Гелий Рябов - Пришедший из тьмы

— Ну, как же? — крикнул рассказчик. — Ты только вслушайся: он… он под напряже… — он снова заржал.

Сергей пошел пешком. Его контора помещалась в боковой части здания, на третьем этаже. В железной двери были окошечко и глазок, кодовый замок позволял входить только посвященным. Набрав код и оказавшись в так называемом «предбаннике», Сергей встретился взглядом с дамой знойного возраста. Эти дамы в специальных учреждениях одевались всегда подчеркнуто скромно, но в то же время так, чтобы привлечь к себе как можно больше внимания со стороны сильного пола. Большинству это удавалось.

— Сергей Николаевич, — произнесла дама трагически-приглушенно. — «ЧП»! Он, — покосилась на следующую дверь, — уже спрашивал. — По ее лицу было видно, что она страстно желает все рассказать сама и ждет вопроса.

— Что же? — Сергей пошел навстречу.

— Товарищ из… ПГУ, представляете? Вместе с шофером свалился с моста. Ужас!

— Спасибо. — Сергей прошел в кабинет.

Начальник сидел в позе герцога Пармы — в правой руке карандаш, этим карандашом он опирался на стол, левая изящно возлежала на поручне кресла.

— Знаешь уже?

— Так точно. При каких обстоятельствах?

— Пробили парапет на мосту и рухнули. Когда прибыла милиция и ГАИ — представь себе: ни одного свидетеля! Во, народ… Как будто не русские все… Ты покойного Ивана не знал…

— Тела и машину извлекли?

— Достали… Машина только радиатор долбанула и бампер чуть-чуть — все подлежит восстановлению. А вот Иван Александрович и старший лейтенант Козлюков годятся только для похорон… Вот я и говорю: я с Иваном начинал в Лондоне, я был на подхвате, когда проходили встречи с одним важным гомосексуалистом из ихней контрразведки. Ваня был о-хо-хо… Да-а, Лондон. Пиккадилли, Оксфорд-стрит, магазины — сон… — И, заметив слегка насмешливый взгляд Сергея, зачастил, спохватившись: — Я, понимаешь, вот, смотрел на витрины и одна только мысль: к ногтю! К ногтю вас, паразитов трудящихся масс! Сами жируете, а рабочие у станков чахнут! В Африке национализм, негров мучают. Евреи, опять же, палестинцев насилуют, лучшие люди гниют в тюрьмах. Борцы, Друзья СССР. — Он понял, что слегка переборщил, и решил перевести разговор: — Ты мороженное запеченное ел? А я ел. Пища богов! Я жену научил. Слушай… А заходи-ка к нам? Запросто! А?

— Премного вами благодарны, — произнес Сергей противным лакейским голосом.

Начальник посмотрел удивленно:

— Как… это?

— Старинная национальная формула, — объяснил Сергей. — Я подготовил доклад в партийные органы и руководству МВД. Анализ сводок инспекции по личному составу, обзоры прокуратуры, сообщения источников рисуют безрадостную картину… Работники практически всех служб и подразделений милиции и, что гораздо важнее — всех без исключения уровней, неизменно стремятся к мелкой и мелочной наживе любыми способами, естественно, с использованием служебного положения. Поборы в пивных, продуктовых и промтоварных магазинах, получение взяток за «поворот» следственного дела, за «вывод» из разработки и так далее… — Сергей говорил и смотрел на враз поскучневшее лицо полковника и видел: тому это все, что называется, «до фени». Знает он: система не поддается реформированию. Везде. Повсюду. И во всем. И ему наплевать. Более того: он убежден, что иначе и быть не может. — Связи многих и многих сотрудников, — продолжал Сергей, — приобретают откровенно криминальный характер. Есть все основания полагать, что уже в ближайшее время произойдет полное слияние правоохранительных структур с уголовным миром.

— Что ты предлагаешь?

— Подпишите доклад, направим в сферы.

— Оставь, я почитаю. — Это означало, что доклад будет брошен в нижний отсек сейфа навсегда. — Завтра у меня «ковер» у руководства. Твоими словами докладывать?

— Найдите эвфемизм.

— Что? Сергей Николаич, ты эти… штучки брось. У нас богатый язык, не обязательно ихнюю тарабарщину все время применять.

— Честь имею, — Сергей наклонил голову коротким «военным» поклоном.

— Да что с тобой? — окончательно изумился полковник. — Я вообще в последние дни тебя не узнаю! Лицо другое, слова другие, черт возьми, да ты ли это, Сергей Николаич? Руководство тебя к выдвижению готовит. На прекрасную, между прочим, работу! Тебе выезд светит, а ты?

Сергей улыбнулся и ушел. Эта улыбка обидела и взъярила полковника. Он снял трубку телефона (он бы ее в любом случае снял, но теперь сделал это с видимым удовольствием):

— Полковник Прежнее. Объект направился к вахте, будьте внимательны.

