Федор Московцев - M&D

– А знаешь, в чём твоя ошибка? Сказать?

Произошло соединение, и он ответил абоненту:

– Арина! Мой единственный зритель, ты меня видишь? Открывай.

Тут с улицы послышался вой сирен. Одновременно загремел засов. Дверь квартиры осторожно приоткрылась.

– Сейчас зайду, Ариша, шесть секунд.

И Юрий подошёл к Никите.

– Ошибка в самом твоём рождении. Такие, как ты – говно нации, тебя надо поскорее смыть в унитаз.

Дуло пистолета упёрлось Никите в переносицу. Лицо его, вдохновенное и страдающее, с волосами, прилипшими к вискам, приобрело скорбное выражение, глаза засветились небесным блеском. Вдруг он закричал:

– Та-аня!

Выстрел оборвал его крик. На одежде Юрия, и без того перепачканной кровью, появились новые пятна. Левой, чистой, рукой он потянул ручку двери, проскользнул в квартиру. Мелодично щёлкнул замок.

В Телках, благополучном будапештском предместье, редко случалось что-то из ряда вон выходящее. Но на этот раз случилось. В полицию поступил звонок, и взволнованный голос прокричал в трубку: «Приезжайте скорее, они тут всех убили!» По указанному адресу выехал наряд полиции.

Дом был завален человеческими телами и залит кровью. Полицейские обнаружили шесть трупов – четыре в салоне и один в коридоре на первом этаже, и ещё один в одной из спален на втором. Все были убиты из огнестрельного мелкокалиберного оружия, которое находилось на месте преступления. Молодым человеком, звонившим в полицию, был шестнадцатилетний гражданин России Алексей Моничев, а убитыми – его отец Николай Моничев, вторая жена Николая – Антонина Гамазова, её родители Зинаида и Захар Шаломовы, а также семейная пара Ирэн и Янош. Во время осмотра дома в детской комнате обнаружили мирно спящую девочку 2,5 лет – дочь убитых Николая и Антонины, Лизу.

Юноша сообщил, что обнаружил эту страшную картину, вернувшись ночью со свидания. Поскольку в доме всё было перевёрнуто, а его отец – крупный бизнесмен, то он предположил, что всё это совершили грабители.

Когда полицейские включили в доме свет и приступили к осмотру места происшествия, то сразу обратили внимание на кровь на одежде юноши. Поначалу это не показалось им странным – кровью в доме было залито всё. Но потом заинтересовались, как всё-таки кровь могла попасть на рубашку и рукава Алексея. А прибывшие эксперты-криминалисты сразу же обнаружили на руках юноши следы пороховых газов. Это вызвало некоторые подозрения.

Закончив первоначальный осмотр места преступления, полицейские вместе с Алексеем отправились в полицейский участок составлять протокол. Молодой человек очень нервничал, отвечал несвязно и путано, и вдруг выпалил: «Это я всех убил!»

Несмотря на уже зародившиеся подозрения это признание вызвало шоковую реакцию у полицейских. Хладнокровно убить отца и ещё пятерых близких людей – такого они давно не видели даже в своих родных венгерских боевиках. Но полицейские понимали, что это были не венгры, а русские, а у них, у русских, они слышали, ещё и не такое случается.

В тот момент они даже не могли представить, каким запутанным и странным будет расследование этого жуткого и казавшегося поначалу простым и ясным дела.

Начались тщательные допросы Алексея Моничева. Главным вопросом было выяснение мотивов совершения преступления. Согласно утверждениям юноши, он убил отца, потому что тот не пускал его на свидание, и в очередной раз избил. Алексей не мог уже переносить бесконечные унижения, и, в состоянии аффекта воспользовался оружием, хранящимся в специальной оружейной комнате (у погибшего целая коллекция), для расправы над тираном-отцом.

Однако следователям с самого начала стало ясно, что парень просто напуган и оговаривает себя – настоящие убийцы пригрозили, или по другим неизвестным причинам. Свидетели показали, что отношения между отцом и сыном были прекрасные. Николай оплачивал Алексею обучение в престижном колледже, дорогой спортивный клуб, купил машину, не скупился на карманные расходы, и так далее. Не нашлось ни одного, кто бы засвидетельствовал жестокое обращение Николая со старшим сыном. Экспертиза установила, что стреляли как минимум двое, причем первые несколько выстрелов было произведено с улицы через окно салона, и что произвести эти выстрелы мог только опытный стрелок. 16-летний парень не мог получить такой навык, иногда стреляя в тире.

