Анатолий Безуглов - Рассказы и повести

Вокруг сновали люди. Звонили на территорию комбината из трех кабинок с телефонами. Какая-то девушка чуть ли не со слезами упрашивала позвать со склада Колю.

Ажнов все не шел. Я стал нервничать.

Вдруг кто-то произнес:

– Кто тут, наконец, Измайлов?

Это вопрошал парень лет двадцати пяти, в очках, в сером рабочем халате и цигейковой шапке-пирожке.

– Я Измайлов.

Парень подозрительно оглядел меня с ног до головы.

– Ажнов,– сказал он, уже с любопытством рассматривая меня.

На мгновение я растерялся.

– Простите, Александр Федорович…

– Если у вас дело, отойдемте в сторонку.

То, что происходило, ошеломило меня чрезвычайно. «Может, это розыгрыш?» – подумал я. Но мысль эта была нелепой. Не то место и не тот случай, чтобы шутить.

Мы пристроились у окна.

– Александр Федорович,– начал я.– Вижу, произошла нелепая ошибка. Прошу меня извинить.

– Ладно уж,– улыбнулся он и снял меховую шапку. Я тоже расстегнул пальто.

– Я знаком, наверное, с вашим однофамильцем…

– Бывает,– кивнул инженер. Это недоразумение начало его забавлять.– Он у нас работает?

– Говорил, что у вас.

– Комбинат большой. Но что-то я не слышал, чтобы у нас еще Ажновы работали. Сестра моя в аммиачном цехе. Может быть, она?

– Нет,– произнес я. В голове начало проясняться.

Клоков… Теперь Ажнов… Тут была какая-то связь.

Молодой инженер явно не торопился уходить.

– А вы справьтесь в отделе кадров,– посоветовал он.

– Да, придется,– согласился я.– Еще раз прошу извинить за беспокойство…

Инженер нахлобучил шапку и пошел на территорию комбината. Сквозь стеклянные стены я видел его удаляющуюся фигуру, такую маленькую рядом с магистралями труб, огромными резервуарами, окрашенными серебристой краской.

Я вышел на залитую солнцем стоянку автомашин возле проходной. Слава беседовал с шофером грузовика. Увидев меня, он метнулся к нашему «газику».

– Домой?

Я не знал, куда ехать. И вдруг решил:

– В Рдянск.

«Газик», лихо сделав разворот, помчался по пустой дороге. Минуя Ратань, мы выехали на междугородное шоссе.

– Бензина хватит? – спросил я.

Шофер щелкнул пальцем по приборному щитку:

– Доедем.

Он стал тихонечко насвистывать. Я видел, у Славы хорошее настроение. От быстрой езды по хорошей дороге, от солнца, что впервые в этом году светило по-весеннему, от того, что предстоит покататься по большому, областному городу.

А у меня не шла из головы сегодняшняя встреча с молодым инженером.

Недоразумение с Клоковым можно было еще как-то понять. Михаил Иванович не обязательно должен был жить в Краснопрудном. Вдруг он работает в районном отделе культуры. Или еще где. Это можно выяснить. Ведь он не назвал определенно место своей работы.

Но загадочная история с Ажновым придавала совершенно другой смысл тому, что случилось со мной накануне конференции. На ум почему-то пришло сравнение: чтобы определить точку координат, надо иметь две пересекающиеся линии. Вот они – лже-Ажнов и Клоков.

Две липовые фигуры. Но зачем они и почему? С какой целью Михаилу Ивановичу понадобилось разыгрывать из себя знакомого семьи моего брата? Для чего присвоил себе имя молодого инженера тот тип с одутловатой физиономией? Какую роль играет настоящий Ажнов?

Я вспомнил о Горелове. Горелове, которого знал года три и с которым не раз сидел на совещаниях, бывал у него в совхозе и даже как-то едал за его столом. Это настоящая, а не карточная фигура. Он ведь тоже был в той компании.

Черт знает что! Какая-то мистификация. Маскарад с масками и подлинными лицами. Потому что, помимо Горелова, подлинным человеком была еще Марина Петровна Белоус. А ее муж? Они ничего не выдумывали, не брали себе чужих фамилий, не сочиняли биографий.

Жаль, что я не попытался еще тогда в Рдянске разыскать Горелова. Он покинул квартиру Белоусов раньше меня и, кажется, ушел вместе с Юшковым и Ажновым, вернее – лже-Ажновым.

Виделся ли он с ними еще? Может быть, они какое-то время находились вместе?

Я старался припомнить, в какой именно санаторий отправился Николай Сидорович. Впрочем, установить местопребывание Горелова можно даже по телефону. Но Авдеев считал, что надо дождаться его возвращения из отпуска.

Уже подъезжая к Рдянску, я подумал: а вдруг история с Клоковым и недоразумение с Ажновым не имеют никакого отношения к моим неприятностям? И все это – плод моего больного воображения, нервного состояния. Для чего этим двум людям устраивать розыгрыш? Я видел их впервые в жизни…

Мы успели к самому концу рабочего дня. Авдеев уже собирался уходить домой.

