Томас Ханшеу - Человек с тысячью лиц

— Джеф!

И тогда инспектору Клику стало ясно, что перед ним не кто иной, как наследник сэра Филиппа Клаверинга — юноша, ожесточенно угрожавший этим вечером человеку, труп которого они нашли в доме, и чьи угрозы так быстро сбылись.

Однако это восклицание возымело и другой эффект. Доллопс, поняв, что суперинтендант знает задержанного, замер, повернувшись таким образом, чтобы лучи фонариков хорошенько высветили лицо его противника, дабы избежать ошибки при его идентификации.

— Добрый вечер, господин Нэком! — воскликнул задержанный. — Вот удача! Неужели это и в самом деле вы? Кто этот человек? Почему он напал на меня? Никогда раньше я его не видел… Рад, что вы тут оказались… Я требую, чтобы он возместил мне стоимость испорченной одежды!

Инспектор Клик мысленно отметил, что, судя по крикам, перед тем, как наброситься на противника, Доллопс позвал суперинтенданта Нэкома на помощь, назвав его по имени. Однако в тот момент инспектор ничего не сказал. Вместо этого, выключив фонарик, он убрал его в карман, а потом, протянув руку, помог Доллопсу встать.

— Вы… Вы, кто бы вы там ни были! Попридержите язык и умерьте пыл! — задыхаясь, выкрикнул Доллопс, а потом повернулся к суперинтенданту. — Утверждаю, что этот человек бродил тут и препятствовал задержанию. И смею заверить вас, сэр, он сам набросился на меня, когда я вежливо попросил его остановиться. Я как раз делал зарисовки следов, согласно вашему распоряжению, — искренне продолжал молодой человек. — А он занимался тут чем-то непонятным, крался в темноте… И независимо от того, кто он такой, сэр…

— Он — джентльмен, сэр Джеффри Клаверинг, сын и наследник моего друга сэра Филиппа Клаверинга, — перебил юношу суперинтендант. Главный полицейский произнес эту фразу на одном дыхании, и в голосе его слышалось определенное волнение, так как, судя по всему, он тоже не ожидал встретить Джеффри Клаверинга в это время рядом с местом убийства.

— Отлично, сэр, но это ничего не меняет… — начал было вновь Доллопс, но в этот раз его перебил «задержанный».

— Выходит, я не должен обвинять вас, молодой человек. Вы всего лишь переусердствовали, находясь на службе и выполняя распоряжения суперинтенданта Нэкома, — объявил он. — Хотя после такой взбучки на мне места живого нет. И если бы вы приказали ему отпустить меня как можно быстрее, то я был бы вам невыразимо обязан.

— Конечно, Доллопс. Позвольте джентльмену встать.

— Но, господин суперинтендант…

— Отпустите его. Никуда он не денется, говорю я вам!

— Но даю вам слово, сэр…

— Вы слышали, что я сказал, не так ли? Что, моего приказа недостаточно? — резко прервал его Нэком.

Доллопс бросил быстрый взгляд на господина Георга де Леспарре и, когда тот кивнул, выпустил «задержанного», поднялся с земли и стал собирать разбросанные листы бумаги.

— Ну и наглецы же у вас служат, господин суперинтендант, — заметил молодой Клаверинг, к которому, похоже, стало возвращаться самообладание, — теперь, когда стало очевидно, что вопрос его появления в этом месте и в этот час неизбежно должен был стать темой для беседы. — Надеюсь, вы отошлете этого человека? И если бы вы еще попросили отойти вашего спутника… Видите ли, господин Нэком, я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз, если не возражаете.

— Конечно, Джеф… Доллопс, я бы попросил тебя отойти и пока заняться следами в другом конце переулка.

— Да, сэр. Только вот моя шляпа… Вот она. Куда мне идти?.. — и потом, чуть замешкавшись, добавил: — Сэр, я сделал что-то не так?

— Идите и продолжайте делать, что было сказано. Забирайте ваши вещи и ступайте.

— Конечно… конечно… Тем более что тут делать больше нечего — этот джентльмен большую часть следов затоптал своими грязными ботинками! — произнес Доллопс с явным отвращением, сделав упор на слове «джентльмен». — Так что тут теперь только его следы.

После этого, незаметно для остальных, уголком правого глаза он подмигнул инспектору Клику, после чего собрал запачканные грязью листы бумаги и, бормоча что-то себе под нос, направился вдоль каменной ограды, высматривая новые следы. Вскоре его фигура растворилась в тумане.

