Лео Брюс - Дело без трупа

— Он украл у меня сто фунтов, сегодня, в банкнотах достоинством один фунт стерлингов. Я узнал, что он поехал в Кройдон и последовал за ним сюда.

— Ага! — уклончиво сказал полицейский.

Мы пошли по направлению к старому Роджерсу, который выглядел ошеломлённо и даже вызывал жалость своим чемоданом, всё ещё находящемся в его руках. Когда мы подошли к нему, он заговорил первым.

— Да ведь это мистер Таунсенд, и в чём же дело? — спросил он, наивно уставившись на меня.

Обращаясь к полицейскому, я чувствовал себя довольно гнусно.

— Меня зовут Стюарт Таунсенд, — сказал я, — я остановился в Брэксхэме, где у этого человека имеется магазин…

Констебль перебил меня.

— Прежде, чем мы двинемся дальше, — сказал он старому Роджерсу, — я хотел бы узнать ваше имя.

— Роджерс, — ответил тот.

— Мистер Роджерс, какие деньги у вас имеются при себе?

— Я не понимаю, как это касается вас, — сказал старый Роджерс. Он говорил без какого-либо негодования, а просто озадаченным тоном, как если бы ему действительно хотелось знать.

— Ну, тут произошла некая путаница, — получил он в ответ, — и если бы вы мне сказали, это упростило бы очень многое.

— Ну я… у меня есть несколько банкнот. Я действительно не знаю, сколько.

— Не возражаете, если мы взглянем на них?

На мгновение я подумал, что он откажется. Он поглядел сначала на меня, затем на полицейского.

— Можете посмотреть, — сказал он и, сунув руку во внутренний карман, достал толстую пачку.

Полицейский повернулся ко мне.

— Ваши? — спросил он.

— Очень похожи, — хватило мне ума сказать. — У меня сегодня в отеле был пакет со ста фунтами в спальне. В три часа я пошёл наверх и обнаружил этого человека, выходящего из комнаты. Я посмотрел в ящике стола, где их держал, и обнаружил пропажу. Я достаточно уверен, чтобы выдвинуть обвинение.

— Уверены?

— Абсолютно.

— Очень хорошо. — Он повернулся к старому Роджерсу. — Мне придётся вас арестовать, — сказал он.

После моего нелепого обвинения старик не произнёс ни слова. И, к моему удивлению, он ничего не сказал и теперь. Он уставился на меня с выражением, которое мне трудно описать. Но удивления в нём не было. Казалось, он пытался мысленно подобрать для меня подходящий эпитет.

Полицейский на мгновение отвернулся к своему коллеге, и я умудрился приблизиться к несчастному сапожнику. Я не мог позволить ему испытывать ко мне те чувства, которые он явно испытывал.

— Всё в порядке, — прошептал я. — Биф говорит, что всё будет в порядке. Он утверждает, что это —  вопрос человеческой жизни.

Он больше не смотрел на меня, но пронзительным и сердитым голосом начал спорить с полицией. Казалось, моё краткое предложение вместо того, чтобы его успокоить, произвело совершенно противоположный эффект. Он бушевал. Это сфабрикованное обвинение, сказал он. Я — жулик. Он же — уже в течение многих лет почтенный торговец, который отправился в заслуженного отпуск. Стыдно, что его задерживают, да ещё таким способом. Полицейский и я ответят за это.

Никогда не испытывал я большей благодарности к полиции за её лаконичное упрямство. Констебль объявил, что арестует старого Роджерса, и арестовал. Фактически, казалось, что негодование старика лишь добавило констеблю уверенности.

— Пройдёмте, — холодно сказал он, и я увидел, как старого Роджерса увели.

Биф ждал меня, находясь в состоянии полного удовлетворения, смешанного с некоторой долей волнения.

— Браво! Замечательно сыграно! — сказал он, хлопнув меня по спине, как мне показалось, несколько сильнее, чем требовалось. — Вам бы актёром быть! Как вы за ним бежали! Никогда не забуду. — Он ухмыльнулся. — И обвинили по полному разряду. Я чуть не лопнул от смеха, когда увидел, как его повели!

Эта похвала от сержанта Бифа была бы более приятной, если бы он был драматическим критиком, а не полицейским. Я же чувствовал, что совершил очень сомнительный поступок, который мог втянуть меня в бездну проблем.

— Спасибо, — холодно сказал я. — А теперь, думаю, за вами объяснения.

— Хорошо-хорошо. Вы получите все объяснения, какие только захотите. И о вашем участии нельзя забывать, мистер Таунсенд.

— Лучше бы его не было, —  сказал я с чувством.

— Нет-нет, вы не должны так думать. Особенно, когда узнаете всю правду. И нельзя заставлять вас больше ждать. Мы едем в Скотланд-Ярд. Я собираюсь представить свой отчёт. Я только что позвонил инспектору Стьюту, и он ждёт нас.

