Эрл Гарднер - Не вся трава зеленая

– Но теперь в деле появился след женщины. Представьте, какой простор вы открываете для журналистов: «Обвиняемый в убийстве миллионер на тайном свидании…» – Я посмотрел на Колхауна. – Вы хотите, чтобы адвокат начал действовать?

– Я хочу выпутаться, – ответил он.

– Не важно, чего хочет Колхаун. Важно, чего я хочу, – сказал Ньюберри. – Я веду дело и не допущу никакого вмешательства со стороны клиента. Я предупреждаю и вас, Лэм, что не стану терпеть поучений от какого-то выскочки-детектива.

– Я не выскочка, – сказал я ему. – Я детектив высокого класса.

Колхаун молча следил за нашей перепалкой.

– Что вы намерены предпринять, Колхаун? Хорошо подумайте, – обратился я к нему.

– Полагаю, ничего уже не изменить, – ответил Колхаун. – Ньюберри уже принял решение.

– А на кого работает Ньюберри?

– Ну… полагаю, он работает… работает на меня.

– Я ни на кого не работаю, – сказал Ньюберри. – Я – профессионал. Я – адвокат. Иногда я позволяю, чтобы меня нанимали. В суде я улаживаю дело, как считаю нужным. Запомните: как я сам считаю нужным.

Колхаун пожал плечами и беспомощно посмотрел на меня.

– Хотите услышать мое мнение, Колхаун? – сказал я. – Мне кажется, вас можно вытащить. Больше того, я в этом почти уверен.

– Ставлю тысячу против одного, что это невозможно, – поспорил Ньюберри.

– Так почему бы вам сразу не дать мне сотню долларов? – спросил я.

– Я не собирался делать материальных ставок, – сердито возразил он. – Какой смысл заключать пари, если я сейчас поднимусь и скажу, что мы согласны передать дело в суд?

Я взглянул на Колхауна и сказал:

– Увольте его!

– Что? – не веря своим ушам, переспросил Колхаун.

– Увольте его! – повторил я.

Ньюберри посмотрел на меня и воскликнул:

– Ах ты, самоуверенный сукин сын!

Не глядя на него, я продолжал обращаться к Колхауну:

– Он ваш адвокат. Сделайте, как я вам говорю. Увольте его, и вы сможете выскочить из этого дела.

– Вы уже стали практикующим адвокатом? – с издевкой спросил Ньюберри.

– Я советую Колхауну, как поступить. Он может взять защиту на себя. Делайте, как я вам говорю, Колхаун, и мы спокойно вернемся домой.

Колхаун колебался.

Дверь судейской комнаты открылась, и судья Полк вошел в зал суда. Судебный пристав объявил о начале заседания.

– Итак, – начал судья Полк. – Слушается дело: «Народ штата против Колхауна». Слово имеет защита.

– Увольте его, – прошептал я Колхауну. – Сейчас же!

Колхаун вдруг решился. Он встал с места и сказал:

– Ваша честь, я хочу защищать себя сам.

Судья Полк был поражен. Робертс резко повернулся и посмотрел на нас так, будто мы все лишились разума.

– Вы желаете отстранить от дела своего адвоката? – спросил судья.

Ньюберри схватил свой портфель:

– Меня не нужно отстранять. Я сам отказываюсь вести это дело.

– Одну минуту, – вмешался судья Полк. – Вы не можете отказаться без согласия суда.

Ньюберри заколебался, а потом сказал:

– Я не хочу далее иметь дело с этим клиентом. Мне не нужен ни он, ни его самонадеянный частный детектив.

– Успокойтесь, – призвал судья Полк. – Мистер Колхаун, будьте добры, объяснитесь.

– Я намерен выдвинуть аргументы защиты и хочу сделать это самостоятельно, – объявил Колхаун.

– Вы хотите отстранить адвоката?

– Я хочу его отстранить.

Судья Полк посмотрел на Ньюберри:

– Вы хотите выйти из дела?

– Я выхожу из дела. Я уже вышел. Я действительно выхожу. Я больше не хочу иметь с этим ничего общего.

Судья Полк вздохнул:

– Итак, согласно установленному порядку, подсудимый будет сам защищать себя propia persona. А теперь, мистер Колхаун, вы желаете вызвать свидетеля?

– Вызовите Колберна Хейла, – шепнул я.

Колхаун взглянул на меня, а потом на спину выходящего из зала суда Ньюберри.

– В качестве первого свидетеля я вызываю Колберна Хейла, – сказал Колхаун.

Пока Колберн Хейл ковылял к свидетельскому месту и поднимал для присяги правую руку, демонстрируя при этом непереносимое страдание, Колхаун прошептал в мою сторону:

– Черт побери, о чем мне его спрашивать?

– Садитесь рядом со мной, – скомандовал я. – И задавайте вопросы в таком виде, как я буду их диктовать.

