Рекс Стаут - Игра в пятнашки (сборник)

– Не знаю, – ответил я, – и не собираюсь выяснять. Любопытство оправданно до поры до времени. Сейчас проявлять его неуместно. Нам придется выждать по меньшей мере до шести часов. – Я бросил взгляд на свои часы. – То есть всего лишь час двадцать минут. Тогда мы узнаем, состряпал ли мистер Вульф шараду. Если же нет, он хотя бы пригласит вас на ужин. До скорого.

Когда я повернулся, Карл прыгнул и чуть не сломал мне шею.

В прошлом я пережил достаточно неприятных сюрпризов и потому бдительность никогда полностью не утрачиваю. Но вынужден признать, что тогда проявил непростительную беспечность, ибо недооценивал его.

Он был ниже меня на три дюйма и легче фунтов на тридцать. Однако мне следовало помнить, что парень, которому удалось сбежать из концлагеря, а также из Европы, наверняка владеет кое-какими приемчиками. И он ими владел. Сейчас он оттолкнулся от пола и заскочил мне на спину, ударив коленями в позвоночник и рукой обхватив меня за шею.

Я был беспечен, но не совсем. Бросок его я услышал и почувствовал слишком поздно, чтобы успеть повернуться или же отступить, но все же вовремя, чтобы изогнуть спину и опустить подбородок. Он вцепился в меня, и мускулы его весьма меня удивили.

Коли он оказался столь стремителен в прыжке, то мог бы не менее быстро выхватить левой рукой нож. Поэтому миндальничать я не собирался. Я согнул колени и, приложив всю силу ног, подпрыгнул вверх, насколько это было возможно под его весом. Затем в воздухе резко откинулся назад, практически до горизонтального положения, и ударился о пол.

Точнее, ударился он, придавленный мною сверху. Удар выбил из него воздух и стряхнул с меня его руку. Я тут же перекатился вправо, подогнул под себя ноги и вскочил, прямо перед Тиной – на случай, если она приготовилась помогать.

Она не приготовилась. Просто стояла, застыв, в лице ни кровинки. Я чуть повел головой слева направо, а потом медленно повращал ею.

– Подумал уже, что он сломал мне шею, – пожаловался я, – но нет. Только попытался.

Тина не отозвалась. Карл лежал на полу, судорожно вдыхая воздух. Я подошел к нему, взял за руку, рывком вернул ему вертикальное положение и тщательно обыскал. Единственным оружием, оказавшимся при нем, был перочинный ножик с двумя маленькими лезвиями.

Я отступил на шаг и поинтересовался:

– Ты ведь поддался порыву, да?

– Я не мог сломать вам шею, – отозвался он, как будто даже обиженно. – Вы слишком сильный.

– Но, несомненно, пытался.

– Нет. Я всего лишь хотел уйти. Если мы останемся у вас, то лишимся всякой надежды. Вы бы оцепенели на время, и все.

– Ага. Надеюсь, ребра у тебя побаливают. Коли так, помяни меня.

Я двинулся к двери в кабинет, закрыл ее за собой и запер на ключ. Оставшись в одиночестве, я учинил осмотр своему телу и мыслям. Головой шевелить не хотелось, особенно поворачивать ее назад, но она хотя бы двигалась. В местах удара коленями болела спина, однако посредством разнообразных разворотов и наклонов я выявил, что все сочленения работают исправно.

Затем я уселся за свой стол для ревизии интеллектуальной составляющей. Полученный перелом шеи – ну, чуть не полученный, черт побери, – разом прочистил мне мозги.

Да, я весьма находчиво доказал, что Карл и Тина не умеют крутить баранку, с этим все, как и прежде, в порядке. Но вот что касается ножниц в спине Джейка Валлена, тут ровным счетом ничего не доказано. Лишь продемонстрировано, что мотивы могут быть разными.

Копы полагали, что Валлена прикончил загнанный в угол угонщик-убийца, но на кого думал я? И что еще важнее, какого мнения держался Вульф? Опережал ли он меня, как обычно, или особо себя не утруждал, раз никакой платы нам не светило? А может, даже навлекал на нас поражение?

Я сидел, напрягал мозги и в итоге пришел к таким неутешительным выводам, что позвонил в оранжерею и рассказал Вульфу о попытке Карла погрузить меня в оцепенение. Порывался продолжить и дальше, но он отмахнулся и заявил, что это может подождать до шести часов.

Я посидел еще немного, ворочая головой в различных направлениях, а потом встал, готовясь перейти к упражнениям для спины. Во время наклона с касанием пола руками зазвонил телефон.

Это оказался сержант Стеббинс:

– Арчи? Это Пэрли. Я из парикмахерской. Ты нужен нам здесь как можно скорее.

Два обстоятельства подсказали мне, что это не было враждебное требование: его тон и обращение «Арчи». Ввиду непростого характера наших с ним отношений обычно он называл меня «Гудвин», но порой снисходил и до «Арчи».