Как только Доллопс ушел, суперинтендант Нэком вновь повернулся к «задержанному»:

— А вот этого джентльмена я не смогу отпустить, Джеф, как бы вы ни просили. Разрешите представить вам: господин Георг де Леспарре — известный французский криминалист. И должен сказать, сегодня ночью мы с ним занимались весьма важным расследованием. Короче говоря, совершено дерзкое убийство. Все произошло после того, как я оставил особняк Клаверингов. Думаю, Джеф, вы ужаснетесь, когда узнаете…

— Не спешите так… Не спешите, господин суперинтендант, — перебил его инспектор Клик, до этого внимательно рассматривавший «задержанного». В конце концов детектив решил, что молодой человек ему нравится — тот и в самом деле был красив и выглядел честным и откровенным человеком. Инспектор не мог представить его в роли злодея, однако он отлично знал: внешность порой невероятно обманчива. — Пусть лучше Джеффри Клаверинг сам расскажет, что ему известно. Возможно, он уже слышал о преступлении и именно поэтому очутился здесь?

Инспектор Клик специально задал вопрос именно таким образом, так как был уверен, что никто не знал да и знать не мог о том, что произошло убийство. Об этом не знала даже местная полиция. А вопрос свой он сформулировал именно так в надежде, что молодой Клаверинг попадется в расставленную ему западню — если, конечно, он причастен к случившемуся. Однако к полному разочарованию инспектора Клика своим ответом молодой господин Клаверинг лишь подтвердил первое впечатление инспектора.

— Да, можно сказать и так. Ваше предположение верно, месье, — произнес он со звуком, который можно было растолковать как смесь вздоха и всхлипа — едва ли не рыдание, но ему удалось его усмирить силой воли, стараясь выглядеть совершенно хладнокровным. — Я лег спать… то есть собирался лечь спать… но я знал, что не должен ложиться, и отправился прогуляться в тумане по ночным улицам. Прогулка перед сном всегда помогает мне крепко уснуть. Но тут навстречу мне выехал автомобиль. В нем был Меллиш — полицейский констебль. Он рассказал мне об убийстве. Тут-то я чуть с ума не сошел от волнения. Больше всего я волнуюсь за мою дорогую девочку. Может, с ней тоже случилась беда… Вы не видели ее?

— Нет, — отрезал суперинтендант Нэком. — Обо всем случившемся сообщат утром. Бедная девушка, какой это будет для нее удар… но надо сказать, теперь с вашей дороги убрали мешавшее вам препятствие.

— Да, — согласился молодой человек, и в голосе его прозвучали определенные тревожные нотки. — Именно поэтому я отправился сюда, чтобы посмотреть — может быть, мне удастся разузнать что-то о личности убийцы. Хотя, скорее всего, я просто потерял голову… — добавил он смущенно, словно извиняясь. — Я и представить не мог, как такое могло выйти… А потом этот парень бросился на меня, скорее всего перепутав с убийцей.

Он попытался усмехнуться, но даже суперинтендант Нэком чувствовал, что молодой джентльмен делает отчаянные усилия, чтобы скрыть собственное волнение.

— В сложившейся ситуации вы ни в чем не можете обвинить его, Джеф, — ответил суперинтендант Нэком. — Кроме того, ваше поведение более чем подозрительно… Вы отправились разузнать об убийстве после того, что случилось в особняке вашего отца…

— Вы подразумеваете то, что я угрожал графу де Лувизану?

— Да. И по крайней мере двадцать или тридцать человек слышали, как вы собирались его убить. А после этого вы, для того чтобы успокоиться, выходите из дому. Хотя сами объявили всем, что пойдете к себе в апартаменты и не выйдете оттуда до утра…

— Я так и сделал, — взволнованно подтвердил Джеф. — Пурвисе, мой камердинер, может подтвердить мои слова. Все дело в том, что у меня не было настроения ни танцевать, ни дурачиться. Ведь получилось так, что мою девушку отобрали у меня, словно я прокаженный. Видит Бог, господин Нэком! Неужели вы считаете, что я имею какое-то отношение ко всему этому?

Однако прежде чем суперинтендант ответил, вперед выступил инспектор Клик и взял инициативу разговора в свои руки.

— Я уверен, тут имеет место всего лишь небольшая импульсивная вспышка. Молодой человек всего лишь перенервничал. Ведь так? — поинтересовался он, ступив на опасный путь, который должен был сразу или подтвердить, или опровергнуть все подозрения. — И молодому джентльмену не нужно было больше никаких причин, чтобы оставить зал приемов и уединиться… Смешно! Тогда можно подозревать и леди Клаверинг, ведь ей тоже пришлось выйти и на какое-то время оставить гостей. Если это тоже считать подозрительным, то должен сказать, что вы, англичане, не верите даже самим себе. Ведь так?

— Конечно, господин… извините, запамятовал, как вас зовут… господин… — тут же согласился Джеф, с благодарностью посмотрев на учтивого и благородного француза, который, как казалось, всякий раз готов был помочь ему выкрутиться из щекотливого положения. — Вы, как я вижу, очень наблюдательный человек. И моментально находите правильный ответ, в то время как я, пытаясь сформулировать его, брожу в потемках… Моя мать не часто страдает от головной боли, но в этот вечер она и в самом деле вела себя очень странно. Она рано ушла к себе, но никто не может сказать, что она осталась в своих комнатах, точно так же как Пурвисс не может ручаться, что я остался в своих.