Найо Марш - Убийство в частной клинике. Смерть в овечьей шерсти (сборник)

Хлопнула дверь, и кто-то прошел через холл. Это была Теренс Линн.

Она вошла спокойно, держась очень прямо и глядя перед собой. Аллейн заметил, что она напудрилась и подкрасила губы. Очевидно, успела побывать у себя в комнате. Интересно, книга так и осталась между простынями?

– Теперь все в порядке? – спросил он, придвигая к огню кресло.

– Да, благодарю вас.

– Присядьте, пожалуйста. Я вас долго не задержу.

Она сразу же села, словно подчиняясь приказу.

– Мисс Линн, боюсь, мне придется попросить у вас этот дневник.

Аллейн почувствовал, как она обдала его ненавистью, словно пустила в ход некое секретное оружие.

– Я так и знала, что вы вернетесь в мою комнату. Считаете возможным так себя вести?

– Да, я считаю возможным так себя вести. Я вообще мог изъять его у вас.

– Что же вам помешало?

– Подождите минуточку, я сейчас за ним схожу.

– Я вам запрещаю к нему прикасаться.

– В таком случае я буду вынужден запереть вашу комнату и позвонить утром в полицию. Они придут с ордером на обыск и все сделают сами.

У мисс Линн задрожали руки. Негодующе посмотрев на них, она сложила их вместе и спрятала в рукавах халата.

– Подождите минутку. Мне надо вам кое-что сказать. Не уходите.

– Хорошо, – сказал Аллейн и вернулся.

После минутной паузы она начала говорить, медленно и осторожно.

– То, что я хочу сказать вам, истинная правда. Еще час назад я не рискнула бы показать его вам. Там есть высказывания, которые вы можете неправильно истолковать. Но теперь я этого не боюсь. В нем нет ничего, что могло бы вам помочь. Мне просто невыносима мысль, что кто-то будет его читать. Клянусь, там ничего нет. Жизнью клянусь.

– Вам должно быть известно, что я не могу руководствоваться такого рода уверениями. Если все обстоит так, как вы говорите, вам следует отнестись ко мне как к абсолютно беспристрастному постороннему лицу, кем я, в сущности, и являюсь. Мне приходилось читать десятки документов самого интимного свойства, и я тотчас же выкидывал их из головы. Но я должен сам увидеть этот дневник, иначе это сделает полиция. Что вы предпочитаете?

– Лучше уж вы, – тихо сказала она. – Вы знаете, где его найти. Пойдите и возьмите его, но так, чтобы я не видела его у вас в руках.

– Перед тем как уйти, я должен задать вам один вопрос. Почему, когда мы говорили о поисках брошки, вы утверждали, что не встречались с Артуром Рубриком за теннисной площадкой?

– Я и сейчас это утверждаю.

– Но вы же умная женщина! Вы слышали, что говорили Лосс и Грейс об этих поисках. Совершенно очевидно, что вы не могли его не встретить.

Аллейн вдруг вспомнил слова Фабиана: «Тери! О Господи! Лучше бы я сюда не ходил. Глупый старик!» Он присел на каминный приступок и посмотрел на Теренс Линн.

– Вы же встретились? И встреча эта была очень важной. Случилось что-то такое, что привлекло внимание стороннего наблюдателя.

– Кого именно? Дугласа? Урсулы?

– Расскажите мне, что произошло.

– Если уж вы настолько осведомлены – а возможно, вы просто заманиваете меня в ловушку, – то вы и сами знаете, что произошло, – он обнял и поцеловал меня.

– Не кажется ли вам, что в счастье, которое боится света, есть что-то нездоровое? Я понимаю, что свет этот безжалостен и невыносим, но ведь все проходит. Остаются только воспоминания… – Он помолчал и добавил: – Что бы ни произошло.

– За последний час все изменилось, – нетерпеливо произнесла Теренс. – Вы просто не понимаете.

– Я понял ваш намек. За последний час была предпринята попытка второго убийства. Вы, видимо, думаете, что я рассуждаю так: «Это покушение по характеру напоминает нападение на миссис Рубрик. Значит, оно совершено ее убийцей».

Девушка бросила на него косой настороженный взгляд и быстро вскочила на ноги.

– Что вы хотите этим сказать?

– Вы теперь полагаете, что я не могу больше подозревать Артура Рубрика в убийстве своей жены.

1

Дальнейшая беседа с мисс Линн уже не имела смысла. Аллейн поднялся с ней наверх и встал в дверях ее комнаты, наблюдая, как она извлекает спрятанный дневник. Молча протянув его Аллейну, она захлопнула перед ним дверь. Последнее, что он видел, было ее бледное враждебное лицо с черными прядями растрепавшихся волос.

Спустившись, Аллейн пригласил в кабинет Клиффа Джонса и Маркинса. Уже пробило десять.

Клифф нервничал, держался вызывающе и был настроен крайне агрессивно.

