Эрл Гарднер - Дело об отложенном убийстве

Внезапно Мейсон оказался в луче яркого света, озаряющего все крыльцо. На адвоката смотрела пара внимательных глаз, прямо и неотрывно изучающих его.

– Кто вы и что вам нужно?

– Моя фамилия – Мейсон. Я хотел бы переговорить с вами.

– Вы – Перри Мейсон, адвокат?

– Да.

– О чем вы хотите со мной переговорить?

– О Пенне Вентворте.

– У меня нет желания обсуждать его с вами.

– Я думаю, как раз наоборот.

– Нет. К тому же вы находитесь на частной территории. Я не позволяю никому пересекать ее границы. Даю вам тридцать секунд, чтобы начать движение назад к воротам. Когда они истекут, я позвоню в полицию.

Свет на крыльце выключили. Через минуту то же самое сделали в передней части дома. Мейсон стоял на крыльце.

– Хорошо, – наконец сказал адвокат.

Он повернулся, спустился по ступенькам, но, вместо того чтобы пойти направо к воротам, отправился быстрым шагом налево по направлению к ангару.

Он уже практически достиг двери в ангар, когда услышал, как за его спиной в доме хлопнула дверь и по покрытой гравием дорожке кто-то побежал.

Мейсон вошел в ангар. Он включил фонарик и осветил помещение. Адвокат увидел аккуратный белый самолет-амфибию. В кабине сидела красивая женщина с оливковым цветом кожи и темными глазами.

Мейсон поднялся по ступенькам и открыл дверцу кабины.

– Ты ослепил меня своим фонариком, дорогой, – с упреком сказала женщина.

– Простите, миссис Вентворт, – извинился Мейсон, забираясь в кабину.

При звуке его голоса женщина вся напряглась. Мейсон увидел, как у нее от удивления открывается рот. Дверца кабины распахнулась, и за спиной Мейсона прозвучал голос Эверсела:

– Убирайтесь отсюда ко всем чертям!

Мейсон спокойно уселся в одном из кресел.

– Убирайтесь ко всем чертям! – повторил Эверсел.

Хуанита Вентворт включила свет в самолете. Лампы осветили Эверсела – загорелого молодого рыжеволосого гиганта с револьвером в правой руке.

– Вам лучше убрать револьвер, мистер Эверсел, – сказал Мейсон. – Вам не кажется, что вы уже достаточно поиграли с оружием?

– Вы находитесь на моей территории, – заявил в ответ Эверсел. – Я приказываю вам убираться отсюда. Если вы этого не сделаете, я стану обращаться с вами как с преступником, вторгшимся в мои владения.

– Не советую вам этого делать. Вы уже и так достаточно глубоко завязли. Свидетель опознал вас как того, кто поднимался на борт яхты Вентворта как раз перед тем, как прозвучал выстрел.

Мейсон откинулся в кресле.

– Это ложь, – ответил Эверсел.

Мейсон пожал плечами.

– Пожалуйста, Сидней, не надо создавать лишних проблем, – попросила Хуанита Вентворт.

Эверсел помолчал с минуту, а потом спросил у Мейсона:

– Что вы хотите?

– Полное заявление, в котором вы признаетесь, что именно вы поднимались на борт «Пеннвента», когда Мэй Фарр боролась с Вентвортом в каюте.

– Меня там не было, – сообщил Эверсел.

– Потом вы сели в этот самолет и полетели в Сан-Диего.

– Ну и что? Это частный самолет. Я летаю, куда мне заблагорассудится.

– Самолет-амфибия, как я посмотрю, – заметил Мейсон. – А по пути в Сан-Диего вы случайно не пролетали над «Пеннвентом» и не заглядывали в освещенную каюту?

– Что, черт побери, вы такое несете?

– Просто задаю вопрос.

– Прекратите. Поберегите здоровье.

– А вы знаете, мистер Эверсел, – спокойным тоном продолжал Мейсон, – что у меня появилась любопытная идея о том, что на самом деле произошло на борту яхты. Вы – фотограф-любитель. Очень странно, что никто не слышал выстрела.

– Что здесь странного? – воинственно спросил Эверсел. – На других яхтах полным ходом шло веселье. Если они и слышали его, то приняли за резкий выхлоп глушителя автомобиля или лодочного мотора.

– Я считаю, мистер Эверсел, что Мэй Фарр могла принять щелчок затвора фотоаппарата и вспышку за выстрел. Вентворт понял, что попал в ловушку, как только была сделана фотография. Он бросился в каюту на корме и держал дверь закрытой, пока переодевался. Он, возможно, решил, что это облава.

– Я предполагаю, что вы придумали подобную небылицу, чтобы отмазать вашу клиентку Мэй Фарр, обвиняемую в убийстве.

– Она – маленькая авантюристка, – заметила миссис Вентворт.

– Я просто познакомил вас со своей версией, – почти виноватым тоном ответил Мейсон.