– Что это у вас такой взволнованный вид, Захар Петрович?– спросил он, когда я зашел к нему в кабинет.

– Третий этаж,– неловко оправдывался я.– Поднялся быстро.

– Присаживайтесь. Вы давно приехали?

– Только что. На машине.

Я рассказал ему о Клокове и Ажнове.

– Что вы сами думаете по этому поводу? – спросил он.

– Даже не знаю,– честно признался я.

– Очень хорошо, что вы сообщили обо всем этом немедленно,– Владимир Харитонович тоже крепко задумался.– Мне кажется, что-то тут кроется. Два человека… Захар Петрович, припомните хорошенько все подробности того вечера. У вас не складывается впечатление, что и Клоков, и лже-Ажнов, и Марина Белоус были раньше знакомы?

– Нет. Я ехал сегодня сюда и все тщательно анализировал.

– А Клоков и Ажнов?

– Они меньше всего общались между собой.

– Горелову вы доверяете?

– Вполне.

– И он никого не знал до встречи в поезде?

– По всей видимости, нет. Он бы сказал мне обязательно, да и заметно было бы…

– Так-так-так. Забавно получается…

– Меня смущает то, что Клоков высказал свою осведомленность о моих родственниках.

– Напрашивался в друзья?

– Да нет, пожалуй.– Я вспомнил, что о брате и матери заговорил первым я.– Он сказал, что из Краснопрудного. Ну, я не удержался, спросил, знает ли он моих. Естественная реакция. Поселок ведь маленький.

– Я вас понимаю.

– Но Ажнов! Для чего выдавать себя за другого человека?

– Мало ли,– задумчиво произнес Авдеев.– Говорите, потрепанное лицо?

– Отекшее.

– Конечно, если бы только факт с Ажновым… Но два человека – уже подозрительно.– Авдеев глянул на часы.

– Я вас не задерживаю?

– Да нет. Я подумал о том, что надо позаботиться о гостинице. Не думаете же вы нынче ехать обратно?

– Нет, конечно.– Мне стало неловко. Я подумал сначала, что он хочет поскорее избавиться от меня на сегодня.

– Вы завтра понадобитесь,– сказал Владимир Ха-ритонович.– Зайдем вместе к Степану Герасимовичу.

– Он приехал?

– Вчера…

Зарубин принял нас с Авдеевым незамедлительно, хотя в приемной облпрокурора толкалось много желающих попасть к нему.

Выслушав внимательно доклад своего помощника по кадрам, Степан Герасимович спросил меня:

– Может быть, вам кто-то мстит?

– Не знаю,– ответил я.

– Не угрожали по телефону, анонимками?

– Нет.

Зарубин некоторое время размышлял.

– Попробуйте вспомнить, какие дела последнее время проходили через вас. Проанализируйте с таких позиций… Не исключено, что кому-то старые раны покоя не дают…

– Хорошо, Степан Герасимович, подумаю.

– А вы,– обратился он к Авдееву,– разберитесь с двумя загадочными молодцами. В общем, действуйте. Будут какие-нибудь результаты, ставьте меня в известность.

– Непременно,– сказал Владимир Харитонович.

Я попрощался и вышел. Авдеев еще задержался у облпрокурора…

…Уезжал я из Рдянска озабоченный. И в то же время с какой-то надеждой. Перед отъездом Авдеев попросил еще раз в мельчайших подробностях описать события, произошедшие в тот самый злосчастный день. С той самой минуты, когда я сел в поезд, и до того момента, как покинул дом Белоусов. Был также составлен словесный портрет Клокова и мнимого Ажнова. Клоков тоже вполне мог оказаться не Клоко-вым…

…Мать встретила меня с тревогой, хотя я и звонил домой из Рдянска. Даша была внимательна. Видимо, сказывалось влияние матери. О том, что явилось причиной столь неожиданного отъезда в область, я ей не сказал. А очень хотелось сказать, пусть даже намеком. С другой стороны, до определенных выводов было еще далеко.

По совету Зарубина, я старался припомнить те дела, которые могли повлечь за собой нынешние неприятности.

Перебирая в памяти людей, так или иначе соприкасавшихся со мной в последнее время – будь то по уголовным или по гражданским делам,– я попытался выработать какую-то определенную систему, чтобы отобрать тех, кто мог затаить злобу лично на меня. Но никакая система не выстраивалась. По вечерам я рылся в папках, взятых из архива и свежих, находящихся в производстве у следователей, и не мог ни на одном деле задержать особого внимания. Хоть бы какую-нибудь ниточку, штришок. Те самые координаты, которые указывали бы на искомую точку. Но ни одно дело, ни один человек не перекрещивались с семьей Белоус или с кем-нибудь из этой компании.