Это означало, что за Сергеем устанавливается наружное наблюдение.

Между тем «объект» миновал вахту и направился к троллейбусной остановке. Здесь толклось человек пять-шесть, как и всегда, впрочем, — ничего особенного. Дождался троллейбуса — нужно было ехать к Евгении Сергеевне, Таня там, должно быть, совсем извелась. Когда вошел — вся пятерка с остановки лихо взобралась следом. Сергей поймал боковым зрением острый взгляд одного: это была «наружка», никаких сомнений. Не удивился и не испугался, они проверяли сейчас все и вся — в связи с инцидентом на мосту. И вдруг почувствовал руку в кармане пиджака, тихий голос прошипел в ухо: «Нишкни, фраер, мокрым станешь». Понял: «им» нужна зацепка, любая, пустяк какой-нибудь, чтобы высветить его, обосновать подозрения. Что эта подозрения у них были — он уже не сомневался, пытался только сообразить, понять — в чем ошибся? А может быть… Господи, да их просто пугала его необъяснимая и неуловимая отчужденность, отдельность от них. Они не могли ухватить, проанализировать, но печенкой — ею они чуяли врагов с 20 декабря 1917 года — печенкой этой ощущали чужака, и было от чего прийти в неравновесие… Тот, изначальный Сергей — тот был, что называется, в доску. А этот смущал…

«Что им приказали…» — это нужно было выяснить, прежде чем ответить словом или делом. «Стою, молчу, — улыбнулся он. — И что?» — «А вот что!» — нож уперся в бок. «Да вы, ребята, никак убить меня хотите…» — удивился, догадка была невероятной. Бедные, если бы они знали…

— Вот ужас! — взвилась молоденькая рядом с Сергеем. — Житья не стало!

Один из них ударил ее кулаком по голове, она сникла.

— Ребята, — мирно сказал Сергей. — Вы сами захотели.

Он видел и чувствовал, что стоявший рядом пытается проткнуть его, но…

— Не получается? — улыбнулся, нанес удар в грудь локтем, нападавший рухнул без стона. Двинулся к четверым оставшимся. Проход был узок, скопом они не могли напасть, а и смогли бы… Шел, улыбаясь стеклянно, невсамделишно, от этой улыбки второй на его пути попятился и закричал дурным голосом, но получил в кадык сомкнутыми пальцами и осел. Остальных Сергей добил мгновенно, они даже понять не успели.

Одуревший водитель остановил троллейбус, пассажиры замерли. Сергей повернулся, развел руками:

— «Скорую» вызовите… — и спрыгнул с подножки. Увы… «Скорая» им была не нужна.

«Жигуль» стоял на своем месте, запертый; повернув ключ и сунув голову в салон, Сергей понял, что в машину никто не заглядывал. Завел мотор и, посигналив указателем поворота, отъехал от тротуара. Уже через минуту он обнаружил «Волгу», которая без малейшего стеснения шла у него на хвосте. «Дурачье… — сказал вслух беззлобно. — Ладно. Посмотрим».

Вероятно, они еще не знали, что их товарищи по слежке мертвы. А может быть — напротив, мчались, чтобы задержать и, кто знает… При задержании может случиться все…

Сергей понимал это. Он не боялся за себя — что они могли ему сделать? Убить? Что ж, в этом случае он бы вернулся туда, откуда пришел. Но вот Таня…

Он не мог допустить ее гибели. «Они» поставили на кон слишком много. «Объект» в иностранном государстве втянул их слишком глубоко. Убедятся ли они в том, что монеты существуют на самом деле, или все окажется профессиональным мифом — изменить ничего нельзя: Тане не жить.

— Извините, товарисси… — он смотрел в зеркало заднего вида, «Волга» шла впритык, они были уверены в победе…

— На движок надеетесь, в случае чего… — он улыбнулся. Откуда это словечко: «движок»? Когда-то говорили: «мотор». И это было правильно. «Движок»… — он покачал головой и нажал педаль газа. «Жигуль» отскочил метров на двести и понесся, увеличивая скорость с каждым мгновением. «Волга» мелькнула раз, потом водитель включил ближний свет — так простые шофера обозначали крайнюю нужду в скорости и свободной дороге, но вскоре и свет пропал. Они потеряли его…

Можно было ехать к Тане. Теперь она была вне опасности. Но — нет…

Он развернулся и помчался к началу моста — того самого, с которого два дня назад свалился Иван Александрович и водитель, старший лейтенант Козлюков. «Послезавтра их будут хоронить…» — подумал лениво. И еще подумал: эти, из «Волги» Седьмого управления — они же сейчас вернутся, и, как положено, настрочат донесение о проведенном мероприятии. И — кто знает? Соотнесут трупы в троллейбусе с его исчезнувшим «жигулем». Это лишнее, он уже подъехал на свое старое место — начала атаки. Сейчас эти активисты и партийцы появятся. Сейчас…