Пока судебный пристав записывал фамилию, адрес и занятие Хейла, я прошептал Колхауну:

– Вы должны формулировать вопросы кратко и всячески вызывать его на разговор. Прежде всего спросите, видел ли он когда-нибудь оружие, занесенное в протокол как вещественное доказательство «Б». Пусть дадут его свидетелю в руки. Спросите, видел ли он его когда-нибудь, а если он ответит утвердительно, спросите, когда это было в последний раз. Заставьте его говорить.

Колхаун держался неловко, как человек, в первый раз вставший на водные лыжи. Он неуклюже повернулся к приставу и сказал:

– Пожалуйста, покажите этому свидетелю револьвер, а я хочу задать ему вопрос: доводилось ли ему когда-либо раньше видеть это оружие?

– С какой целью вы задаете вопрос? – спросил судья Полк.

Колхаун метнул на меня взгляд.

– Мы хотим выяснить, – подсказал я ему, – как оружие очутилось в поле люцерны.

Колхаун повторил мою фразу суду.

– Хорошо, – сказал судья. – Мне кажется, это законное требование, поскольку обвинение также заостряло внимание на этом вопросе. Пусть свидетель отвечает.

– Я видел это оружие раньше, – сказал Хейл.

– Где? Как? Когда? Находилось ли оно у него? Когда его у него не стало? – подсказывал я Колхауну.

– Когда вы видели его?

– Я видел его… Полагаю, примерно семнадцатого числа.

– Как оно к вам попало?

– Мне дала его Нэннси Бивер. Она сказала мне, что…

– Одну минуту, – перебил Робертс. – Мы протестуем против изложения любого разговора, состоявшегося между свидетелем и Нэннси Бивер.

– Протест принят, – сказал Полк.

– Когда вы в последний раз видели оружие? – спросил Колхаун.

– Я потерял его вечером девятнадцатого числа.

– Как вы его потеряли?

– Пагги выхватил его у меня.

Колхаун опять посмотрел на меня.

– Кто такой Пагги? – прошептал я.

– Кто такой Пагги? – спросил Колхаун. – Расскажите все, что вам известно.

Хейл начал рассказывать:

– Я выслеживал группу контрабандистов, которая перевозила наркотики. У меня при себе был револьвер. Я ехал за ними от Сан-Фелипе. Мне казалось, я поступал разумно. Но я не знал, что за мной, в свою очередь, шла машина с бандитами. Когда мы почти доехали до поворота на Ла-Пуэрту, вторая машина прижала меня к обочине. Пикап тоже остановился. Очевидно, водитель машины, преследовавшей меня, был боксером, потому что его называли «Пагги». Он несколько раз ударил меня. Я вытащил револьвер, но водитель пикапа – полагаю, это был Эдди Саттон – уже держал меня на мушке. Он скомандовал: «Подними руки, а то твои мозги разлетятся по всей машине».

Я слегка подтолкнул локтем Колхауна:

– Скажите, пусть продолжает.

– Продолжайте, – сказал Колхаун.

Я прошептал Колхауну:

– Каждый раз, как он замолчит, вы говорите одно только слово: «Продолжайте».

Колхаун кивнул.

– Да, они отделали меня как следует. Подбили глаз, разбили нос и губу. У меня была вся рубашка в крови, и я весь был как отбивная.

– Продолжайте, – сказал Колхаун.

– Они повалили меня на землю и снова били. Потом запихнули меня в мою же машину и связали толстой рыболовной леской. Потом они отогнали машину на боковую дорогу, заткнули мне рот кляпом и сказали: «Сиди здесь, сукин сын. Это отучит тебя совать нос в чужие дела».

– Продолжайте, – сказал Колхаун.

– Они отняли у меня револьвер. Его взял человек по имени Пагги.

– Продолжайте, – сказал Колхаун.

– Я закончил, – сказал Хейл. – Могу добавить только, что примерно в семь или восемь часов утра, я точно не знаю, один мексиканец, Хосе Чапалла, проезжал мимо и заметил мою машину. Он остановился, чтобы узнать в чем дело, и увидел меня. Он развязал веревки и вытащил кляп. У меня уже не оставалось сил, и Хосе Чапалла отвез меня к себе домой. Там меня покормили и напоили кофе, а потом дали поспать. Когда я проснулся, Хосе Чапалла отвез меня к моей машине, и я уехал. Я отправился в Мехикали. В пути мне попалась закусочная, и я заглянул туда, чтобы выпить пива. Там меня и нашли Дональд Лэм и Нэннси Бивер.

– Спросите, как он себя чувствует. Он все еще ощущает боль в теле? – инструктировал я Колхауна.

– Вас по-прежнему беспокоит боль?

– Конечно! Мне кажется, что у меня переломаны ребра. Сейчас я чувствую себя еще хуже, чем сразу после избиения.

– Попросите его показать синяки, – прошептал я Колхауну.

– Вы можете показать нам синяки? – спросил Колхаун.

Хейл показал пальцем на фингал под глазом.

– На ребрах, на боках, на животе, – шептал я.

– Другие ушибы, – сказал Колхаун. – Где они?

Хейл осторожно положил руку на бок.

– Здесь сплошной синяк.

– Пусть покажет, – велел я.

– Покажите нам, – попросил Колхаун.