Дороти Сэйерс - Найти мертвеца

— Значит, говорите, целая вечность. И, как я понимаю, эта целая вечность гораздо меньше, чем год — если, конечно, вы не были знакомы с Алексисом до его приезда в Уилверкомб.

— Именно так. Подождите минутку. Слушайте! Вот, под другой страницей корешок от билета в кино, а на нем дата. О да! Ноябрь, 15-е, совершенно верно. Теперь вспоминаю… Мы ходили в кино, а потом впоследствии Алексис заходил ко мне и рассказывал о себе очень много. Это произошло в тот же вечер. Он ожидал, что меня все это страшно взволнует и удивит.

— Ноябрь, вы уверены?

— Да, конечно.

— Во всяком случае это произошло за некоторое время до того, как к нему начали приходить странные письма?

— О да, довольно задолго. А после того, как начали приходить письма, он замолчал и захотел вернуть обратно эту глупую старую бумагу. Я уже говорила вам…

— Знаю, говорили. Ладно… Теперь сядьте. Я хочу взглянуть на нее.

И вот документ.

— Гм! — произнес Уимси. — Интересно, откуда это у него? Никогда не знал, что Николай I был женат на ком-нибудь еще, кроме Шарлотты-Луизы Прусской.

— Я вспомнила насчет этого, — сказала Лейла, — Поль говорил, что этот брак не был подтвержден. Он говорил, что если это может быть доказано, то он будет государем или еще кем-то вроде этого. Его всегда беспокоила личность этой Шарлотты — она, должно быть, тоже была страшно несчастна, бедняжка. Вот если бы она жила сейчас… ей было лет сорок пять и у нее был бы сын… Меня удивляет, что ее не убили. Я уверена, что это должно было произойти.

— Николай I в то время должен был быть очень молодым. Смотрите — 1815 год — это было бы тогда, когда он находился в Париже после битвы при Ватерлоо. Вот, видите, отец этой Шарлотты был как-то связан с французской дипломатической миссией; это полностью совпадает. Наверное, это незаконная дочь французского герцога устремилась за ним, когда он находился в Сакс-Кобурге. Она вернулась и жила с ним в Париже, и у них было семеро детей, а самая младшая из них — Шарлотта, которая, как мне кажется, каким-то образом повлияла на молодого императора и соблазнила его.

— «Старая бестия»! — сказала я Полю, когда он сблизился с этой миссис Велдон. «Ну, сказала я, жениться на старых ведьмах, должно быть, принято в вашей семейке!» Но он и слышать ничего не хотел против своей прапрабабки Шарлотты. По его мнению, она являлась чем-то совершенно незаурядным. Нечто вроде как там, бишь, ее?..

— Нинон де Ланкло!

— Да, пожалуй. Если вы имеете в виду ту старую бедолагу, которая продолжала иметь любовников, пока ей не исполнилось что-то около ста пятидесяти лет. Не думаю, что это вообще-то приятно… Но, по-моему, мужчины не задумываются об этом. Если вы меня спросите, скажу вам, все это мелко и низко. Во всяком случае то, что вы сказали, почти верно. Она была вдовой несколько раз, я имею в виду Шарлотту. Она выходила замуж за нескольких графов или каких-то там генералов… я забыла… и наверное, имела какое-то отношение к политике.

— В 1815 году в Париже все имели отношение к политике, — заметил Уимси. — Я очень хорошо представляю Шарлотту, осторожно «раскладывающую свои карты» среди нового дворянства. Ну, выходила ли эта пожилая красавица замуж или не выходила за молодого царя, но она произвела на свет дочь и называет ее Николаевна по имени ее знаменитого отца. Во Франции ребенка называют Николь. Что же происходит потом? Старая Шарлотта продолжает удачно пользоваться обстоятельствами и, отведав королевской крови, так сказать, думает, что проберется в Бурбоны. Там нет законных принцев, из которых она могла бы выбирать для своей дочери, но она считает, что лучше какое-то время прикрываться от холода даже одеялом, вывернутым наизнанку, чем мерзнуть, и выдает девушку замуж за случайный «грех» Луи-Филиппа — Гастона.

— Должно быть, из них тогда получилась милая компания.

— Вот-вот. Наверное, Шарлотта действительно считала, что она БЫЛА ЗАМУЖЕМ за Николаем и страшно разочаровалась, обнаружив, что ее требованиями пренебрегли. Вероятно, их было слишком много — к Николаю и его дипломатам. Именно тогда она и подумала, что крепко ухватила рыбешку — ее увядающая красота вкупе с умом и обаянием выигрывают самый большой приз в ее жизни, — сделав ее императрицей. Но… Во Франции была неразбериха, империя рухнула, и те, кто стремительно взлетели до власти на орлиных крыльях, потерпели полный крах — так как кто знал, что может произойти с интриганкой-вдовой одного из наполеоновских графов или генералов? Но Россия! Двуглавый орел утихомирился со связанными крыльями.