Обнаружилось следующее – паспорт на имя Geza Spanyi, которым пользовался убитый при перемещениях по стране, оказался поддельным. Дом и машина были оформлены на Зинаиду Шаломову. А сам Моничев разыскивался у себя на родине, в России, за совершение целого ряда преступлений. Между тем Главное Следственное Управление при УВД Волгоградской области, в ведении которого находилось дело Моничева, не очень-то шло на контакт. Похоже, их не интересовало то, кто убил подследственного, заочно приговоренного к 10 годам лишения свободы за мошенничество и преступления против государственной собственности.

Становилось ясно, что с Николаем Моничевым расправились те, кому он задолжал и от кого скрывался. Распутать весь клубок и выйти на исполнителей и заказчиков крайне сложно, практически нереально. Поэтому признание Алексея Моничева, каким бы ни было абсурдным, для властей является палочкой-выручалочкой. Они благополучно закрывают дело, не ввязываясь в «разборки русской мафии». Журналисты не будут пугать общественность этим страшным словом, и власти могут смело рапортовать, что этой проблемы в Венгрии не существует.

С самого начала этой истории Имоджин была в курсе всего, что происходит. Отношение полиции и адвокатов к представителям прессы было вначале настороженным, но после выхода очередного Voqq всё изменилось. В нём было собрано больше фактического материала, чем в других изданиях, и более объективно изложены события. И если большинство газетчиков пыталось притянуть факты за уши, чтобы подтвердить какую-нибудь свою точку зрения и изложить свою позицию, выразить отношение, то Voqq ограничился просто изложением фактов, предоставив читателю самостоятельно выносить суждения.

Габор переговорил с кем нужно, после чего и в полиции, и в адвокатуре к Имоджин стали относиться с особенным пиететом. Это был её звёздный час. Ещё бы, она вытянула тему, наверное, самую обсуждаемую сейчас в стране! А началось всё с того, как этот сумасшедший русский набросился на неё с кулаками и разбил камеру. Кто-то в шутку говорит, будто она роковая женщина, ведьма, но это всё от зависти. Тиражи поползли вверх – вот реальная категория, с которой никто не может не считаться. Колоссальный успех, и всё благодаря её активности.

В этом деле было одно обстоятельство, волнующее её куда больше, чем карьерный рост и деньги. Когда в распоряжении Имоджин оказались фотографии семьи потерпевшего, она сделала копию одной из них, и всё время носила её в своей сумочке. На фото было изображение 2-х летней Лизы, очаровательной малышки, которая, оставшись сиротой, жила у няни.

Красивая девочка, именно такой Имоджин видела свою дочку в мечтах. Даже имя – всё сходится! И вот, когда смутные поначалу мысли приобрели отчетливые очертания, она решила поговорить с мужем.

Мудрость подсказывает остерегаться сомнений и стремиться к надеждам. В один из дней, получив ичерпывающую информацию, касающуюся удочерения, она отложила всю рутинную работу на потом, и устремилась домой.

Имоджин открыла дверь, разулась, и, не снимая пальто, прошла в зал. Ференц, стоявший у окна, повернулся к ней.

– У тебя такой решительный вид, мне прямо страшно.

Она подошла к нему, уткнулась ему в плечо, затем подняла на него свой взгляд.

– Ференц, нам надо поговорить.

Она уже столько передумала, так долго готовилась к этому разговору, что быстро, без запинки, рассказала всё. Сначала призналась в том, что это по её вине у них не получается зачать ребёнка. И что она проходит курс гормонотерапии, и ещё неизвестно, как всё пройдёт. Акцентировав внимание на слове «вина», она выразила надежду, что встретит понимание у своего мужа. Во-первых, потому что в их семье царит любовь и понимание, а ещё потому, что нашла выход из сложившейся ситуации.

В этом месте своего монолога Имоджин вынула фотографию Лизы.

– Посмотри, это та самая девочка, родители которой были застрелены в Телках, а сводный брат обвиняется в убийстве. Я полностью владею ситуацией, мне известен каждый шаг адвокатов, родственников, и полиции. У Моничева есть родной брат, житель Витебска, сейчас он в Волгограде, ведёт собственное расследование. Если он на правильном пути, что-то подсказывает мне, что он не вернётся в родной Витебск… Шурин занят организацией похорон на родине Моничева, в Белоруссии. Оказалось, полгода назад погибший специально просил его об этом: «в случае чего, дай слово, что похоронишь на родине предков». Мать Моничева – старая, недееспособная женщина. Первая жена, родная мать Алексея – её в первую очередь волнует, что там с её сыном. Няня – неизвестно, интересно ли ей будет держать у себя девочку, когда у неё закончатся деньги. И ещё – погибшая Антонина Гамазова не состоит в официальном браке с Моничевым. И она гражданка Венгрии, и Лиза – тоже. Если граждане Белоруссии там, или России, захотят забрать гражданку Венгрии, у них возникнут некоторые трудности. Кроме того, им придётся доказать, что это их кровная родственница.