Геннадий Абрамов - Ни за грош

– Сдал... Жду башлн... Должны подвезти.

– Подними! - рявкнул Андрей. - Подними глаза!

И смотри на меня!.. Так.. Быстро повтори, что ты сказал!

– Жду... Должны подвезти.

– Кино смотришь. Слыхал про детектор лжи? А? Сам не пробовал?

Шваркнув по полу стулом, Иван поднялся и согнутой рукой обвел Мамонову шею.

– Кряк - и все. Хана рулю, как у вас говорят. Козлик прощается с нами. Или сомневаешься?

– Не надо, - попросил Мамонов.

– В глаза!

– Чтоб мне пыром брать.

– Врешь... Ну ладно. Растолкую, - Андрей заходил. - Попал ты, голуба. Посмотри на каскадеров - хороши ребята? Да и я, как ты понял, малый не промах.

Драпануть, увильнуть от нас - даже не мечтай.

– Еще никому не удавалось, - прихвастнул Севка.

– Если не врешь, подождем. Пусть подвезут. Пивка попьем.

– С хозяином. В бункере.

– Ты полный идиот, если думаешь, что вырвешься из такой клешни. И будь спокоен, мы возьмем то, что тебе не принадлежит. Плюс проценты, учти. За время. За каждый лишний час. Хорошие проценты, приятель.

Севка хихикнул:

– Бесплатно ишачить - вредно.

– Ага. Здоровье не позволяет.

– Да, золотой, - сказал Андрей. - Я не поверил, - и громко приказал: Встать!

Мамонов испуганно и неуверенно приподнялся.

– Смирно!.. Вот, родненький. Сейчас мы гебя-быстренько разденем. Не бойся - догола. Пересчитаем клавиши. И не очень аккуратно оденем. Извини. Глаза у тебя плохие, князь... Тебе сколько лет? Тридцать натикало?

– Все мои.

– А с виду - пацан.

– Посмотрим, как сохранился. Готов? Вот и хоккей.

– Поехали, - сказал Иван, сдергивая с Мамонова куртку.

Развернув стул, Андрей сел и закинул ногу на ногу.

– Хилый ты, - подтрунивал on. - Недоедаешь? Нищета заела? Плохой аппетит - совесть нечиста.

– Жуть, - качал головой Севка.

А Иван:

– Дряблый. Желтый.

– Нет, Артем, ты не прав. Одной киношкой сыт не будешь.

– Костлявый - тьфу.

– Такая голь, что и сечь неохота.

По мере того как его раздевали, Мамонов менялся в лице.

– Не злись - печенка лопнет.

– Эх, Артем, Артем. До чего ты себя довел. Смотреть противно... Между прочим, у тебя какой болевой порог? Низкий? Или высокий?

– Фашисты, - выдавил Мамонов, по-звериному ощерив зубы.

Андрей погрозил ему.

– Обзываться - нехорошо. Не люблю.

– Фашисты.

– Последний раз предупреждаю. Мной хоть полы мой, да не называй шваброй... Я что говорю-то, дурошлеп? Так отощал, что тебя и женщины любить не будут.

И тут откуда-то сверху раздался звонкий насмешливый женский голос:

– Много вы понимаете про женщин.

Иван и Севка бросились врассыпную. Андрей отпрыгнул в сторону и спрятался за стул, на котором сидел Мамонов.

– Без паники, мальчики. Я проголодалась.

По лестнице с верхнего этажа спускалась Маринка. Она была в длинном узком бархатном платье и ядовито-зеленом парике. В приподнятой руке держала небрежно с отставок, заокеанскую сигарету в длинном мундштуке.

– Мать моя буфетчица, - прошептал Андрей - Марин, ты?

– Не узнал. Она самая.

– Дела-аа... Прямо суперстар.

– Зеленая, - буркнул Иван. - А все равно лахудра...

– Попрошу без грубостей. Вы не у себя дома.

– Извини. Он вашу партию недолюбливает.

– Мягко говоря, - сказал Иван.

Марина спускалась неторопливо, стараясь придать своим движениям значительность. Она явно кого-то представляла, какую-то богатую сильную женщину, хотя на самом деле выглядела смешно и нелепо - к бархатному платью и дамской сигарете "очень шли" кроссовки на босу ногу, длинные шнурки от которых волочились по полу, вспрыгивая и взвиваясь змейками, при каждом ее шаге.

Сигаретой в мундштуке она царственно указала на Мамонова.

– Сделайте, пожалуйста, как было. Мне неприятно.

Севка рванулся на второй этаж - проверить, нет ли там кого еще.

– Прикройся, дистрофик, - Иван швырнул Мамонову куртку и джинсы. Наложницу раздражаешь.

– Прошу к нашему шалашу, - сказал Андрей, предлагая Марине стул. - Мы с вами где-то встречались?

– Пусто! - крикнул Севка.

– Мог бы и хозяйку спросить.

– Доверяй, но проверяй, как любит говорить президент Соединенных Штатов. Пивка вмажем?