– Но это только версия, из которой ничего не выйдет, – заявил Эверсел. – А если вы и в суде станете делать подобные намеки, я сам предъявлю вам иск за клевету.

– Конечно, – продолжал адвокат, – вы надеялись на то, что, как только Вентворт полностью осознает значение случившегося, он решит связаться с женой, с которой он уже какое-то время жил раздельно, и ему придется принять ее условия раздела имущества. Он знал, что подобная фотография представит его не в лучшем свете.

– Вы сошли с ума, – заявил Эверсел.

– Вы с миссис Вентворт хотели пожениться. Вы слишком страстно желали этого. Вентворт просто так не соглашался на развод. Вы приходили в отчаяние. Вы не могли допустить, чтобы ваше имя было втянуто в скандальный судебный процесс.

– Я еще раз повторяю, что вы сошли с ума.

– Не думаю, что это был только вопрос денег, – говорил Мейсон, словно не слышал слов Эверсела. – Возможно, Вентворт еще и ревновал. Он любил женщину, на которой женился и которая стала его презирать.

Адвокат повернулся к миссис Вентворт и сделал легкий поклон.

– Увидев миссис Вентворт, каждый мужчина может понять его чувства, – сказал Мейсон.

– Вы не только сумасшедший, вы еще и нахал. Бог мой, я этого не потерплю! – закричал Эверсел.

– Предварительное слушание состоится завтра утром. Я достиг понимания с мировым судьей, и свидетелям, которых я считаю важными, вручаются повестки о явке в суд.

– Хуанита будет там, – сообщил Эверсел.

– Я об этом догадывался, – ответил Мейсон, доставая из кармана сложенную повестку и протягивая ее Эверселу, – как и вы, мистер Эверсел.

Рыжеволосый гигант вырвал повестку у адвоката и бросил на пол кабины.

– Черта с два я там появлюсь.

Мейсон пожал плечами:

– Вам решать. Подумайте сами, что для вас лучше: ответить на несколько рутинных вопросов или привлечь к себе внимание своим отсутствием и заставить мирового судью принять меры, чтобы обеспечить ваше присутствие на слушании.

– Это неслыханная наглость! Подобного можно ожидать только от адвоката, сомнительным путем добивающегося оправдания своих клиентов.

– Дай я поговорю с ним, Сидней, – попросила миссис Вентворт. – Пожалуйста!

Она повернулась к адвокату.

– Что вы хотите, мистер Мейсон? – поинтересовалась Хуанита Вентворт.

– Справедливого решения вопроса в отношении моей клиентки, чтобы вы присутствовали на предварительном слушании и сказали там правду.

– Что вы подразумеваете под правдой?

– Когда Мэй Фарр находилась на борту яхты, никакого выстрела не было, это щелкнул затвор фотоаппарата, и сработала вспышка.

– А кто сделал снимок? – спросила миссис Вентворт.

– Хуанита, не надо… – попытался остановить ее Эверсел.

– Пожалуйста, Сидней, – прервала она.

– Эверсел, – ответил Мейсон.

– Мистер Эверсел занимает несколько важных постов. Он является членом совета директоров банка, трастовой компании и других серьезных корпораций. Он не может позволить, чтобы какой-то скандал запятнал его имя.

– Фотографирование необязательно означает скандал, – заметил Мейсон.

– В данном случае означает.

– От развода с Вентвортом вас удерживала только боязнь скандала?

Она встретилась с ним взглядом.

– Да.

– Что вы хотели получить?

– Деньги для моих родителей, – спокойно ответила она. – Сидней предлагал… Я бы, конечно, нашла и в других местах, но я такая же упрямая, как и Пенн. Мои родители жили на огромной гасиенде в Мексике. Правительство отняло у них землю и отдало батракам. Мои родители стали нищими. Справедливо было рассчитывать на получение какой-то финансовой помощи от Пенна. Но он начал угрожать, что втянет имя Сиднея в судебный процесс. Я понимала, что Сидней не может допустить подобной известности, знал об этом и Пенн. Я прекрасно представляла, как удержать Пенна от этого. Я должна была с ним бороться и победить. В противном случае нам бы никогда не удалось пожить спокойно.

– А сам Эверсел? – спросил Мейсон у миссис Вентворт. – Что он об этом думал?

– Он очень импульсивен. Он…

– Хуанита, пожалуйста, не втягивай меня, – попросил Эверсел. – Он – хитрый адвокат и пытается поймать тебя в ловушку.

– Правда нам не навредит, – ответила она, а через какое-то время многозначительно добавила: – Теперь.

– Вы обрадовались, узнав, что вашего мужа убили?

– Я не радуюсь, когда кого-либо убивают.

– Вы почувствовали облегчение?

Она прямо посмотрела ему в глаза.

– Естественно. Конечно, это оказалось шоком. В Пенне было много хорошего, но плохого больше. Он подавлял людей. Он пытался поймать их себе в лапы и получить над ними власть. Скотина, в особенности в отношении с женщинами.