– Не понимаю, зачем вы опять ко мне пристаете, – заявил он. – Я ничего не знаю, ничего не делал, и мне осточертели эти допросы. Если таковы методы Скотленд-Ярда, тогда меня не удивляет, что говорят современные психиатры о британском правосудии.

– Не говори глупостей, – остановил его Маркинс и поспешно добавил: – Извините его, сэр.

– Абсолютно средневековые методы, – не унимался Клифф.

– А теперь послушайте меня, – начал Аллейн. – Я полностью согласен, что мы с вами беседовали достаточно долго. Но в ходе этих бесед вы упорно отказывались сообщить мне определенные сведения. Теперь я получил их из другого источника. Сейчас я вам их изложу, а вы потрудитесь подтвердить их или опровергнуть. Вы в довольно сложном положении. Мой долг – предупредить вас: все, что вы скажете, будет запротоколировано и может быть использовано в качестве улики.

Клифф облизнул губы.

– Но так всегда говорят, когда… Это значит…

– Это значит, что вы либо говорите правду, либо не говорите ничего.

– Я ее не убивал. Даже не прикасался к ней.

– Давайте начнем с виски. Вы застали Альберта Блэка за кражей виски и попытались поставить бутылку на место, когда вас увидел Маркинс.

Маркинс прошел за спиной Клиффа к столу. Сев за него, он достал из кармана записную книжку и исписанный карандаш.

– Что вы можете сказать по этому поводу? Это правда или нет?

– Это он сказал вам?

Аллейн поднял бровь:

– Я понял это из его поведения. Он не отрицал. Почему вы не рассказали обо всем миссис Рубрик?

– Он не отдавал бутылку, пока я не пообещал молчать. Его бы уволили и могли посадить. Год назад один из работников тоже стянул виски. Бутылку нашли в его комнате. Она вызвала полицию, и его упрятали на неделю в тюрьму. Элби тогда был слегка под мухой. Я сказал ему, что он спятил.

– Ясно.

– Говорю вам, это не имеет никакого отношения к делу, – пробормотал Клифф.

– Разве? Перейдем к следующему вечеру, когда миссис Рубрик была убита, а вы, после того как отмахали шестнадцать миль и устали как собака, нашли в себе силы сыграть сложнейшее музыкальное произведение на полуразвалившемся пианино.

– Все слышали, как я играл! – воскликнул Клифф. – Могу показать вам ноты.

– А куда делась программа радиопередач на ту неделю?

Клифф разволновался и выглядел совсем мальчишкой. Глаза его широко раскрылись, губы задрожали, как у обиженного ребенка.

– Вы ее сожгли?

Клифф не ответил.

– Вы знали, что «Искусство фуги» будут передавать по радио. Вы начали играть Баха и, возможно, успели сыграть несколько вступительных аккордов до начала передачи. Вы же видели, как он играл, Маркинс?

– Да, сэр, – ответил тот, не переставая писать.

При звуке его голоса Клифф вздрогнул.

– Но в восемь ноль пять вы прекратили играть и включили радиоприемник, который, вероятно, уже был настроен на нужную станцию. С этого момента и вплоть до прихода вашей матери, когда вы снова начали играть, радио практически не умолкало. За эти пятьдесят минут вы успели побывать в сарае. Когда вы вышли оттуда, уже совсем стемнело. Вас увидел Альберт Блэк. Он был пьян, но все запомнил. Когда через три недели был обнаружен труп миссис Рубрик и началось расследование, он стал вас шантажировать, опасаясь, что кража виски выплывет наружу. Он заключил с вами своего рода сделку. Зачем вы ходили в сарай?

– Я ее не трогал. И ничего не замышлял. Я вообще не знал, что она туда придет. Просто так получилось.

– Вы находились в пристройке, дверь в которую была открыта. Когда вы перестали играть и в дело вступило радио, вы сидели на стуле у пианино. Оттуда через дверь отлично просматривается дорога. Вы вполне могли видеть, как миссис Рубрик вышла через калитку в конце лавандовой дорожки, поднялась по дороге, а потом свернула к сараю. Я отнюдь не утверждаю, что вы ожидали ее увидеть. Откуда вы могли знать о ее намерениях? Я лишь предполагаю, что вы ее видели. Дверь была открыта, иначе сидевшие у теннисной площадки вряд ли услышали бы Баха. Почему вы пошли за ней в сарай?

Наблюдая за Клиффом, Аллейн отметил про себя: «Когда люди пугаются, их лица деревенеют, как у покойников. Видимо, от лица отливает кровь, а рот сводит судорога».

– Вы собираетесь отвечать?

– Я не виновен, – с прежней непреклонностью произнес Клифф.

– Если это так, то почему бы вам не рассказать правду? Разве вы не хотите, чтобы убийцу нашли?

– Я не ищейка, – бросил Клифф.

– Но если вы невиновны, почему бы вам не отвести от себя подозрения?