– Спасибо. Не откажусь.

– Ты с Катькой?.. Вы что же - в связке? Вместе обтяпали?

– Катерина здесь ни при чем.

– Ой ли?

– Можешь мне верить.

– Бабам? - возмутился Иван. - Верить?

– Пусть он помолчит, - сказала Марина, ткнув мундштуком в сторону Ивана. - Он слишком однообразен.

– Нет, я одного не пойму, - допытывался Андрей. - Славку с Максимом нагреть хотели? За что? Почему?

– С отца потянуть, - подсказал Севка.

– Совсем уже...

– Повторяю, - рассердившись, сказала Марина. - Катерина здесь ни при чем.

– Хорошо. По данному вопросу дебаты закончили. Это легко проверить.

Марина взбила на затылке парик.

– Надеюсь, мы будем друзьями. Я слышала о вас. И, признаюсь, была уверена, что работаете вы непрофессионально. Теперь увидела вас в деле и должна сказать, мнение свое изменила. Вы мне понравились, - она кивнула в сторону уже одетого Мамонова. - Дайте и ему пива... Мы поладим, не сомневаюсь. Машинка здесь. Артем не мог поступить, иначе.

– Понимаю. Где жить, тем и слыть.

– Я вам ее дарю.

– Минутку, миледи. Наши условия тебе известны?

– Проценты?.. Озорники... Я полагаю, достаточно будет просто обрадовать Катерину... Если не ошибаюсь, Андрей, ты в нее немножко влюблен?

– Э, нет, голубушка. Так не пойдет. Одно дело - мартовский кот и совсем другое - клиент всегда прав.

Севка встал за спиной у Марины.

– О, прошу вас, - сказала она, снова поправив парик. - Только не это. Мы же цивилизованные люди. Насилие - как можно?

Мамонов, наклонив угрожающе голову, с криком бросился на Андрея. Иван подсек его, встряхнул и снова усадил на место.

– Нервный.

Мамонов морщился и стонал.

– Кранты... Перережу... поодиночке.

– Осторожнее, мальчики. Мой вам совет. Он гордый. И унижения может не простить.

– Этот? Гордый?

– Позавидовал плешивый шелудивому.

Мамонов, взревев, бросился на Андрея, и снова Иван легко его усмирил.

– Хана вам... Не жить... Гадом буду.

– Ух, - рассвирепел Андрей. - Отпендрячить бы тебя. Чтоб словами не бросался.

– Артем, - попросила Марина. - Давай без глупостей. Успокойся.

– Рассчитаемся? - предложил Андрей. - Пока он тут всех не перерезал. По-быстрому?

– Я согласна. Ваши условия?

– Где машинка?

– Комод, - показала Марина. - Нижний ящик. В заводской упаковке.

Севка проверил, вскрыл коробку и кивнул: все точно, она.

– Приятно иметь дело с разумной женщиной.

– Бабье, - не удержался Иван.

– Десять процентов. От общей. Цена государственная. По-божески.

– Пара косых?

Андрей помедлил.

– Три. Поиздержались.

– Чуть в Ригу не укатили, - напомнил Севка.

– Вот именно. А время - деньги. Набежало. Пеня. Все справедливо.

– Можно подумать?

– Нет.

– А если я не приму ваших условий?

– Не советую.

– И меня разденете?

– Мадам догадлива.

– Мальчики! - воскликнула Марина. - Дорогие мои. Мне самой хочется. Мне это доставит только удовольствие.

– Гады, - прошипел Мамонов.

– Ух, надоел. В натуре, Артем. Не нравишься ты мне. Все больше и больше. Смотри, наткнешься рылом, - и показал увесистый кулак. - Видал?

Марина громко, театрально расхохоталась. Резко сдернула зеленый парик и, помахав им как флагом, огладила бритую наголо голову.

– Давайте, мальчики! Вместе! И я, и вы! - и дрыгнула ножкой, потом другой, расшвыривая кроссовки. - Затопим камин. Такая плата вас устроит?

– Нет, - зарычал Мамонов. - Нет.

– Осел золотой, - прижал его к стулу Иван. - Сиди.

Марина вспрыгнула на стол и затанцевала.

– Музыки! Хочу музыки! Где музыка?

– Всем оставаться на местах! - громко приказал Кручиннн.

Никто не слышал, как они вошли. Обе дверные створки были распахнуты. На пороге стояли двое - один в штатском, руки в карманах плаща, шляпа сбита набекрень, второй - пожилой, грузный, в форме милиционера. Андрей сразу узнал их - они запомнились еще там, у озера, на месте происшествия.

– На сегодня хит-парад отменяется.

Следователь улыбался, раскачиваясь на каблуках, наблюдал, запоминая новые лица. Он не скрывал, что доволен их общей растерянностью. Затем сделал знак, и милиционер без колебаний подошел прямо к Андрею и цепко взял его за руку.

– В чем дело? - возмутилась Марина. - По какому праву?

– Вы - хозяйка?

– А вам какое дело? Вы кто такой?