— Что вы такое говорите! — нетерпеливо воскликнула мисс Гарланд. — Это выглядит невероятным. Если вы спросите меня, то я считаю, что Поль все это выписал из книг, которые он так обожал.

— Весьма возможно, — согласился Уимси. — Я только хочу сказать, что это было неплохое сочинение. Колоритный, живой материал с эффектными костюмами и множеством человеческих характеров и интересов. А с исторической точки зрения он довольно сносно соответствует истине. Вы абсолютно уверены, что услышали обо всем этом в ноябре?

— Да, безусловно.

— По-моему, способности к фантазии у Поля Алексиса все время увеличивались. Его мысли были полностью заняты этой романтической беллетристикой. Так или иначе, пропустим все это. Итак, Шарлотта все еще держится за свою идею о монаргетических браках и тронах и выдает свою дочь Николь замуж за этого парня из Бурбонов, Гастона. В этом нет ничего невероятного. Что касается возраста, он стоит между принцем Жунвилем и герцогом д'Аумалем, и нет никаких оснований полагать, почему бы ему не стать ее мужем. Теперь, что же происходит с Николь? У нее имеется дочь — в этой семье, по-видимому, целая серия дочерей — по имени Мелани. Интересно, что случилось с Гастоном и Николь при Второй Империи? Ничего нельзя сказать о занятии Гастона. Возможно, он скрыл свое происхождение и роялистские склонности. Во всяком случае, в 1871 году его дочь Луиза выходит замуж за русского капитана Степана Ивановича Красского — это резкое возвращение к старому стволу[87]*. Посмотрите-ка — 1871 год! Что я связываю с 1871 годом? Разумеется, франко-прусскую войну. А ведь Россия ведет себя довольно недобро по отношению к Франции, что касается Международного Договора в Париже. Увы! Боюсь, что Луиза переходит в стан врага с конницей, пехотой и артиллерией. Возможно, этот Степан Иванович приезжает в Париж в связи с какой-то дипломатической миссией, примерно во время Берлинского соглашения. Бог его знает!

Лейла Гарланд зевнула от скуки.

— Во всяком случае у Луизы была дочь, — продолжал Уимси, погруженный в свои размышления. — И она выходит замуж за русского. Вероятно, они снова живут в России. Мелани — имя дочери, а имя мужа — Алексей Григорьевич Бородин, и они родители Поля Алексиса, или Голдшмидта, который спасается от русской революции, переезжает в Англию, принимает гражданство и превращается в танцовщика по найму при отелях, и его убивают на скале Утюг. Почему?

— Бог его знает, — проговорила Лейла и снова зевнула.

Уимси, уверенному в том, что Лейла действительно рассказала ему все, что ей было известно, не давал покоя этот драгоценный кусок бумаги. Он пришел с этой проблемой к Гарриэт.

— Но это просто-напросто глупо, — проговорила эта практическая молодая женщина, когда увидела листок. — Даже если прапрабабка Алексиса была замужем за Николаем I хоть пятнадцать раз, он все равно не смог бы занять трон. Потому что имеется множество людей намного ближе к трону, чем он — например, Великий Князь Дмитрий и ему подобные.

— О? Конечно. Но видите ли, вы всегда можете убедить людей в том, чего они хотят. Наверное, идея завладеть троном пошла от старой Шарлотты — вы знаете, какими бывают люди, когда получают в руки подобные генеалогические «пунктики», стала традицией и завещалась потомкам. Я знаком с одним парнем, помощником продавца тканей в Лидсе, который однажды абсолютно серьезно сообщил мне, что на самом деле он должен быть королем Англии, если ему только удастся найти какие-то записи о чьем-то там браке с Перкинсом Ворбеком[88]. Он искренне считал, что всего-навсего надо изложить свое дело в Палате Лордов, и ему на золотом блюде преподнесут корону. А что касается остальных претендентов, Алексис, вероятно, бы сказал, что все они отказались в его пользу. Кроме того, если он действительно верил в свое генеалогическое древо, он бы сказал, что его требование намного весомее, чем у других, и что его прапрабабка была единственной законной супругой Николая I. Не думаю, что в России существовал Salic Law[89], чтобы предупредить его требования по женской линии. Так или иначе теперь совершенно ясно, из чего состояла приманка. Если только мы смогли бы завладеть письмами, которые Алексис посылал «Борису»! Но они будут уничтожены, это так же несомненно, как то, что дважды два четыре.