— Это хорошо, — сказал я, но без особого энтузиазма, а тем временем мы уже садились в наше такси. И скоро мы мчались назад в город.

— Так, а теперь, — сказал Биф, когда мы сидели в кабинете инспектора Стьюта в Скотланд-Ярде, — я хотел бы закрыть это дело. Я не большой мастер рассказывать как и что, но приложу все усилия и постараюсь управиться с рассказом как можно быстрее. — Он сверился с большими серебряными часами. — Там один парень, проездом через Брэксхэм, — так вечерами, говорят, он всегда играет в дартс в «Руках каменщика», недалеко от Грэй-Инн-роуд, и мне хотелось бы увидеть его до закрытия.

— Должен ли я понимать, — нетерпеливо перебил его Стьют, — что вы действительно считаете, что раскрыли дело?

— Вот именно, сэр.

— Вы знаете, кто был убит?

— Да. Знаю, кто был убит.

— Тогда, где труп?

— Захоронен, сэр.

— О боже. Вы…?

— Разрешите мне начать с самого начала. Иначе мы никогда не закончим. Я попытаюсь показать, как это до меня дошло.

— Очень хорошо, — согласился Стьют, не в силах скрыть интерес.

— Конечно, сэр, со всеми преимуществами, которыми вы, джентльмены, обладаете в настоящее время перед нами, — а Бог свидетель, так оно и есть с этими новыми методами — в таких случаях, как этот, остаётся лишь одно, в чём мы, в своём районе, сильнее. Я имею в виду, вы понимаете их сик… сик…

— Психологию? — шепнул я.

— Вот именно. Вы понимает всё этакое, а мы знаем их характер. И это здорово помогает, как вы увидите. Самая первая вещь, о которой я подумал в этом случае, — это почему молодой Роджерс совершил такое самоубийство?

— Очень глубокая мысль, Биф.

— Спасибо, сэр. Я имею в виду, что он не из тех, кто стал бы задолго планировать. Я хорошо его знаю. Он всегда был немного с сумасшедчинкой, всегда был рад отколоть какой-нибудь неожиданный фортель. Но чтобы он заранее запланировал, да ещё собственную смерть? Очень хорошо, но тогда как он достал яд?

— А вам не приходило в голову, что у человека, который в течение многих лет провёз в страну массу кокаина, будут средства, чтобы раздобыть несколько зёрен цианистого калия?

— Да, конечно, приходило, — ответил Биф. — Возможности у него были, не спорю. Но для чего яд мог бы ему понадобиться? Заработать на ввозе его в страну он не мог, потому что он достаточно дешёв здесь. И если раньше у него никогда не возникала идея самоубийства, почему он должен был напрягаться и вести яд из-за границы?

— Поскольку убийство было совершено ножом, я не вполне понимаю, куда вы клоните, — сказал Стьют.

— Через минуту увидите, — спокойно заверил его Биф. — Следующая вещь, которая заставила меня задуматься, — это комбинезон, о котором я вам говорил и который висел в комнате молодого Роджерса. Его тётка сказала, что дядя купил комбинезон для Алана, но все они смеялись, потому что размер оказался слишком мал. Я не мог этого понять. Они были осторожными людьми, эти Роджерсы, не скрягами, но осторожными в отношении денег. Как мог дядя сделать подобную ошибку при покупке комбинезона? Он должен был   заранее знать, что молодой Роджерс носит больший размер. Почему же он купил то, что купил?

— Я мог бы дать вам полдюжины объяснений. Продавец в магазине, где он купил его, мог завернуть неправильный комбинезон.

— Согласен, — великодушно кивнул Биф. — Согласен. Я ещё не привожу вам доказательств, сэр. Я говорю только о том, что подтолкнуло меня к решению.

Понимаете, мне всегда говорили, что, когда в деле есть некий непонятный факт, вы должны ещё и ещё раз прокручивать его в уме до тех пор, пока действительно его не поймёте. И именно это я проделал с тем комбинезоном, как вы увидите, когда я до этого дойду. Затем была ещё одна вещь. — Биф наклонился вперёд. — Разве не было немного необычно, что миссис Роджерс осталась ночевать у миссис Ферфакс? Я подразумеваю, что мы знаем, в какой игре участвовали Ферфаксы. Тогда мне это совпадение показалось забавным.

Стьют вздохнул, но ничего не сказал.

А затем был тот факт, что молодой Роджерс пришёл домой как раз в то время, когда его дядя был на прогулке, а затем вышел снова. Мне в это не очень верилось. Денёк для прогулки старик выбрал совсем неподходящий. А затем мы знаем от той леди с детьми, что молодой Роджерс приехал на мотоцикле между половиной седьмого и семью. Старый Роджерс сказал, что племянник вновь пришёл домой в своей сбруе приблизительно в восемь. Что он делал всё это время, одетый в мотоциклетный костюм? Он не был ни в каком пабе, иначе мы бы об этом слышали. Где он был и что делал?