, чтобы наши клиенты получали то, за что платят.

– Ладно, я ведь теперь тоже ваш клиент. Помните об этом.

– Да уж не забуду, – ответил я и пошел из кабинета.

Гетчел широко распахнул дверь и громко сказал:

– Мне нравится ваш стиль, молодой человек. По душе также ваши инициативность и мужество, но я решительно против того, чтобы вы понапрасну тратили свое и мое время. Более того, уверен, что и мистер Аллен, мой зять, не заинтересуется вашим предложением. На этот раз не стану делать вам выговор, но на будущее не потерплю, чтобы вы врывались ко мне, минуя моего секретаря. Вы меня поняли?

– Да, сэр, – ответил я и, изображая смущение, вышел из офиса.

По дороге в суд я жал на всю катушку.

Гаркурт Паркер, помощник прокурора, назначенный участвовать в процессе вместо Ронли Фишера, делал все, что мог. Но ему никак не удавалось склонить чашу весов на свою сторону.

На трибуне находился Стонтон Клиффс, который давал показания в свою защиту и явно производил на присяжных хорошее впечатление.

Этот тип держался достаточно уверенно, не лез за словом в карман и был неплохим актером. Он изо всех сил пытался казаться искренним и выдать себя за жертву стечения обстоятельств.

Судя по его словам, он глубоко переживал трагическую гибель своей жены. Несмотря на то что они давно уже не находили общего языка и собирались вот-вот расстаться, он тем не менее якобы питал к ней глубочайшее уважение и дорожил ее дружбой. Просто их взаимоотношения лишились былой романтики.

Он признавал, что пытался оградить свою любовницу от газетной трескотни и сплетен, неизбежных в случае, если бы их взаимоотношения получили огласку, – поэтому и ввел полицию в заблуждение, утверждая, будто в квартире, кроме его и жены, никого не было, когда произошел трагический инцидент.

В остальном он якобы не лгал, когда давал показания, что в тот момент собирался сказать жене, что хочет получить развод, и убедить ее попытаться разумно оценить сложившуюся ситуацию. По его словам, он готов был пойти ей навстречу в материальном плане.

Обвиняемый утверждал, что, как оказалось, глубоко заблуждался в отношении жены, думая, что она примирится с неизбежным, – ведь вот уже на протяжении многих месяцев у них не было нормальных супружеских отношений, – и ему казалось, что и она полностью понимает неприемлемость такого положения для них обоих.

Вместо этого, показывал Клиффс, она впала в истерику. Выхватила из ящика стола пистолет, пыталась застрелить Мэрилен Картис, и той пришлось выбежать из комнаты. Он вынужден был сграбастать жену и, чтобы привести в чувство, ударил ее по лицу, так как понял, что она в невменяемом состоянии и взывать к ее разуму бесполезно. Тут она направила на него пистолет и выстрелила, но пуля лишь слегка задела его; он попытался выхватить у нее оружие, но она вырвала руку с зажатым в ней пистолетом и непроизвольно нажала на спуск, раздался выстрел – и она оказалась убитой наповал. Он глубоко переживает случившееся, но не считает себя виновным в ее гибели.

Клиффс не перебирал, когда распинался о своих сожалениях по поводу недавней трагедии. Он не преминул сделать акцент на том, что сам он полноценный, нормальный в физиологическом отношении мужчина, в то время как жена его в сексуальном плане была слишком сдержанной и по этой причине ему пришлось искать удовлетворение на стороне, а когда он обрел счастье с Мэрилен Картис, его жена повела себя «как собака на сене» и наотрез отказалась предоставить ему развод.

Мэрилен Картис, также обвиняемая, сидела возле своего адвоката, не отрывая глаз от своего любовника на трибуне, кивая время от времени как бы в подтверждение его слов, утирала слезы платочком, успевая при этом гордо вскидывать голову, говоря всем своим видом, что сердцу не прикажешь, и ее любовь к обвиняемому – искреннее и достойное уважения чувство.

Судя по атмосфере, царящей в зале суда, в лучшем случае, на что могло рассчитывать обвинение, – это не дать присяжным вынести решение и добиться переноса слушания дела, так как не было ни малейшего шанса добиться обвинительного приговора, и, напротив, все шансы за то, что обвиняемых оправдают.

Обвиняемый закончил давать показания.

– Приступаем к перекрестному допросу! – объявил представитель защиты.

Паркер поднялся и начал засыпать Клиффса вопросами.

Тот, как в игре в бейсбол, принимал каждый вопрос и рикошетом отбивал его Паркеру. Конечно, Мэрилен Картис была его любовницей. Да, они любили друг друга. Да, хотели пожениться. У них ведь тоже есть право на счастье. Да, он пытался наладить супружескую жизнь, настаивал на том, чтобы жена обратилась к специалистам-медикам по поводу все усиливающегося у нее нежелания исполнять свои супружеские обязанности. Она отказалась. Да, она лишила его возможности жить дома полноценной в сексуальном плане жизнью. Да, жена сама порвала с ним отношения еще задолго до того, как он встретил Мэрилен Картис. Более того, она сама посоветовала ему искать удовлетворение на стороне. Да, открыто насмехалась над его мужским достоинством.