Я отозвался в том же духе:

– Вообще-то я занят, но, думаю, приеду. Раз уж я вам так нужен. Не потрудитесь ли объяснить?

– Когда приедешь. Ты нужен, и все. Лови такси.

Я позвонил Вульфу по внутреннему телефону и отчитался о развитии событий. Потом достал из ящика револьвер, прошел на кухню и вручил его Фрицу, разъяснил статус наших гостей и велел держать ухо востро. И затем умчался.

Толпа зевак, собравшаяся в коридоре перед парикмахерской «Золотарник», по сравнению с прошлым разом выросла вдвое, и на то имелись две причины. Только минуло пять часов, и закончившие работать массово валили в сторону метро. Внутри же парикмахерской можно было поглазеть на богатую подборку копов. Коридор оживляли уже не один полицейский, но целых три. Они не подпускали людей к дверям и приказывали проходящим не задерживаться. Я сообщил одному из них свое имя, мне приказали подождать, а через мгновение явился Пэрли и увел меня внутрь.

Я быстро осмотрелся. Кресла парикмахеров пустовали. Фиклер и три мастера – Джимми, Эд и Филип – сидели в креслах для ожидающих клиентов, в своих белых куртках, каждый на пару с детективом. Тома видно не было. По залу рассредоточились другие полицейские.

Пэрли отвел меня в угол возле кассы.

– Давно ты знаком с этой Джанет Шталь? – требовательно спросил он.

Я укоризненно покачал головой:

– Так не пойдет. Ты сказал, что я нужен, и я мигом примчался. Если тебе просто нужна моя биография, позвони в кабинет когда угодно в рабочее время. А раз уж ты зовешь меня Арчи, то можно и в неурочные часы.

– Кончай ломать комедию. Давно ты знаком с ней?

– Нет, сэр. У меня есть знакомый адвокат. Обоснуйте свое требование.

Правое плечо Пэрли дернулось. То было всего лишь рефлекторное отражение порыва заехать мне, ему неподвластное, и потому заострять внимание на сем движении не стоило.

– Как-нибудь на днях, – процедил он сквозь зубы, но затем заговорил нормально: – Маникюршу нашли на полу в ее кабинке. Девицу ударили по голове. Мы привели ее в чувство, и она может говорить, но не будет. Она ничего нам не скажет. Твердит, что знать нас не знает. Что не будет ни с кем разговаривать, кроме своего друга Арчи Гудвина. Так давно ты с ней знаком?

– Весьма тронут, – произнес я с чувством. – До сегодняшнего дня я только и делал, что поглядывал на нее, но ни разу с ней даже не разговаривал, не говоря уж о телесном контакте какого-либо рода. Всего раз поболтал с ней сегодня, здесь же, под вашим надзором. И вы только посмотрите, как на нее это подействовало! Стоит ли удивляться, что я о себе высокого мнения?

– Слушай, Гудвин, мы ищем убийцу.

– Знаю. Я всецело на вашей стороне.

– Так ты ни разу не встречался с ней за пределами парикмахерской?

– Ни разу.

– Возможно, это удастся проверить. А сейчас нам нужно, чтобы ты ее разговорил. Черт бы ее подрал, из-за нее мы в тупике. Пошли.

Он двинулся.

Я схватил его за локоть.

– Не спеши. Если она вбила в себе в голову, что говорить будет только со мной, нужно продумать вопросы. Я должен знать, что́ произошло.

– Ну да.

Пэрли жаждал приступить к активным действиям, но я, несомненно, говорил дело.

– Нас тут оставалось только трое: я, здесь, в зале, да Джоффе и Салливан, на тех креслах. Все парикмахеры работали с клиентами. Фиклер шастал туда-сюда. Почти половину всего времени я висел на телефоне. Мы выжали из этого места все, что могли. Во всяком случае, пока. И дело застопорилось. Ну да ты знаешь, как это бывает.

– Где была Джанет?

– Я к этому и веду. Торакко – это Филип – закончил с клиентом. К нему подсел новый – мы уже впускали завсегдатаев. И этот новый клиент захотел сделать маникюр. Торакко крикнул Джанет, но она не появилась. Фиклер в это время отдавал уходящему клиенту плащ. Торакко заглянул за перегородку позвать девушку, а она лежала на полу своей кабинки без чувств. Ушла она туда минут за пятнадцать до того, ну, от силы двадцать. Думаю, за это время хотя бы раз за перегородку заходил каждый из них.

– Ты думаешь?

– Да, думаю.

– Должно быть, здесь все застопорилось намертво.

– Я же сказал, что много говорил по телефону. Джоффе и Салливану гордиться нечем, и они это знают. Черт, ты же понимаешь, каково нам, что ей задвинули по башке под носом у нас троих.